Гидеон уставился на Шарлотту. Если потомки прочтут ее размышления, то ста лет не хватит, чтобы оправиться от шока.

— Восхитительная мысль, — сказал он. — Запишите веера на мой счет. А дневники пока подождут.

Сэр Годфри просиял.

— Все трепещут в ожидании герцогской свадьбы.

— В самом деле? — Гидеон взял Шарлотту за руку и потянул от прилавка. Краем глаза он заметил, что мисс Пеппертри и две юные леди живо прислушиваются к разговору. — Всего доброго, сэр Годфри…

— Насколько я понимаю, столик для игры в триктрак вас в медовый месяц не заинтересует?

— Благодарю, но у меня на уме другие игры с невестой.

Сэр Годфри поклонился.

— Всего наилучшего вам обоим. Почту за честь служить вам и впредь.

На следующее утро, спустившись вниз, Шарлотта обнаружила пакет, доставленный частным курьером. На миг ее переполнила надежда, что какой-то добросердечный незнакомец нашел и без лишнего шума переправил ей потерянный дневник.

Но когда, оставшись одна, она села за стол и развернула пакет, его содержимое оказалось куда более скандальным, чем ее неразумные «признания» в дневнике. Красной шелковой лентой было перевязано собрание детальных рисунков разнообразных эротических актов.

Подсунутая под ленту краткая записка гласила:

«Справочник для просвещенной жены, составленный Одри Уотсон.

С нежностью, Джейн».

— Ох! — Шарлотта, прижав руку ко рту, разглядывала рисунок, изображавший что-то, походившее на… Ракету? Направленную куда? — Ох!

Это хуже, чем любые ее писания. Или нет? Странно, но осознание, что она не единственная женщина на свете, которая скрывает запретные желания, успокаивало.

И все-таки она не оставит здесь эти рисунки, ведь кто-нибудь может их найти. Дафна умчится из академии как гончая, если узнает их содержание.

Шарлотта намеревалась вернуть их Джейн в тот же вечер. Грейсон устраивает в своем доме прием, чтобы официально отпраздновать помолвку.

Но у нее еще будет сегодня возможность несколько часов изучать рисунки в тиши своей спальни. А до этого времени она не посмеет выпустить их из виду.

Шарлотта знала, что ей предстоит, но из собрания миссис Уотсон следовало, что ей еще есть чему поучиться.

Шарлотта восхищалась греческими фресками, украшавшими стены Грейсон-Мэншн. Многочисленные зеркала добавляли блеска холлу. Можно прожить в этом доме всю жизнь и пропустить массу деталей вроде истории Одиссея, изображенной на коринфских колоннах, или рубинов, вделанных в трехъярусные канделябры.

Гости обедали за столом из черного дуба, под ногами у них лежал персидский ковер.

Французский повар Грейсона приготовил суп из зеленого горошка, приправленный зеленью, запеченную форель с трюфелями и французскими бобами. Армия лакеев подавала на десерт ананасовое желе и выдержанную в бренди клубнику со сливками.

Девон заметил, что позолоченный сервиз напоминает ему оркестровые тарелки.

— К вашему сведению, его вынули из хранилища в честь герцога, — возразила Джейн. — Потребовалось два дня, чтобы накрыть этот стол.

— Почему? — спросил Девон. — Так трудно бросить на него ножи и вилки?

— Разве ты не видишь, что все устроено по точным пропорциям? — нахмурилась Шарлотта. — И каждая тарелка и каждый бокал соразмерны со всем остальным на столе?

— И напиток, который вы осушаете, — добавила Джейн, — это старинное вино, а не дешевый эль.

Гидеон был готов согласиться с Девоном. Его не интересовало, что он ест и как это сервировано. Он ждал весь ужин, чтобы побыть с Шарлоттой.

Он посмотрел на нее.

Рассматривал ожерелье на ее изящной шее. Казалось, это безопасное место для взгляда — между ее лицом и искушающим декольте. Нет. Не безопасное. Гидеон почти слышал, как бьется ее пульс. И когда Шарлотта встречалась с ним взглядом, надеялся, что не сделает ничего, чтобы затуманить мечтательное сияние ее глаз.

Он ждал, пока кончится пьеска, разыгранная в амфитеатре актерами театра «Друри-Лейн». Ждал, пока гости отправятся за карточные столы или в беседку выпить шампанского и поговорить о подешевевшем фунте и влиянии иностранных рынков на процветание Англии. Война закончилась, но истощила экономику. Многие потеряли дома, доход, последнюю надежду. Безработные солдаты заполонили улицы. Фабрики закрывались одна за другой.

Вскоре голоса стихли.

Гости без Гидеона и Шарлотты явно не скучали.

— Это заговор оставить нас одних.

— А мы об этом просили? — сказал Гидеон, когда они неторопливо подошли к винтовой лестнице. — Что там, наверху?

— Итальянская галерея.

— Я о ней слышал. Посмотрим?

— Да. — Шарлотта начала подниматься по ступенькам, легко касаясь пальцами перил, и он, конечно, последовал за ней. Джентльмену полагается идти позади дамы, чтобы поддержать ее, если она оступится.

Но когда они вошли в освещенную галерею, Гидеон отбросил всякое притворство и привлек Шарлотту к себе. Его губы искали ее губы, руки соскользнули с ее плеч к бедрам, прижимая ближе.

— Шарлотта, — прошептал он. — Я весь вечер думал только о тебе.

Шарлотту все больше и больше занимали мысли о том, что произойдет, когда он лишит ее девственности.

Насколько она понимала, все это пока только прелюдия к страстному акту, откровенно проиллюстрированному в сборнике миссис Уотсон, который Шарлотта внимательно изучила, прежде чем отдать на хранение Джейн.

Шарлотта запустила пальцы в волосы Гидеона. «Огонь с огнем». Она стремилась следовать этому совету, но что произойдет, когда огонь превратится в пожарище? От поцелуев Гидеона она падала в адское пламя собственного желания. Они распаляли в ней жажду других удовольствий, заставляя трепетать и молча молить его о прикосновениях.

— Ты сегодня в игривом настроении, — шепнул Гидеон, уткнувшись в ее волосы. — Жаль, что я этого раньше не знал, я бы позаботился.

— Ты заставляешь мои ноги слабеть, — в ответ прошептала она. — Думаю, ты уже знаешь это, но мы не одни в этом доме.

Она чувствовала тепло его тяжелых рук, их силу, когда, поглаживая, они словно налагали печать на то, что будет принадлежать только ему одному.

— Нам надо прилечь, — сказал Гидеон с улыбкой. — Только на случай если ты почувствуешь слабость.

Подхватив Шарлотту под ягодицы, он понес ее к ' кушетке и поцеловал, прежде чем опустить. Она приземлилась в изящном беспорядке серебристого газа и розового шелка. Ее пышная грудь поднималась и опадала в ритме затрудненного дыхания. Голубые глаза не отрывались от Гидеона, невинный взгляд сменился приглашением.

— Какой чудесный вид, — сказал Гидеон, сев рядом с ней.

Повернувшись, Шарлотта поняла, что оказалась в ловушке между его сильным торсом и подлокотником кушетки.

— Посмотри на меня.

Ее сердце затрепетало от незамаскированного намерения в его глазах. Гидеон медленно опустил голову. Дурманящее прикосновение его губ к ее губам приносило счастье. Было в этом мужчине что-то, от чего у нее голова шла кругом.

Его пальцы ласкали ее щеку, убаюкивая и уговаривая уступить. Его губы соблазняли ее душу, обещая преданность и действие. Волна ошеломляющего желания помчалась по ее венам.

Он уставился на нее, полулежавшую, с задравшимися на бедре юбками.

— Думаю, сегодня тебе нужно больше, чем несколько поцелуев.

— Правда? — Она смотрела ему в глаза.

— Я могу дать тебе все, что тебе нужно.

— Не сомневаюсь.

— И ты мне нужна.

Почему он сразу этого не понял? Он рад ее обществу днем. А ночью она будет чувственным вызовом, который потребует умения и чуткости. Лучшей кандидатки в жены он не найдет. Шарлотта заслуживает медленного знакомства с удовольствиями, которых прежде не знала.

Гидеон подсунул руку ей под плечо, придвигая к себе. Теперь она достаточно близко, чтобы другой рукой проникнуть под платье, погладить бедро и мучивший его воображение теплый треугольник между ног. Его мышцы напряглись в ожидании.