Он берет мою вторую ногу и также оборачивает вокруг своей талии, снова целует меня не спеша, смакуя момент.

— Моя любовь… — Оли смотрит на меня нежным взглядом, расплываясь в улыбке. — Я соскучился по тебе, как сердце скучает по своим ударам.

***

Оливер

Черные волосы веером разметались по подушке. Никогда не представлял, что смогу снова полюбить подушки. Я ошибался. Вивьен волшебным образом делает все… лучше. Двадцать четыре часа назад я был в трех тысячах миль от нее и был несчастен. Сейчас я — это я. Оливер, который любит греблю и ужинать с друзьями и семьей. Я мальчишка, который мечтал играть за «Ред Сокс» с тех пор, как получил в подарок свою первую бейсбольную перчатку. Я парень, который хочет позвонить своим приятелям по колледжу и пригласить их сыграть в баскетбол в парке. Этот Оливер хочет держаться за женщину, которая рядом с ним, вечно.

Я провожу пальцем по ее тату, так как она спит на животе. Затем я целую каждую гроздь бутонов, которые, как я знаю, прячут ее шрамы. Но я их не вижу и не чувствую. Для меня стало невозможным видеть что-либо, кроме красивой, сияющей женщины.

— Доброе утро, малыш, — она перекатывается ко мне и теперь ее спина прижата к моей груди.

Я обнимаю ее и целую в макушку.

— Это самое лучшее утро.

Она вырисовывает круги на моей руке своими ноготками.

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— Ты только что это сделала, — смеюсь я.

— Я серьезно.

— Да. Ты можешь спросить меня о чем угодно.

Она медлит. Я чувствую тяжесть ее вопроса еще до того, как она озвучивает его.

— Почему у тебя больше не может быть детей?

Я выпускаю вдох, который задержал.

— Потому что я сделал кое-какую дерьмовую глупость, после того, что произошло.

— Как наркотики?

— Продал все, что можно было продать, сжег, что нельзя продать, как например, наш свадебный альбом и все остальные наши фотографии, кроме одной.

— Фотографии с Мелани?

Я киваю и целую ее плечо.

— Так ты говоришь, что все тепло от сгорания нанесло вред твоей сперме, как например, джакузи или что-то такое?

— Нет, — я ухмыляюсь. — Это правда, что касается потери ребенка: это самая большая утрата. В то время я знал наверняка только одно — я никогда не хотел пережить это снова. Поэтому сделал вазэктомию.

— Ты жалеешь об этом?

— Я жалею о том, что принял поспешные решения в то время, даже если не все из них были неправильными.

Она поворачивается в моих руках, чтобы быть лицом ко мне.

— Вазэктомия была неправильным решением?

Я позволил себе утонуть в ее глазах, потому что знал, что каким-то образом все ответы, которые мне когда-либо будут нужны, находятся здесь.

— Да, если ты хочешь иметь со мной детей.

— А ты хочешь иметь со мной детей?

Я целую ее в лоб.

— Я хочу тебя, и нет ничего, что бы я не сделал для тебя.

— Это не ответ.

Из моих легких выкачали весь воздух, вот что она со мной делает — обнажает меня, выставляет напоказ все мои слабости, берет часть меня, которую я отдаю с неохотой.

— Я не могу себе представить, что захочу когда-нибудь иметь детей снова, так как не могу смотреть на младенцев и не видеть Мелани. Но единственная вещь, которая кажется еще более невозможной — это жизнь без тебя.

Она целует меня, пробуждая все мое тело. Я должен напомнить одной определенной части, что это серьезный момент и его не призывали к действию, несмотря на смешанные сигналы, проносящиеся у меня в уме.

— Я люблю тебя и так рада, что ты дома, — она зарывается носом мне в шею. — Ммм, это была медленная пытка, но я не хотела ничего говорить. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя противоречиво. Но теперь, когда ты дома, я могу сказать это… — она прокладывает поцелуи вниз по моей груди, — … я была несчастна, — ее язык дразнит мой пресс. — Боже, как я по тебе соскучилась.

Мой член твердеет от ее прикосновения. Она поглаживает его несколько раз с усмешкой, полной желания на ее лице, глядя прямо мне в глаза.

— Вивьен… — мне нужно рассказать ей.

— Гм? — она садится на меня сверху.

— Мне нужно… — мои мысли начинают уплывать, когда она направляет мою руку к своей груди, — … сказать тебе… — я сжимаю ее дерзкие груди руками, обводя кругами соски, — … кое-что, — мои слова не более чем напряженный шепот.

Она садится на мой член с мягким стоном.

— Что, малыш…. Ммм… — она закрывает глаза, когда я полностью заполняю ее.

— Ничего…. Ничего.

***

Я признаюсь, я такой типичный парень. Секс превосходит всё. Несколько раз, когда мне удавалось противостоять ее соблазну, можно описать только как захват моего мозга инопланетянами. Мне стоило позвонить и рассказать ей о своих планах. Сюрприз, хоть и бесценный, не стоит той боли, которую я собираюсь ей причинить.

— Куда ты собираешься?

Она одевается и стягивает волосы сзади.

— Я сегодня работаю, но только до часу.

— Но я только приехал. — Что за черт! Я выгляжу как плаксивый ребенок.

— Я знаю, я наверстаю с тобой это время позже и завтра, и на следующий день, и на следующий… — она подмигивает и посылает мне воздушный поцелуй.

Я сажусь в кровати, пробегая пальцами по волосам, и вздыхаю.

— Вивьен, я не сказал.

Она выглядывает из-за угла с зубной щеткой во рту.

— Что ты имеешь в виду? — бубнит она с полным ртом пены от зубной пасты.

Я натягиваю шорты и становлюсь у входа в ванную.

— Я тут только на выходные. Мне нужно взять кое-какие вещи… Завтра я снова уезжаю.

Она застывает со щеткой во рту и смотрит с озадаченным выражением на мое отражение в зеркале.

— Прости, я хотел сделать тебе сюрприз. Мне следовало позвонить и рассказать все, перед тем, как я вернулся домой.

Она опускает глаза на раковину. Сплевывает и бросает зубную щетку в стакан.

— Ладно, тогда увидимся позже, — она протискивается мимо меня, не глядя в глаза.

Я хватаю ее за руку.

— Вивьен…

Она вырывается.

— Нет, все нормально. Может, мы можем пойти куда-нибудь поужинать. А теперь мне нужно идти. Поговорим позже.

Я спускаюсь за ней по лестнице.

— Вивьен, подожди! — я закрываю входную дверь сразу после того, как она ее открыла. — Пожалуйста, не делай так.

Она стукается лбом о дверь, и ее всхлипы заполняют воздух.

— Мне так жаль, — я разворачиваю ее и притягиваю в свои объятия. Она не обнимает меня в ответ. Вместо этого, она прикрывает руками лицо.

Злость внутри меня подпитывается ее слезами. Кэролайн потеряна, и, может быть, я тоже. Я загнан в тупик.

— Мне ж-жаль, — она отодвигается и качает головой, вытирая слезы. — Тебе это не нужно.

Я разворачиваюсь и делаю несколько шагов, поставив руки на бедра.

— Черт возьми! Прекрати извиняться. Это не твоя вина. Это я, все я! Моя чертова жизнь высасывает все из тебя. Хотел бы я … — я смотрю в потолок, выпуская раздраженный вздох. — Хотел бы я просто отпустить.

Она кусает свою дрожащую нижнюю губу и тяжело сглатывает.

— Мне нужно идти.

Моя голова падает, плечи поникли, дверь закрывается с хлопком.

***

Вивьен

Когда не сезон, «Зеленый горшок» закрывается в полдень в субботу. Большую часть дней мы с Мэгги остаемся до часу, убирая и болтая.

— Колись, Вив.

— Колоться насчет чего? — спрашиваю я, занося с улицы культивированные хризантемы.

— Ты опоздала сегодня утром, пришла с опухшими глазами и до сих пор дуешься.

— Оливер вернулся.

— Дорогая, это же великолепно… не так ли?

— Завтра он снова уезжает.

Она штампует обратную сторону чеков.

— Ну, по крайней мере, он приехал навестить тебя, правильно?

— Он приехал взять кое-какие вещи, — хмурюсь я. — Что касается «навестить» — это как чаевые, если можно так выразиться.

— Он приехал, чтобы увидеть тебя, Вив. Нет ничего такого, чего бы он не мог купить в Портленде, кроме тебя.