— Так будет веселее, — сказала она, танцующим шагом вернувшись обратно на кухню.

Мария подала Лорен специальный круглый нож:

— А теперь нарежь тесто на полоски дюйма два шириной.

Лорен нахмурилась:

— Я могу все испортить, пусть Энджи попробует.

Энджи рассмеялась:

— Ага, как будто я не испорчу.

Мария ласково потрепала Лорен по щеке.

— А знаешь, что будет, если ты ошибешься?

— Что?

— Ты соберешь тесто в комок, раскатаешь его и еще раз попробуешь.

Лорен взяла нож и принялась резать тесто. Она делала это с величайшей тщательностью, словно проводила опасный эксперимент.

— Видишь, Энджела? — сказала Мария. — У твоей девочки талант.

«У твоей девочки».

Весь оставшийся день эти слова звучали в ушах Лорен и грели ей душу. Пока они втроем начиняли тортеллини мясом и защипывали их, а потом готовили пасту, она часто весело смеялась, просто так, без причины. И когда урок кулинарии подошел к концу, Лорен даже расстроилась.

— Ну а теперь мне пора идти, — сказала Мария. — Меня призывает к себе мой сад. Меня ждут посадки.

Энджи вздохнула с облегчением:

— Слава богу! — Она подмигнула Лорен. — Думаю, я обойдусь остатками ресторанных блюд.

— Когда-нибудь, Энджела, ты очень пожалеешь о том, что не воспользовалась моим советом, — недовольно фыркнула Мария.

Энджи крепко обняла мать.

— Я шучу, мама. Я ценю твою заботу. Завтра я достану кулинарную книгу и попробую сама что-нибудь приготовить. Ты довольна?

— Да.

Мария обняла обеих, попрощалась с ними и ушла. Лорен встала к раковине и принялась мыть посуду, а Энджи вытирала ее. За долгие месяцы совместной жизни они хорошо приноровились друг к другу и сейчас работали споро и быстро.

Когда с посудой было покончено, Энджи сказала:

— Мне нужно съездить в «Помоги соседу». У меня встреча с директором. Кампания с верхней одеждой прошла очень успешно, и мы с ней обдумываем новое мероприятие.

— Возвращайся поскорее, — сказала ей Лорен.

Энджи быстро поднялась наверх, потом спустилась. Лорен услышала, как за ней захлопнулась дверь дома и как заурчал двигатель машины. Она подошла к окну и посмотрела вслед удаляющимся огням. Позади нее музыкальный центр переключился на следующий диск, и из динамиков зазвучала «Детка, мы рождены, чтобы бежать…» Брюса Спрингстина.

Детка, мы рождены, чтобы бежать…

Лорен резко повернулась, подбежала к проигрывателю и в сердцах нажала на кнопку «стоп». В комнате вдруг стало тихо, причем настолько, что ей показалось, будто она слышит, как Конлан наверху стучит по клавиатуре компьютера, хотя на самом деле она не могла это слышать. Она попыталась прогнать воспоминания о своей матери, но безуспешно.

— А я думал, что твоим сверстникам Брюс нравится, — сказал Конлан, спускаясь по лестнице.

Лорен медленно повернулась к нему:

— Здравствуй.

За то время, что прошло со свадьбы, Лорен старалась держаться от него на расстоянии, но это было нелегко, так как они жили в одном доме. Она чувствовала, что Конлан не спешит подпускать ее поближе, а старается сохранять дистанцию.

— Энджи поехала в город, — сказала она, вопросительно глядя на него и нервно сцепив руки. — Она скоро вернется.

— Я знаю.

Естественно, знает, как же иначе, ведь Энджи наверняка предупредила своего мужа. Лорен поняла, что ляпнула глупость.

Конлан пересек комнату и подошел к ней поближе.

— Ты почему-то всегда нервничаешь в моем присутствии.

— А ты — в моем.

Он улыбнулся:

— Верно сказано. Я просто переживаю за Энджи, вот и все. Она бывает такой хрупкой. Она идет на поводу у своего сердца.

— И ты думаешь, что я причиню ей боль.

— Ну, не намеренно.

Лорен не знала, что сказать на это, поэтому просто сменила тему:

— А ты хочешь быть отцом?

Что-то промелькнуло в его глазах, и она пожалела, что задала свой вопрос.

— Да.

Они молча смотрели друг на друга. Лорен видела, что Конлан пытается улыбнуться, и это сразу же изменило ее отношение к нему, сблизило их, что ли. Она помнила, какое страшное разочарование пришлось ему пережить.

— Я, видишь ли, не такая, как та девочка.

— Знаю. — Конлан отступил на несколько шагов, как будто хотел увеличить расстояние между ними, и сел на диван.

Лорен тоже села, но не рядом с ним, а напротив, на журнальный столик.

— Какой отец из тебя получится?

Этот вопрос, судя по его реакции, ошеломил Конлана. Он вздрогнул, опустил взгляд на свои руки. Ему потребовалось немало времени, чтобы найти ответ, а когда он заговорил, голос его звучал мягко.

— Наверное, я был бы внимательным отцом, заботливым, я бы ничего не пропускал — ни матч, ни школьный спектакль, ни визит к зубному. — Он поднял голову. — Я водил бы его или ее в парк, к океану, в кино.

У Лорен сжалось сердце. Только сейчас, услышав этот ответ, она поняла, что на самом деле имела в виду совсем другое: ей хотелось знать, что должен делать отец.

Конлан внимательно смотрел на нее, пытаясь понять, такой ли ответ она ожидала услышать.

Чувствуя себя словно прозрачной под его пристальным взглядом, Лорен встала:

— Пойду почитаю. Я только что начала новый роман Стивена Кинга.

— Мы могли бы сходить в кино, — предложил Конлан. — Сегодня в городе идет «Иметь и не иметь».

— Никогда не слышала о таком фильме.

— И о Хамфри Богарте и его жене Лорен Бэколл никогда не слышала? Это самая знаменитая супружеская пара американского кино. Они в этом фильме сыграли главных героев. Это непростительно! Собирайся, и пошли!

В штате Вашингтон буйствовал май. Каждый день начинался с яркого солнца и жары. По всему городу цвели и благоухали розы. Даже ночь не могла скрыть от глаз красоту яркого покрова — пурпурной лобелии, алой гардении, желтых анютиных глазок и нежно-сиреневых флоксов, которые цвели в корзинах, висевших вдоль Дрифтвуд-Вэй. В прогретом солнцем воздухе пахло цветами и соленой океанской водой.

Выходя из дома, люди щурились от яркого света. Ребятня спешно доставала из шкафов шорты, сделанные из старых обрезанных джинсов, и футболки без рукавов. Переодевшись в летнее, они убегали на улицу, а их матери, зайдя в комнаты, подбирали с пола раскиданную одежду. А за окнами в это время раздавался веселый смех и громкие крики детей, которым надоело сидеть дома холодными дождливыми днями.

Все ждали, что скоро — после Дня поминовения — в город начнут стекаться туристы. Вооруженные рыболовными снастями, сверяясь с расписанием приливов и отливов, они будут прибывать на машинах и автобусах и устремятся к песчаному пляжу, ведомые древним и безмолвным зовом океана, не отдавая себе отчета в том, почему они вдруг оказались здесь, и в то же время не имея сил противостоять ему.

Для тех, кто постоянно жил в Вест-Энде или кто уже пережил несколько дождливых зим, туристы были одновременно и благом, и злом. Никто не сомневался в том, что их деньги способствуют развитию города, помогают ремонтировать дороги, закупать оборудование для школ и платить зарплату учителям. Однако, с другой стороны, они были причиной автомобильных пробок, толп на улицах и очередей к кассе в супермаркетах.

В первую субботу мая Лорен проснулась рано. Покрутившись, она так и не нашла удобное положение и поняла, что ей больше не заснуть. Она встала, оделась — в легинсы с огромной, как у слона, талией и легкую, похожую на палатку блузку с рукавами-фонариками — и подошла к окну. Небо было сиреневато-розовым, и на его фоне деревья, еще не освещенные солнцем, казались почти черными.

Лорен захотелось выйти на воздух. Ей вдруг стало тесно в комнате, дыхание участилось, как при приступе клаустрофобии. Она на цыпочках прошла мимо спальни Энджи и Конлана, спустилась вниз, взяла с дивана мягкий плед и вышла. Шелестящий шум прибоя подействовал на нее умиротворяюще. Она успокоилась, ее дыхание выровнялось.

Лорен почти десять минут простояла на террасе, прежде чем ощутила боль. Беременность сильно утомила ее: все время ныли ноги, сердце шумно стучало, голова часто болела, а ребенок резвился у нее в животе, как веселый щенок. Но хуже всего на нее действовали занятия на курсах по предродовой подготовке — она вместе с Энджи посещала их каждую неделю. Перспектива, которая там вырисовывалась, выглядела ужасающе. Бедняга Дэвид сходил на одно занятие и взмолился, чтобы его больше туда не тащили. Да Лорен и сама не хотела брать его с собой.