– И она с тобой заговорила?

 Хиро было трудно в это поверить. В большинстве своем гейши отдавали свое время только тем, кто за это платил.

– Не стоит так удивляться. Но раз уж на то пошло, я не разговаривал с Саюри во время танца. Несколько дней спустя я столкнулся с ней на улице, когда она шла к парикмахеру. Я проводил девушку туда и обратно. С тех пор мы несколько раз встречались за чаем. Христианскую веру она приняла лишь неделю назад.

– Как удобно, – сказал Хиро. – Как раз тогда, когда ей потребовалась помощь.

– Она этого не делала, – ответил Иезуит. – Она не стала бы лгать.

– Все женщины лгут, – возразил Хиро. – А эта к тому же делает это не очень умело. Самурай бодрствовал, когда кто-то его убил. Саюри не могла в это время спать.

– Откуда ты это знаешь?

– Брызги крови на стене говорят о том, что он стоял, когда ему перерезали горло.

Они дошли до реки Камо, но вместо того чтобы повернуть в сторону дома, Хиро взошел на мост.

– Ты куда это? – поинтересовался отец Матео.

– Ёрики отвечают перед судьей. – Хиро остановился, дожидаясь, когда иезуит его догонит. – Как чиновник, который выше рангом, чем Нобухидэ, судья может освободить тебя от обязательств. Я хочу встретиться с ним и объяснить, что ты не имеешь к произошедшему никакого отношения.

– Но я ведь имею. – Отец Матео догнал его и зашагал в ногу с Хиро. – Я собираюсь помочь Саюри доказать ее невиновность.

– Чего? Ты же едва ее знаешь!

– Она член моей паствы и сестра моя во Христе. Ты бы позволил, чтобы твою сестру несправедливо казнили?

При упоминании сестры Хиро отвел взгляд в сторону. Эта тема была одной из важных в списке тем, на которые он никогда не говорил, даже с друзьями.

Поскольку Хиро промолчал, отец Матео добавил:

– Я не могу просто стоять в стороне и смотреть, как кто-то убивает невинную женщину.

– Не только можешь, но и будешь стоять, даже если она невиновна. Я дал клятву, что ты будешь в безопасности, и не намерен ее нарушать.

– Я пытаюсь спасти жизнь, а тебя беспокоит лишь твое жалованье?

– Жалованье? – Хиро издал звук, больше похожий на лай, чем на смех. – Если ты умрешь, моя голова слетит с плеч.

– Сёгун Асикага поймет, что я действовал сообразно моей совести. Я напишу ему письмо, что твоей вины в этом нет.

– Ты переоцениваешь способность самураев к пониманию, – сказал Хиро. – Ига-рю  отправили меня сюда, а не сёгун. А Ига не прощает неудач.

– Сёгун их заставит.

– Сёгун правит Киото, его власть не распространяется на провинцию Ига. Но даже если бы так и было, кланы синоби перед военачальниками, включая и сёгунов, не отвечают.

– Значит тебе придется убедить судью каким-то иным образом, – сказал отец Матео. – Я помогу Саюри, и цена меня не волнует.

На другом конце моста устроили поединок два мальчишки-самурая. Треск от их деревянных палок эхом отражался от зданий, стоящих вдоль берега. Мальчик постарше был на голову выше того, что помладше, но второй паренек оказался более мастеровитым. Он нырнул под меч своего оппонента и ударил деревянным боккэном по черепу высокого мальчика. Стук звонко разлетелся по воде.

– Хай! – победно крикнул парень. Он поднял меч и сделал шаг назад, закончив бой.

Старший мальчик согнулся пополам и потер голову. Хиро сочувствующе поморщился. Несмотря на то что прошло много лет, он хорошо помнил, какие они, удары от боккэна.

Священник покачал головой.

– Это должно быть очень больно.

– Лучше боль, чем смерть, – ответил Хиро.

– А почему у старшего челка? – спросил отец Матео. – Я думал, что  самураи бреют головы в шестнадцать. Этот выглядит гораздо старше.

– По-разному, – ответил Хиро. – Мальчики бреют лбы после гэмпуку, когда получают свой собственный меч и взрослое имя. Каждый отец сам решает, когда его сын к этому готов.

Мальчики изумленно уставились на чужеземца, хватая, словно рыбы, воздух открытыми ртами. Отец Матео не обратил никакого внимания на уже столь знакомое ему удивление, но Хиро нахмурился и положил руку на рукоять катаны.

Мальчики низко поклонились и вернулись к своему поединку. Хиро улыбнулся про себя. Мужчине не обязательно обнажать меч, чтобы им воспользоваться.

Мужчины ступили на дорогу Сандзё. Хиро посмотрел вниз на раскинувшийся Понто-тё. Этим утром улицы были темными и пустынными. Чайные дома и бордели просыпались на закате, а засыпали на рассвете.

Пройдя несколько кварталов, мужчины повернули на север и пошли дальше вдоль стены полицейского участка, пока не добрались до входа, ведущего к административному зданию. Увидев иезуитского священника, охрана на воротах принялась толкать друг друга и перешептываться.

Хиро также услышал слово "ронин", сопровождавшееся хихиканьем. Он привык к тому, что его принимали за самурая без хозяина, то есть ронина, который служил чужеземному духу, потому что у него не было иного выбора. Большинство людей сочли бы это оскорблением, но Хиро считал, что так даже лучше, к тому же весьма забавно.

Подворье судьи находилось совсем рядом с полицейским участком. Ворота охраняли два самурая в кожаных доспехах. У входа уже собралась небольшая толпа торговцев и рабочих. Их состояние колебалось от обеспокоенности до нервозности. В основном здесь присутствовали мужчины, но кое-где в тени своих мужей прятались и женщины.

Никто не разговаривал.

От толпы исходил запах пота. Обычно люди мылись достаточно часто, чтобы от них не пахло плохо, но визит к судье вызывал страх, даже если они думали, что их просьба справедлива.

Толпа наблюдала за приближением чужеземца. Ребенок показал на него пальцем, но мать вовремя его одернула. В каком порядке будут рассмотрены дела, решали охранники, поэтому никому не хотелось устроить сцену и оказаться в конце очереди.

Приближаясь к охране, Хиро напустил на себя побольше важности. Мужчина справа не поднял на него взгляда, поэтому телохранитель заговорил с тем, что стоял слева.

– Мы хотим увидеть судью.

– Судья спит, – ответил страж. – Приходите позже и ждите своей очереди.

– Вопрос не терпит отлагательств, – сказал Хиро. – Это касается убийства ёрики.

Охранник моргнул и выпрямился.

– Убийство? Что случилось?

Хиро бросил взгляд на толпу торговцев.

– Это деликатный вопрос. Вероятно, судья захочет поговорить об этом лично.

На круглом лице охранника отразилось понимание. Он медленно кивнул.

– Да, возможно, он захочет поговорить с вами до начала официального слушания.

Страж растворился. Его напарник посмотрел на Хиро и тут же отвел взгляд, стараясь не пялиться на иноземца. Вместо этого он посмотрел на простолюдинов, которые переместились подальше от ворот. Неприятные ощущения протекли по сословиям, словно вода вниз по холму.

Спустя некоторое время страж вернулся.

– Судья Ишимаки встретится с вами. Следуйте за мной.

Хиро с отцом Матео пошли за охранником по гравийной дорожке в сторону деревянного здания, занимавшего большую часть двора. Над обветренной верандой висели широкие карнизы. Решетчатые ставни закрывали окна, пропуская достаточно воздуха, но мало света. По бокам от двери, словно бивни у разинутого рта, стояли каменные фонари.

Охранник провел их в комнату, отделанную деревянными панелями, в самом центре которой находилась яма, наполненная белым песком. Рядом с ней на небольшом постаменте располагался деревянный стол. Даже сидя, судья все равно смотрел на всех в комнате сверху вниз. От угольной жаровни и масляных ламп исходил мерцающий свет, достаточный, чтобы рассеять тьму, но при этом наполнявший комнату мягкой дымкой.

– Зачем здесь песок? – прошептал отец Матео.

Охранник уже ушел, но темная, с низким потолком комната внушала уважение.

– Он олицетворяет справедливость и непорочность, – ответил Хиро. – Обвиняемый становится возле него на колени в ожидании решения суда. Не наступай на него.

– А нам не надо встать на колени?