Литмир - Электронная Библиотека

Она повернулась спиной к Джею и помешала что-то в горшке, висящем над очагом. Потом подошла к бочонку в углу и протянула Джею кружку эля.

– Вот, – сказала она. – Четыре кружки за пенни. Внесу в счет.

– Не сомневаюсь, – тихо проговорил Джей.

И отправился во двор, чтобы умыться.

Ей не нужно было предупреждать его о том, что воду пить нельзя. Она вытекала из колонки противной коричневой струей и отвратительно воняла. И все равно это было лучше, чем морская вода.

Джей разделся и вымылся целиком, потом натянул штаны, сел на кучу напиленных дров и побрился, трогая лицо пальцами, проверяя ход бритвы.

Земля все еще неприятно покачивалась под ногами, как будто он был на борту корабля. Но он знал, что его отец чувствовал то же самое, когда сходил на берег на Ре или в России, после долгого путешествия по Северному морю.

На мгновение Джей вспомнил отца, дом и детей. Его на миг посетила сладчайшая иллюзия, что Джейн тоже там, заботится о них и ждет его возвращения. И то, что она там и ждет его, казалось гораздо более естественным и правильным, нежели то, что она мертва и он никогда больше не увидит ее. Этот секундный самообман был сильнее реальности, и Джею пришлось напомнить себе об оранжерее и тюфяке на полу, о решимости жены умереть в полном одиночестве, чтобы не заразить его и детей. От этих мыслей он ощутил горестную дурноту, обхватил голову руками и застыл, пока его не накрыли прохладные сумерки Виргинии.

Он понял, что приплыл в новый мир, на новую землю, но весь этот долгий путь с ним проделало и его трехлетнее горе.

Весна 1638 года, Виргиния

Джей открыл глаза и вместо чисто выбеленных стен и потолка дома в Ламбете увидел прямо над головой соломенную крышу. Под ним были голые доски, а рядом какой-то парень спал на тюфяке крепким сном.

К Джею медленно возвращалось восприятие действительности – тянуло невнятным, водянистым запахом еды с кухни, ломило тело от лежания на твердом полу, чесалась кожа от свежих блошиных укусов. Он осторожно сел, голова пошла кругом. Казалось, массивный деревянный пол чердака встал дыбом.

– Пошевеливайтесь там, или все остынет! – послышался крик хозяйки.

В одно мгновение парень, ее сын, приподнялся, соскользнул с тюфяка и слетел по лестнице вниз, на кухню. Джей натянул сапоги, разгладил на себе штаны, набросил жилет на грязную рубаху и последовал за ним.

Женщина разливала в четыре деревянные миски бледно-желтую смесь из котелка, подвешенного над еле теплившимся огнем. Она швырнула миски на стол и склонила голову над сложенными мозолистыми ладонями в короткой молитве. Еще один постоялец, проведший ночь на полу перед очагом, пододвинул свой стул, вынул собственную ложку и начал с удовольствием есть.

– Что это? – осторожно спросил Джей.

– Каша из индейского зерна, – ответила она.

– Придется вам к нему привыкнуть, – сказал мужчина. – Мы практически только его и едим.

Джей улыбнулся:

– Я и не ожидал молока с медом.

– А многие именно этого и ожидают, – буркнула женщина. – Так и умирают, все еще надеясь на это.

Наступило короткое молчание.

– Вы сюда на разведку? – спросил мужчина.

– Нет, – сказал Джей. – Я садовник, коллекционер. Я приехал собирать растения. По повелению самого короля Карла.

Он остановился, не зная, стоит ли рассказывать о великолепном саде в Ламбете и о репутации отца, величайшего садовода всех времен, советника герцога Бекингемского, одного из величайших собирателей редкостей в мире. Он посмотрел на морщинистое, ожесточенное лицо женщины и решил, что лучше ничего не говорить.

Мужчина кивнул.

– Вы увидите короля, когда вернетесь домой? Если вернетесь, – добавил он.

Джей тоже кивнул и положил в рот ложку каши. Каша была пресная, разваренная до пастообразного состояния.

– Да, я работаю для него в садах Отландса, – сказал он.

– Хорошо, тогда скажите ему, что мы больше не можем иметь дело с этим губернатором, – напрямик заявил мужчина. – Скажите ему, что мы не желаем больше иметь дело с ним и что это факт. У нас тут хватает забот помимо этого жирного старого дурака из Англии, которого нам навязали. Нам нужна генеральная ассамблея, где у каждого плантатора будет свой голос. Нам нужны гарантии наших прав.

– В Англии за такие речи и в тюрьму можно угодить, – мягко заметил Джей.

– Вот поэтому я и не в Англии, – коротко возразил мужчина. – И я не хочу жить так, как будто я все еще там. А вот о нашем губернаторе так нельзя сказать. Он все еще считает, что должен жить, словно лорд, в доме со слугами, причем на земле, куда мужчины и женщины приехали, чтобы быть свободными.

– Я ему не советник, – сказал Джей. – Когда я вижу короля – если так случается, – я разговариваю с ним только о растениях и о его саде.

Мужчина мотнул головой:

– Кто же тогда его нынешний советник?

Джей задумался на мгновение. Все это казалось таким далеким и таким неинтересным в этой новой стране.

– Королева, – сказал он. – И архиепископ Лауд.

Мужчина скорчил гримасу, повернулся, чтобы сплюнуть, но остановился, когда заметил свирепый взгляд хозяйки.

– Прошу прощения. Значит, он так и не созвал парламент?

Джей отрицательно покачал головой:

– Он надеется, что справится и один.

– Я слышал, что он на полпути к католичеству.

– Об этом ничего не знаю.

– Я слышал, он забрал в свои руки все сборы податей и налогов. Ему не нужен парламент, голосующий по налогам. Говорят, он разрешает своей жене-католичке открыто молиться и что в стране есть мужчины и женщины, которые криком кричат и требуют перемен, – четко и ясно перечислил постоялец.

Джон только моргнул, услышав столь точное и ехидное описание:

– А я-то думал, что здесь, в Виргинии, все роялисты.

– Не все, – холодно улыбнулся мужчина.

– А где вы собираетесь искать свои растения? – прервала их женщина. – Здесь вдоль реки выращивают только табак.

– Но ведь наверняка и другие культуры тоже сажают?

Она покачала головой:

– Мы держим скот, вернее, скот держится возле нас. Но когда рыба выпрыгивает из реки, а животных в лесу предостаточно, нет смысла заниматься чем-то еще, помимо охоты и рыболовства. Кроме того, мы можем покупать все, что нам нужно, у индейцев. Они занимаются вместо нас сельским хозяйством. А мы тут все живем как сквайры.

– Я думал, что попутешествую здесь, – сказал Джей. – Возьму лошадь и поезжу по стране, посмотрю, что смогу найти.

Они оба взглянули на него и грубо расхохотались ему в лицо.

– «Возьму лошадь»! – воскликнула женщина. – Да тут на всю плантацию едва ли с полдюжины лошадей наберется. Можете уж сразу просить карету, запряженную четверкой.

Джей сдержался:

– Вижу, мне тут многому придется учиться.

Хозяйка гостиницы встала из-за стола и подошла к очагу.

– Что-то темно по утрам, – раздраженно бросила она.

Женщина нагнулась к огню и зажгла то, что выглядело как тонкая лучина для растопки. К удивлению Джея, самый кончик лучины загорелся ярким прозрачным пламенем, как будто там был специальный фитиль. Хозяйка поставила лучину в маленький подсвечник, стоявший на каменном очаге, и направилась к столу.

– Что это?

Она обернулась без всякого интереса:

– Мы называем это свечным деревом. Я закупаю запас на зиму у индейцев каждую осень.

– А что за древесина?

– Свечное дерево, – нетерпеливо ответила она.

– Но с какого дерева?

Она посмотрела на него, и на лице ее четко читалось, что глупо спрашивать о таких вещах, которые никого больше не интересуют.

– Откуда мне знать? Я плачу индейцам, и они мне привозят. Вы что, думаете, я сама иду в лес и собираю там для себя свечное дерево? Вы что, думаете, я делаю ложки для себя из ложечного дерева? А сахар – из сахарного дерева и мыло – из мыльных ягод?

– Свечное дерево? Ложечное дерево?

На какое-то время Джеем завладела дикая фантазия: он представил себе дерево, на котором растут свечи, дерево с растущими ложками и куст с мылом.

3
{"b":"262063","o":1}