— Ясно. — Но он ничего не понимал. — Я пытаюсь понять. Вы вели дневник, в котором делали записи сексуального содержания?

— Вам придется точно сказать, что вы имеете в виду, чтобы я могла ответить на ваш вопрос.

Он бы сказал, черт побери. Только не молодой школьной учительнице, которая, похоже, никогда не повышала голоса и писала… что-то эротическое в своем дневнике.

— При всем уважении к вам, мисс Боскасл, я не совсем понимаю, что вы мне говорите.

— Ох, это действительно имеет значение?

— Если говорить честно…

— Другого я от вас не жду, кроме того, мы вынуждены быть честными и доверять друг другу.

— Да, совершенно верно. Есть в дневнике что-то, обвиняющее конкретных персон?

— Придется тюрьму построить, если можно обвинять за любовные деяния.

— При определенных обстоятельствах можно. Не собираюсь быть невежливым, но позволю себе сказать, что ваше семейство, вероятно, можно обвинить в больших проступках, чем вы можете сочинить.

— Возможно. — Она сложила руки на коленях, ее взгляд был полон раскаяния. — Но они никогда не были так живо описаны.

Он шумно выдохнул.

— Если только вы не оклеветали в своих писаниях герцогиню Веллингтон, например, или…

— Герцога Уинфилда, — мрачно кивнула она.

— В самом деле? — усмехнулся сэр Дэниел. — Я уверен, что он привык быть темой пересудов.

Шарлотта молчала.

— Хорошо. А теперь описание самого дневника…

Потянувшись за кресло, Шарлотта вытащила красивую книгу в кожаном переплете и с золотым обрезом.

— Надеюсь, она пуста? По крайней мере пока.

— Навечно, — вздохнула Шарлотта.

Сэр Дэниел покинул дом на Парк-лейн с пустым дневником и с огромным куском ветчины, который маркиза велела передать его экономке.

— Она сделает вкусные бутерброды вам и детям. У вас измученный вид, сэр Дэниел.

— Извините, мадам.

Маркиза Седжкрофт понизила голос:

— Вы сможете найти дневник?

— Возможно, мадам. Проблема в том, чтобы выследить его раньше, чем публика узнает о его пропаже.

Шарлотта вернулась в академию и остаток дня провела словно в тумане, занимаясь рутинными делами. Судя по лукавым улыбкам, девочкам уже известны новости о ее помолвке, и мисс Пеппертри наверняка предупредила их, что это не тема для обсуждения.

Но во время общего чаепития, когда Шарлотта получила записку от Грейсона, извещавшую о том, что он, Джейн и Гидеон приглашают ее сегодня вечером в театр, разразилась анархия.

— Театр? — вслух сказала она, с запиской в одной руке и чашкой в другой. — Это будет мое первое появление на публике в качестве нареченной герцога, а мне нечего надеть. Придется отказаться.

— Вы не можете отказаться, — сказала мисс Пеппертри. — Это неприлично.

— Но это так неожиданно, — возразила Шарлотта.

— Как и ваша помолвка, — поджала губы мисс Пеппертри.

— Но я не могу появиться в театре одетая как…

— …учительница? — договорила мисс Пеппертри.

— Наденьте платье, в котором вы были на балу, мисс Боскасл, — предложила одна из девочек.

— Но я не могу второй раз на этой неделе появиться в том же платье.

— Герцог не заметит, — сказала девочка с такой уверенностью, которую Шарлотта хотела бы разделить.

Поставив чашку, Шарлотта покусывала губы. Герцог заметит. Он определенно помнит платье.

— У меня есть платье, оно мне длинно, и лиф у него очень смелый, — сказала Люси Мартаут.

Шарлотта прикусила нижнюю губу.

— Это не то платье, в котором я запретила тебе выходить из комнаты?

— Оно, — поднялась из-за стола Люси. — Мы постараемся, чтобы вы выглядели как королева, мисс Боскасл.

— Герцогини будет вполне достаточно, — заметила мисс Пеппертри.

— И это совершенно правильно, девочки, — сказала Шарлотта. — Мне не следует выглядеть слишком нарядной.

Следующее заявление мисс Пеппертри изумило Шарлотту, но всех остальных привело в восторг.

— Однако леди не должна пренебрегать последней модой. Будущая герцогиня должна выглядеть стильно.

Шарлотта с благодарностью посмотрела на нее. Как сможет она покинуть эту тихую гавань рафинированности?

— Мисс…

— Вам нужно надеть корсет получше, — заявила Верити, отличавшаяся грубоватой прямолинейностью. — Ничто джентльмены так не любят, как пару тугих барабанчиков.

— Верити Крессуэлл, — в отчаянии повернулась к ней Шарлотта, — тебе за это надо рот уксусом полоскать.

Мисс Пеппертри хмыкнула и вытащила из кармана носовой платок.

— Почему? Это горестная правда, и она справедлива с начала времен. Так что обрученной женщине не надо прятать ни свою грудь, ни свой внутренний свет.

Свет? Три часа до прибытия кареты Гидеона, вся академия, сговорившись, стремилась зажечь в Шарлотте внутренний огонь уверенности. Расчесывали, взбивали и закалывали волосы так, что они свободными локонами падали на плечи. Задрапировали изгибы тела в мерцающий розовый шелк. Она чувствовала себя элегантной, когда лакей Ранкин проводил ее из дома.

Гидеон стоял спиной к ней, положив руку на дверцу кареты. Он потрясающе выглядел в черном цилиндре и вечернем фраке. Но они совсем разные. И они фактически незнакомцы, которые скоро будут принуждены к близости.

Он повернулся и нетерпеливо хмурился, пока она не попала под свет фонаря. Его темные глаза прошлись по всем деталям ее внешности. Шарлотта не могла решить — то ли он приятно удивлен, то ли ему не понравилось, то ли что-то еще. Но его задумчивый взгляд приковал ее к месту. Она задавалась вопросом, не будут ли они стоять так вечно, охваченные колебаниями, пока в окне не появилась мисс Пеппертри с девочками, чтобы поглазеть на них.

— Шарлотта. — Он подал ей руку. Оба не обращали внимания на зрителей в окне.

«Огонь с огнем».

— Шарлотта, — донесся из кареты веселый голос Джейн, и очарование момента лопнуло как натянутая нить. — Ты сегодня ослепительна. Правда, Гидеон?

— Да. — Он чуть сильнее сжал ее руку. И, подсадив в карету, добавил: — У меня с собой накидка. — Возможно, следует одолжить ее сегодня вам.

— Это способ сказать, что вы не одобряете мое платье?

— Вовсе нет. Это способ сообщить, что я не собираюсь делиться со всем Лондоном тем, что лично мне стоило так дорого.

Шарлотта стояла неподвижно, пока он надевал накидку на ее голые плечи.

— У меня с собой шаль. Ваша накидка не очень подходит к моему платью.

— Мы тоже друг другу не подходим. — Он снова подал ей руку. — Но все-таки женимся. И на случай если я недостаточно ясно выразился, добавлю: я согласен с Джейн, вы сегодня выглядите фаса вицей.

Ухаживание началось. Как и ожидалось, появление в театре герцога с нареченной в обществе знаменитого маркиза и его жены прекратило разговоры. Все головы повернулись к ним. Всем своим существом Шарлотта испытывала перед Гидеоном такой же благоговейный трепет, как и публика.

Она понятия не имела, какую будут играть пьесу. Ее это не волновало. Она не могла сосредоточиться на сцене, когда рядом сидел Гидеон, такой красивый и элегантный. Он положил ладонь на ее руку, и Шарлотта не знала, то ли это амурный жест, то ли Гидеон демонстративно сделал это для Грейсона.

В любом случае ее радовало прикосновение Гидеона, и она жалела, что не знает способа отплатить ему тем же.

В антракте Грейсон и Джейн отправились в ложу друзей. Шарлотта ждала, что Гидеон уберет руку. Вместо этого он повернулся и обнял ее. Его руки сомкнулись между ее лопатками, прижимая к твердой груди. Его рот опустился к ее губам.

Это был глубокий страстный поцелуй. Суровая насмешка над всеми ее чувствами. Герцог отстранился, лишь когда у нее перехватило дыхание. Внутренний голос предупреждал ее, что, возможно, это игра. Но она-то не играла. Уинфилд зажег в ней тлеющую боль чувственности, которая заставляла Шарлотту сознавать свою уязвимость всякий раз, когда он оказывался рядом.