Вороны, каркая резкими голосами, летали низко в долине. Кто-то лежал там мёртвый и вороны хрипло радовались находке.

Лорд Теллин сказал:

— Вы жалеете, что не можете идти с Неистовыми Бегунами, не так ли, Даламар?

Даламар пожал плечами, опустив голову и складывая узелки с пузырьками в свой кожаный заплечный мешок. Стараясь не смотреть в сторону пирующих воронов, Теллин подошёл и сел возле своего бывшего слуги.

— Это не кажется честным, не так ли? То, что вы должны оставаться здесь, в то время как хотите быть там.

Даламар снова пожал плечами. Он никак не мог привыкнуть к лорду Теллину, к его способности задавать подобные вопросы, проникая сразу в самую суть его мыслей. Иногда казалось, что жрец мог заглядывать в сердце человека и видеть там его радости, страхи и печали. Остальным в армии это нравилось, Неистовые Бегуны приходили к жрецу набраться уверенности в эти дни перед сражением. Даламару же это не нравилось вообще. Он слишком привык скрывать свои чувства и не любил, когда кто-нибудь лез ему в душу. И, если быть до конца правдивым — хотя эта правда не должна была бы вообще существовать! — ему не слишком нравились все эти россказни про непроходящую любовь Эли. Каждый раз, когда он слышал речи жреца о Боге Драконов, Защитнике Добра, его не покидало ощущение, что он слышит пустое враньё.

Где был Эли-Защитник, в то время как молодых эльфов истребляли легионы Такхизис? Где был Бог Драконов в то время как воины на спинах тех же драконов выгоняли стариков, женщин и детей на дороги, чтобы там они умирали голодной смертью? Явно не здесь.

Снова подул влажный и холодный ветер.

— Все в порядке, — ответил Даламар, вдыхая запахи пожара. — Я останусь здесь и выполню свою часть моего плана.

И это была не слишком большая часть, хотя возможно, только он и думал так. Для Даламара, чей смелый план вызвал презрение леди Илле и лорда Гарана и был принят королем Лораком, не нашлось места среди волшебников, которые станут плечом к плечу друг к другу, чтобы отдать всю свою силу и умение для того, чтобы сотворить иллюзию, которая собьет с толку армию Повелительницы Драконов и даст шанс сильванестийцам очистить свои границы от угрозы. Нет, он будет играть незначительную роль в выполнении своего собственного плана, присутствуя здесь лишь для подстраховки остальных магов, если кто-нибудь из них потерпит неудачу в процессе колдовства. Чем, в конце концов, он смог бы помочь им в процессе такого сложного волшебства, имея навыки всего лишь ученика? Ничем. И всё же, бормотала горечь в его сердце, он не был таким уж неофитом, каким его считали. У него было больше навыков, чем они могли бы вообразить, навыков, приобретенных и взлелеянных в более тёмном месте, чем любая школа Илле Сават.

— Пойдемте, — сказал Даламар, закидывая на плечи свой походный мешок и вставая во весь свой длинный рост, — давайте посмотрим, сможем ли мы найти для себя место в ущелье, прежде чем маги начнут концентрироваться.

— Ах, — сказал лорд Теллин, — я не пойду в ущелье. Я иду на север с Неистовыми Бегунами, — он криво улыбнулся. — Они говорят, что неплохо иметь жреца в армии, но ещё лучше если он отрабатывает своё содержание. Я буду одним из вестовых между командующими наземных войск. Но я всё-таки спущусь с вами в ущелье. Там есть один Неистовый Бегун, который хочет, чтобы я благословил ему медальон. Пойдемте.

В задумчивой тишине Даламар проследовал за жрецом вниз по вьющейся узкой тропинке, которая вела ко дну долины. Чем ниже они спускались, тем глуше слышались звуки отбытия Неистовых Бегунов. Ветер, который гулял наверху затих между каменными стенами дна долины. Снизу слышались крики воронов на их кровавом пиру. Тропа была ухабистой и неустойчивой. Теллин спускался вниз быстрым шагом и Даламар, следя за мелькающей в тенях его белой мантией, вспомнил что подслушал о себе однажды ночью в кухне дома лорда Ралана: — Если бы этот парень был гномом, то был бы самым суровым гномом из всех. Я не думаю, что в нашем языке есть слова, которые могли бы охарактеризовать его.

Это не был комплимент, но Даламар не мог отрицать, что это было достаточно точное наблюдение. Он не был эльфом, имеющим много друзей. По правде говоря, существовало очень немного людей, которых он любил, ещё меньших он уважал. Мрачно улыбаясь, он понял, что большая часть из тех кого он уважал, шла сейчас перед ним, жрец Теллин Виндглиммер, который отваживался иметь мечту столь же недостижимую как и его.

Он посмотрел вниз, сквозь тени долины, где день ещё не наступил, где вороны ссорились за свой завтрак. Внезапный порыв ветра разметал его испачканные белые одежды и тёмные волосы хлестнули по лицу. Лорд Теллин вскрикнул спотыкаясь и теряя опору. Его сердце екнуло, ноги подкосились и Даламар схватил жреца за руку и потянул на себя. Теллин пошатнулся, но удержал равновесие.

Дрожа и задыхаясь, Теллин прошептал: — Спасибо.

Даламар нагнулся, поднимая небольшой мешок, который выронил Теллин. Его рука дрожала, но постарался это скрыть. Из мешка выглядывал вышитый футляр свитка леди Линнты, колибри в полёте над рубиновой красной розой. Он засунул его обратно и возвратил Теллину мешок.

— Берегите себя, господин, — сказал он, чувствуя сухость во рту из-за внезапного страха, — было бы досадно потерять вас прежде, чем армия начнёт использовать вас.

Лорд Теллин слабо рассмеялся. Они прошли оставшуюся часть пути в тишине, спустившись вниз, где их пути разделились и каждый исчез в беспокойной толпе белых одежд.

В палатке Повелительницы Драконов ароматы кожи, стали и пота смешивались с жалящим дымом и остатками завтрака Фэйр Керон. Продуктовые и все остальные склады были перемещены ночью вдоль хребта ближайшей горной гряды. Кузницы всё ещё были здесь, но их огни едва горели и дым рассеивался над лагерем утренним ветерком. На скалистых вершинах просыпались драконы, вытягивая длинные шеи, их красная чешуя сияла в угрюмом свете тусклого дня. Один из них издал протяжный рёв — это Кровавому Самоцвету не терпелось принять участие в битве. Снаружи двигалась армия, формировались батальоны людоедов, эскадроны людей поднимали мечи и острые копья. Они походили на отдаленную лавину, на камни, катящиеся вниз по склону горы, сея на своем пути смерть.

Фэйр Керон улыбнулась, любуясь этой картиной. Она слышала голоса драконидов, их язык похожий на ругательства, потому как они уже облачились в доспехи и потрясали своими мечами, но она не видела гоблинов. Это было потому, что двумя ночами раннее они были переформированы в маленькие группы, её шпионы и её следопыты.

Один гоблин прибежал к ней на рассвете, чтобы сообщить, что он засёк в лесу Сильванести большое движение, эльфов, идущих на север. — Но я не знаю где грифоны, госпожа, — сказал он, всхлипывая, по извечной привычке своих сородичей переминаясь в грязи с ноги на ногу и стараясь не глядеть ей в глаза. — На небе не остается следов, а ветер мало о чем может рассказать. — Гоблинские басни, но она примет и их к сведению. Наездники Ветра были рядом, но пока не замечены. Да, Гаран из Сильванести не был глупцом. Он где-то спрятал грифонов, чтобы не беспокоиться о том, что их кто-то учует.

Снаружи один резкий голос прокричал приказ и другой ответил ему. Фэйр Керон оглянулась на скудную обстановку палатки — маленький ящик, в котором она держала одежду, стол, на котором лежали остатки её завтрака, карта, всё ещё прикрепленная к стене палатки. Больше у неё ничего не было, кроме разве что того, что лежало сейчас на крышке ящика. Осторожными и точными движениями она взяла свою кольчугу из яркой стали и натянула её через голову. Кольчуга удобно облегала её плечи, по весу не тяжелее руки старого друга. Она надела штаны из красной кожи и перепоясалась длинными кожаными ножнами. Она заплела волосы вокруг головы, как золотую корону. Она взяла свой драконий шлем и надела на голову. Наконец, очередь дошла до меча. Рукоятка, сделанная из цельного рубина, была отлично приспособлена под её руку. Бросая лезвие в ножны, она шептала: — я ваша, Тёмная Госпожа. Леди Смерти, Леди Страха, моя душа ваша, моё сердце принадлежит вам.