Она тут же получила оплеуху от вышедшего в это время на крыльцо такого же тощего, но жилистого безбородого старика с длинными седыми патлами на лысеющей голове:
– Господину видней, куда ходить. Не тебе, дуре, указывать ему!
Элиас был парень сообразительный, понял, почему пихнули белесую: чтоб не отпугнула богато одетого молодого олуха. С такого можно и за плохую выпивку втридорога содрать, и девку какую рядом пристроить, чтоб разомлел и подарил ей весь кошелек; если ж напоить, так и обобрать втихаря можно.
Итак, Элиас решительно вступил в неприятно пахнущий несвежей рыбой и кислым пивом кабак. Там было сумрачно и жарко. Освещали большую комнату лишь два коптящих факела да огонь в камине с перекошенными стенками. Грубые столы, лавки, посуда, пол, потолок – всё выглядело грязным и запущенным. Патлатый старик, зашедший следом, оказался хозяином «Бочки счастья». Он с поклонами освободил юноше стол, предварительно спихнув на пол дремавшего на нем пьяного оборванца, принес некое темное питье в большой глиняной кружке. Элиас брезгливо покосился на нее: судя по всему, кружку эту никогда не мыли – так, протирали изредка и не идеально чистым полотенцем. Но делать нечего – юноша притворился, что пьет. Сам же незаметно вылил кисло пахнущую бурду под стол, как раз на оборванца, которому резкое перемещение на пол не помешало спать. Тут и закуска подоспела: кругленькая глазастая девица с размалеванными губами и пышным бюстом, выпиравшим из яркой красной блузы, ловко плюхнула перед Элиасом на стол деревянное блюдо с еще шкварчавшей колбасой и перьями лука.
– Лучшее, что у нас есть, – низким голосом, шедшим откуда-то из глубины груди, сообщила она и широко улыбнулась, отчего стал виден легкий недостаток зубов. – Пробуй – не пожалеешь.
Юный гвардеец как можно приветливее улыбнулся в ответ и потыкал в колбасу ножом. На вид вроде съедобно и даже аппетитно. Потом вспомнил, что он все-таки здесь с определенной целью. Значит, надо чем-то жертвовать ради того, чтобы Западный Судья взял его в свою команду. «Если это собачатина, пусть будет на их совести», – подумал юноша и смело зажевал колбасу вприкуску с луком. Щербатая девица улыбнулась еще шире и села рядом, прижавшись мягким горячим бедром к его бедру. Тут ее окликнул хозяин, что вернулся за стойку:
– Эй, тут ведь еще клиенты имеются!
– Отвали, папаша, – отозвалась девица, – не каждый день такие красавчики в нашу «Бочку» забредают. Так что – не мешай общению... И принеси-ка нам еще по пиву.
Старик сплюнул, однако вышел из-за стойки, чтоб обслужить и их и других желающих выпивки.
– Меня зовут Вела, – представилась девица, быстро осушив свою кружку. – Я дочка хозяина «Счастливой бочки». Как папаша загнется – все здесь будет моим. – Она вновь улыбнулась. – А ты чей сынок?
– Да я, – сперва смешался Элиас: сообразил только сейчас, что правду не скажешь, а придумать, что соврать, пока не придумал; потом решил импровизировать. – Да я и сам с усам.
Вела громко расхохоталась. Элиас ее поддержал: после второй кружки, которую он так же успешно вылил вон, надо было изображать захмелевшего.
– Ладно, не бойся, ты ж со мной, – сказала девица.
– С чего решила, что я боюсь?
– Боишься – по глазам вижу. – Тут она прильнула к его уху, зашептала: – Неспроста ты здесь. Раз появился в наших местах, значит, есть потреба. Кого ищешь?
Элиас быстро прикинул: для чего она спрашивает? Хочет помочь или заподозрила неладное. Рискнуть?
– Я б сказал, да не знаю, можно ли доверять тебе, красотка, – ответил он, решив прощупать почву. – Слыхала что про резню в доках Зимнего порта?
– Как не слыхать, – с готовностью отозвалась Вела. – Про подлости Судьи Фреда на каждом углу говорят.
– И что говорят?
– А то, что обманул Фред голову Секирную, не выполнил уговора. И всех добрых молодцев Секиры уложили холуи судейские.
«Ладно, за холуя судейского как-нибудь потом посчитаемся», – подумал Элиас, а сказал:
– Так я, красавица, ищу того, кто остался из клана, чтобы кой-чего сообщить.
– И что же? – И в глазах Белы внезапно угасли хмельные огоньки.
– А вот это я только настоящему кланщику скажу.
Вела усмехнулась совершенно не так, как смеялась раньше, то есть не по-глупому. Потом вытащила из тесной щели меж грудей конец цепочки, на которой оказался маленький серебряный медальон. Открыв его, она показала кусочек тонкой кожи, вырезанный в форме секиры.
– Кланщица тебе подойдет? – спросила она.
«Что ж, – подумал Элиас, – везет либо новичкам, либо дуракам. Буду надеяться на лучшее».
– Неплохо, киска. – Слово «киска» он почерпнул из непринужденного и залихватского лексикона Западного Судьи. – Если ты из команды Филиппа, то не проводишь ли меня к нему?
– Э, куда хватил, – вдруг недобро глянула Вела. – Да я сейчас лишь головой кивну, и тебе глотку перережут. Кругляша он видеть хочет. Да кто ты такой, чтоб сразу к голове на поклон? Эй, братишки!
Из-за соседних столов тут же поднялась троица бритоголовых громил внушительного вида в кожаных одеждах. «Все-таки не всех перебили тогда в доках», – мелькнула у Элиаса мысль.
– Что, сестренка? – спросил один из мужичков.
– Этот франт о Кругляше заикнулся, – кивнула на малость струхнувшего гвардейца Вела. – Видеть его хочет.
– За какой такой надобностью, сэр? – Тут братишки окончательно переместились за Элиасов столик: парни устроились на табуретах так, что перекрыли юноше все пути к отступлению.
– Есть у меня к нему пару слов, – продолжал интрижничать Элиас (он по правде и сам не знал, какая информация может быть ценной для Филиппа Кругляша).
– На пару слов можно и к нам, – ухмыльнулся тот, кто решил вести переговоры. – Если ты судейский холуй, так сразу молись – с такими разговор у нас короткий. – Он продемонстрировал широкий нож.
Элиаса вдруг осенило.
– По правде говоря, – начал юноша, – я был, так сказать, судейским холуем. Да Судья Фредерик не очень-то умеет благодарить своих людей, и появилось у меня, за что с ним посчитаться. И слыхал я, кстати, что ваш Кругляш не прочь сделать то же самое. Так почему б нам с ним вместе не провернуть дельце против Западного Судьи? К тому же ваш клан уже пытался его убить, да не вышло ничего хорошего. А я бы дал Кругляшу один ход к Фреду. Глядишь, и я б доволен был, и Филиппу радость на старости лет. – И Элиас доброжелательно подмигнул громиле.
– Это какой же ход?
– Ну нет, братцы, это мое дело, и слушать меня будет Филипп, – выдал довольно твердо и про себя подумал: «Сказано неплохо».
Громила думал. Думал долго, а его приятели сидели молча, не спуская с Элиаса угрюмых глаз, и от этого у юноши мелко-мелко стало дрожать под правой коленкой. Щербатая Вела пристроилась рядом, наблюдая за мужчинами.
– Ну ладно, – сказал громила, и Элиас почувствовал, что дышать стало свободнее. – Пока живи. А через четыре дня приходи вечером сюда же, один, да смотри – не шути. Спросишь вот ее. – Он кивнул на Велу. – Она проводит куда следует. Если какое зло против нас имеешь – не жить тебе. Найдем и у Судьи в кармане, если понадобится голову отвертеть.
У Элиаса теперь зачесалась шея, но он вновь улыбнулся как можно добродушней.
– Эх, ребята, знали б вы, как он меня из этого самого кармана вытолкал взашей. И это после всего, что я для него сделал. Вот ваш голова знает. При встрече скажите-ка ему про меня: парень из «Счастливого пути» – он поймет и будет даже рад меня видеть.
Тут уже братва посмотрела на Элиаса с интересом.
– Ну добро, – вновь кивнул разговорчивый громила. – Смотри, значит – через четыре дня.
– Буду, – заверил гвардеец.
Вела проводила его из кабака и напоследок погрозила пальцем:
– Держись, красавчик. У нас ведь как: вход – грош, а выход – два.
Элиас счел, что будет не лишним поцеловать ей руку, и от этого девица, смягчившись, лишь махнула рукой: иди уж.
«Итак, наживка кинута. Осталось ждать клева, – так думал Элиас, возвращаясь домой. – Четыре дня жизни у меня есть. Что потом? Что если Филипп прикажет на следующей встрече прирезать меня без разговоров? Ведь это я, парень из „Счастливого пути“, помешал планам Кругляша в доках. За такое стоит убить без объяснений. – Тут Элиасу взгрустнулось. – Однако, судя по размаху замыслов, Филипп не так уж скоропалителен на решения. Тем более что я якобы предложу ему другой план покушения на Фредерика. А ведь Филипп жаждет убить его так же сильно, как Фредерик – убить Филиппа. – И Элиас мысленно попросил у Фредерика прощения за то, что выставил Судью Королевского дома чуть ли не разменной монетой в своей игре. – Ну ладно, допустит меня Филипп пред свои очи. И что я ему скажу? – Юноша даже остановился – об этом он как-то не думал. – А ничего и говорить не буду – приставлю нож к горлу, как он поступил с Мартой, заволоку на коня и увезу с собой – силенок хватит. И прямо Фредерику его доставлю, тепленького».
