- Кажется, что Ваше утверждение, предполагает желательность всеобщей свободы, - прищурилась она. – А это может оказаться весьма спорным.

- Возможно, - не стала я спорить.

- Намного ли больше счастья в обществе, в котором все свободны, чем в том, в котором некоторые несвободны? – спросила Сьюзан.

- Я не знаю, - честно призналась я, представив несчастные толпы людей, соперничающих друг с другом, вечно недовольных, враждебных ко всему и вся.

- Госпожа? – вывела меня из задумчивости рабыня.

- Я не знаю! – резко сказала я.

- Да, Госпожа.

- Рабство отрицает свободу! – отчаянно повторила я.

- Да, Госпожа.

- Оно отрицает свободу личности.

- Оно отрицает некоторые свободы одних, - поправила меня девушка, -зато предоставляет их другим, заставляя ценить свободу ещё выше.

- Люди просто не могут принадлежать! – рассердилась я.

- Но я же принадлежу, - напомнила она, и я испуганно замолчала. - Мой хозяин - Лигуриус из Корцируса.

- Рабство незаконно, - как-то неубедительно пробормотала я.

- Только не здесь, - сказала Сьюзан.

- Люди просто не могут принадлежать, - отчаянно и испуганно прошептала я.

- Я уверяю Вас, что здесь, фактически, вне вопросов законности или моральной уместности, или нехватки таковых, в настоящий момент одни люди принадлежат другим!

- Люди принадлежат фактически? – переспросила я.

- Да, - кивнула она. – Принадлежат, и полностью.

- Значит, здесь на самом деле существует рабство! В этом месте есть рабы.

- Да, - подтвердила девушка. - И вообще.

Снова я не поняла значение этого её «вообще».

В который раз я отметила, что она говорила так, как если бы мы находились не на Земле, где угодно, только не на моей родной планете. От этой мысли моё сердце заколотилось быстрее, и я несознательно прижала руку к груди, как будто пытаясь удержать его на месте. Я испуганно водила взглядом по комнате, и не могла не отметить того, что она не походила ни на одно из жилищ в которых мне приходилось бывать до сего дня. Такой комнаты просто не могло быть ни в Англии, ни в Америке. Я понятия не имела, куда я попала. Я даже не представляла, на какой континенте я оказалась. Я посмотрела на девушку. Оказывается, всё это время я находилась в присутствии рабыни, женщины, которая была чьей-то собственностью. Впрочем, она сама мне сообщила, что её владелец некто Лигуриус, житель этого города, который, как выяснилось, называется -Корцирус. Мой взгляд цеплялся то за зарешеченное окно, то за мягкую поверхность той большой, варварской кровати на которой я очнулась, то за цепь у её основания, за железные кольца, установленные в разных местах, за плеть, свисавшую с крюка у двери, которую я не имела возможности запереть со своей стороны. Я снова с ужасом ощутила свою наготу и беззащитность.

- Сьюзан, - внезапно севшим голосом окликнула я девушку.

- Да, Госпожа, - с готовностью отозвалась она.

- А я – тоже рабыня? – задала я мучивший меня вопрос.

- Нет, Госпожа, - поспешила успокоить меня Сьюзан.

Я чуть не упала в обморок от наступившего облегчения. Мне даже на мгновение, показалось, что комната закружилась вокруг меня. Я была невыразимо рада узнать, что я не оказалась рабыней, но затем, внезапно и необъяснимо, я почувствовала совершенно необъяснимую тоску. В этот момент я неожиданно для самой себя поняла, что было что-то внутри меня, что хотело бы принадлежать. Я посмотрела на девушку, которая уже принадлежала мужчине. На мгновение, где-то в глубине души, я позавидовала её ошейнику.

- Ты обманываешь меня! Несомненно, я – тоже рабыня! – сердито бросила я. - Посмотри на меня внимательно. Разве можно усомниться, что я -рабыня? На мне из одежды только браслет на ноге и духи

- Госпожа не заклеймена. На Госпоже нет ошейника, - напомнила Сьюзан.

- Я – рабыня, такая же, как и Ты, - с горечью в голосе прохрипела я.

А как ещё я могла расценить такие вещи как решётка на окне и браслет на ноге? Или всё же эти слова за меня произнесло то, что пряталось в моем сердце?

- Госпожа свободна, - настаивала девушка.

- Как я могу быть свободной? - спросила я у неё.

- Если Госпожа «несвободна», тогда, кто Ваш владелец? – поинтересовалась она.

- Я не знаю, - удивлённо и испуганно ответила я.

Меня саму мучил вопрос, принадлежу ли я кому-либо и просто ещё не знаю кому, или всё ещё впереди.

- Я знаю, что Госпожа свободна, - постаралась успокоить меня девушка.

- Откуда Ты это знаешь?

- Лигуриус, мой владелец, сказал мне это, - объяснила она.

- Но я раздета, - развела я руками.

- Госпожа просто ещё не оделась, - улыбнулась Сьюзан, и, подойдя к раздвижным дверцам у дальней стены комнаты, сместила их в стороны, продемонстрировав мне внутренности того, что очевидно было громадным и великолепным платяным шкафом.

Девушка сняла с плечиков, поднесла ко мне прекрасное, короткое, гладкое, мерцающее в приглушённом свете струившимся из зарешеченного окна, шёлковое одеяние насыщенного жёлтого цвета, раскрывающееся спереди на манер халата. Держа перед собой на вытянутых руках, Сьюзан продемонстрировала его мне.

Я был потрясена этим зрелищем. Этот халатик показалось мне через чур, возбуждающим и чувственным.

- Неужели у Вас нет ничего попроще, поскромнее, чего-то менее женственного? – поинтересовалась я.

- Чего-то более мужского? – закончила мою мысль девушка, слегка улыбнувшись.

- Да, - неопределенно кивнула я.

В действительности, я не думал об этом точно в таком ключе, но, похоже, что неосознанно мне хотелось именно этого. Мне почему-то казалось, что так будет правильней.

- Госпожа хочет одеться как мужчина? – уточнила Сьюзан.

- Нет, - тут же отреклась я. - Я полагаю - нет. Нет, в самом деле, нет.

- Я, конечно, могу попытаться найти мужскую одежду для Госпожи, если она того пожелает, - предложила она.

- Нет, - отказалась я. – Не стоит.

Я и в правду не хотела бы носить одежду мужчин в буквальном смысле этого слова. Дело в том, что я думала, что для меня больше подошла бы женская одежда, но более мужского покроя. В конце концов, разве меня не научили, что, в сущности, я была такой же самой что и мужчины, и между нами нет и не может быть никаких глубоких и радикальных отличий?

К тому же, у подобной одежды есть и такое преимущество, как защита от мужских глаз. Разве это не полезно, если, например, одежда будет ограждать женщину от мужчин, рассматривающих её так, как если бы она была тем кто она есть?

- Госпожа, - Сьюзан вывела меня из задумчивости, помогая мне при этом облачаться в шёлковый халат. Жёлтый шёлковый пояс я уже подвязала сама. Край халата пришёлся на верхнюю часть бедра. Я бросила взгляд на своё отражение в зеркале, и поражённо замерла.

Та, что смотрела на меня из зеркала, одетая в прекрасное, облегающее, короткое, туго подпоясанное одеянье, без каких-либо сомнений была женщиной.

- Госпожа красива! – сделала мне комплимент Сьюзан.

- Спасибо, - поблагодарила я девушку, поворачиваясь из стороны в сторону, и рассматривая себя в зеркале.

Немного подумав, я перевязала пояс, подтянув его немного туже, от чего Сьюзан широко улыбнулась.

- Скажи мне, пожалуйста, а что, подобные одежды обычны для этого места? – спросила я девушку.

- Госпожа имеет в виду, что здесь половые различия ясно отображены в предметах одежды, и что здесь, эти различия важны и не стерты, что мужчины и женщины здесь одеваются по-разному? – уточнила она.

- Да, - кивнула я.

- Да, - сказала она. - Ответ «Да», Госпожа.

- Сексуальность очень важна здесь, не так ли?

- Да, Госпожа. Здесь сексуальность важна необыкновенно, и здесь женщины - не мужчины, и мужчины - не женщины. Они совершенно отличаются, и здесь каждый верен своей природе.

- Ох, - вздохнула я.

- Таким образом, различные одежды, - продолжила она, - естественным образом подчёркивают принципиальные различия полов, одежды мужчин соответствуют их особенностям, например, их размеру и силе, а одеяния женщин их природе, к примеру, их нежности и красоте.