Она погладила свой живот и ощутила под рукой слабый толчок.

— Привет! — проговорила она, обращаясь к малышу, и пошла в гостиную. Проходя через столовую, она заметила огонь в камине и тихую музыку, доносящуюся из динамиков. Звучала мелодия «Где-то над радугой», она исполнялась в гавайском стиле.

Перед камином сидели Энджи и Конлан.

— Ой! — удивленно воскликнула Лорен. — А я думала, вы на романтическом свидании.

Энджи встала, подошла к девочке и вытянула вперед левую руку. На безымянном пальце сверкнул бриллиант.

— Мы собираемся пожениться.

Лорен радостно завизжала и бросилась Энджи на шею.

— Вот здорово! — возбужденно проговорила она, только сейчас сообразив, как одиноко ей было весь день, как ей не хватало рядом Энджи. — Теперь у моего малыша будет папа. — Поняв, что ведет себя глупо, как ребенок, а не как взрослая женщина, она отстранилась и произнесла: — Простите.

И лишь потом осознала, что сказала про ребенка «мой».

— Вот об этом, Лорен, мы и хотели бы с тобой поговорить. — Это произнес Конлан.

Лорен на мгновение прикрыла глаза. События этого дня страшно вымотали ее, и она сомневалась, что у нее хватит сил снова вести этот разговор. Но выбора у нее не было.

— Давайте.

Энджи пожала ей руку. Это прикосновение приободрило девочку. Они сели на диван, а Конлан продолжал сидеть в кресле у камина, сложив руки на коленях. Прядь волос закрывала его лоб. В отблесках пламени его глаза казались почти синими. Лорен стало неуютно под взглядом этих удивительных глаз, и она поежилась.

— Ты еще совсем ребенок, — мягко заговорил Конлан, — и я очень сожалею, что все так вышло.

Лорен улыбнулась:

— Я перестала быть ребенком несколько месяцев назад.

— Нет. Тебе предстоит столкнуться со взрослыми проблемами, но это совсем не означает, что ты стала взрослой. — Он вздохнул. — С проблемами, которые пугают Энджи и меня.

Лорен не ожидала такого поворота.

— Я думала, вы хотите иметь ребенка.

— Хотим, — сдавленным голосом проговорила Энджи. — Наверное, даже слишком сильно хотим.

— Тогда вы должны радоваться. — Лорен переводила взгляд с Энджи на Конлана и обратно. — Я отдаю вам… ох. — Она все поняла. — Вы о той девочке? Которая передумала?

— Да, — подтвердила Энджи.

— Я с вами, ребята, никогда так не поступлю. Честное слово. То есть… я люблю вас. И я люблю своего ребенка. Вашего ребенка. Я считаю, что так будет правильно.

— Мы понимаем это, Лорен. Мы просто хотим…

— Нам необходимо, — поправил ее Конлан.

— …знать, тщательно ли ты все обдумала, уверена ли ты. Выполнить такое решение будет очень трудно.

— Труднее, чем быть родителями в семнадцать лет?

Энджи улыбнулась и ласково погладила ее по руке.

— Это отвечает твой разум. А я обращаюсь к твоему сердцу.

— Все непросто, — сказала Лорен, вытирая глаза. — Я все думаю и думаю. Это наилучшее решение. Можете доверять мне.

После ее слов наступила тишина, которую нарушало потрескивание поленьев.

— Мы считаем, что тебе надо сходить к консультанту.

— Зачем?

Хотя Энджи и пыталась улыбнуться, показать, что исход разговора ей безразличен, ее выдавал тревожный взгляд.

— Затем, что я люблю тебя, Лорен. Я очень хочу, чтобы твой ребенок стал моим, но я понимаю, чем все это может закончиться. Одно дело — решить отдать ребенка. И совсем другое — выполнить это решение. Я хочу, чтобы ты была твердо уверена.

После слов «я люблю тебя» Лорен почти ничего не слышала. Раньше эти слова ей говорил только Дэвид.

— Я не подведу тебя, — прошептала она, обнимая Энджи. — Никогда.

Энджи отстранилась.

— Я знаю.

— Так ты сходишь к консультанту? — обеспокоенно спросил Конлан.

— Конечно. — Лорен впервые за весь день от души улыбнулась. — Я сделаю все ради вас.

Энджи обняла ее, а Конлан очень тихо произнес:

— Тогда постарайся не причинить ей боль.

В адвокатской конторе по левую сторону стола на сдвинутых вплотную стульях сидело семейство Хейнз. По правую — Энджи и Конлан. Лорен сидела между этими двумя группами, и, хотя ее от них отделяло крохотное расстояние, она чувствовала себя ужасно одинокой. Энджи, понимая ее состояние, встала и собралась подойти к ней, но тут в комнату вошел адвокат Стюарт Филлипс. Высокий мужчина плотного телосложения в дорогом черном костюме громким голосом произнес:

— Добрый день всем. Я Стюарт Филлипс, — продолжал он, протягивая руку Конлану, который встал, чтобы поприветствовать его.

— Конлан Малоун. А это моя… Это Энджи Малоун.

Энджи пожала адвокату руку. Она была напряжена как струна и прилагала все силы, чтобы отогнать воспоминания о точно такой же встрече в адвокатской конторе.

«Мистер и миссис Малоун, у меня для вас есть ребенок».

«Девочка-подросток».

— С вами, юная барышня, мы уже знакомы, — обратился Филлипс к Лорен. — Что ж, вы приняли решение?

— Да, сэр, — едва слышно ответила Лорен.

— Вот и хорошо. Давайте начнем с технических вопросов. Хочу дать вам всем совет: при усыновлении разделение представительства иногда создает определенные проблемы. В данном штате закон это позволяет, однако делать это не всегда целесообразно. В определенных ситуациях — при разногласиях — я не смогу представлять ни одну из сторон.

— Ничего такого не случится, — сказала Лорен более уверенным голосом. — Я приняла твердое решение.

Филлипс посмотрел на Конлана:

— А вы оба готовы идти на риск при двойном представительстве?

— В данном случае, Стюарт, этот риск — наименьший из всех возможных, — ответил Конлан.

Филлипс достал из плотного конверта бумаги и передал их через стол.

— Подпишите эти документы, и мы пойдем дальше. В них вы всего лишь подтверждаете, что сознательно принимаете риски, связанные с двойным представительством.

Когда документы были подписаны, адвокат отложил их в сторону. В течение следующего часа шло обсуждение процедуры. Кто и за что будет платить, что и кому нужно будет подписывать. Филлипс разъяснил всем особенности законодательства штата Вашингтон, предупредил, что официальным инстанциям потребуется изучить жилищные условия, рассказал, как происходит прекращение прав биологических родителей и назначение опекуна-представителя в суде, прикинул, сколько времени уйдет на весь процесс и во сколько все это обойдется.

Энджи один раз уже участвовала в точно таком же обсуждении и знала, что технические детали в этом деле вторичны. Главными в нем были эмоции, чувства. Можно подписать кучу бумаг и надавать гору обещаний, а в последний момент передумать. Именно поэтому усыновление ребенка вступает в законную силу только после его рождения. Ведь Лорен еще предстоит взять своего ребенка на руки, и только после этого она поставит свою подпись.

Все эти мысли вызывали в душе Энджи страшную тревогу. Она покосилась на Лорен. Та неподвижно сидела за столом, положив руки на колени. Даже с выпирающим животом она выглядела юной и невинной. Девочкой, проглотившей арбуз. Она энергично кивала, когда адвокат о чем-то спрашивал ее. Энджи хотелось подойти к ней, взять за руку, обнять и сказать: «Ты не одна», но она знала, что это было бы ложью, потому что грустная правда как раз и заключалась в том, что скоро Лорен останется одна. Разве есть на свете большее одиночество, чем то, когда отдаешь собственного ребенка?

И у Энджи не было возможности защитить ее от этого.

Она прикрыла глаза. Разве они смогут пройти через все это и сохранить душевное спокойствие? Разве они…

Энджи почувствовала, что ее дергают за рукав. Она открыла глаза и заморгала.

На нее внимательно смотрели Конлан и адвокат.

— Вы меня о чем-то спросили? — проговорила она, чувствуя, как горят щеки.

— Я предлагаю составить план усыновления, — сказал Филлипс. — Тогда все пойдет гораздо проще. Начнем?

— Конечно, — ответила Энджи.

Филлипс перевел взгляд на Лорен:

— Какой вид общения вы бы предпочли после усыновления?