— Лев!

Она сорвала маску и увидела, что он с улыбкой смотрит на нее. Его густые волнистые волосы поседели, но в карих глазах по-прежнему светилась любовь. «Интересно, любит ли он меня так же сильно, как я его?» — вдруг подумала Анна.

— Я не ожидала увидеть тебя сегодня! — вскричала она, обнимая его обеими руками за шею. — Ты пришел только ради того, чтобы пожелать мне счастливого Рождества?

— В общем, нет, — признался Левон. — Мне нужно сообщить кое-что важное Олли, но он еще спит, вот я и решил заглянуть к тебе. Лиззи сказала, что у тебя болит голова, но я подумал, что не будет особого вреда, если я подержу тебя за руку. Твой подарок я положил под елку — это белое кимоно.

— Мне всегда хотелось иметь белое кимоно. Кстати, подарок для тебя тоже лежит под елкой. Это последний роман Уильяма Фолкнера.

— Я мечтал о том, чтобы прочесть его. — Левон поцеловал ее в кончик носа.

— А я как раз вспоминала тот вечер, когда села в твое такси, — сказала она. — Я просила тебя отвезти меня куда-то?

— Нет, родная. Ты просто сидела, не раскрывая рта, отказываясь отвечать на мои вопросы. Я понятия не имел, что с тобой делать, поэтому и отвез домой к Тамаре. Наверное, мне следовало попытаться узнать что-либо о твоей семье и родственниках, но мне казалось, что ты вполне счастлива с нами, и я перестал думать об этом.

— Я рада, что ты так поступил.

Похоже, его ответ удовлетворил ее. Временами на Левона наваливалось осознание того, что он натворил, фактически похитив эту девочку. Если его преступление когда-либо будет раскрыто — а это было преступление, причем серьезное, — его посадят в тюремную камеру, а ключ от нее потеряют. И Тамару тоже, кстати, посадят, она ведь стала его соучастницей. Нельзя забывать и о том, что они украли у Анны ее ребенка.

Он должен был отвезти Анну на Бликер-стрит уже на следующее утро, если надо, возить ее туда каждый день, пока там не появился бы кто-нибудь, и передать девочку с рук на руки тому, кто ждал ее с самого начала.

Но они с Тамарой не устояли перед искушением обрести новую дочь взамен погибшей. Им казалось, будто сама судьба решила вмешаться и изменить их жизнь к лучшему. Анна стала для них даром небес, как и они для нее. И больше ничего за пределами их маленького мирка не имело значения.

Левон подумал, а не являются ли ее расспросы по прошествии пяти лет свидетельством того, что она вдруг захотела узнать, откуда приехала и где ее настоящая семья, но Анна не стала развивать эту тему.

— Ты останешься на сегодняшнюю вечеринку? — спросила она.

— Мне очень жаль, родная, но Тамара ждет меня к рождественскому обеду. Она и так была расстроена тем, что я пропустил завтрак, но у меня важные известия для Олли.

Откровенно говоря, Тамара не просто расстроилась, а жутко разозлилась. Казалось, она рассчитывала, что он будет проводить с ней все свободное от работы время. Новости, которые он собирался сообщить Олли, были важными, но они вполне могли подождать несколько дней. Левону вдруг захотелось повидать Манхэттен... Нет, черт возьми, он хотел увидеть Анну. И он действительно пришел только ради того, чтобы пожелать ей счастливого Рождества.

Девушка села на кровати.

— Голова у меня уже не болит, — сказала она. — Это твой приход так благотворно на меня подействовал.

— Вот и хорошо. — Довольный, Левон взял ее маленькие озябшие ладошки в свои руки и увидел, что на бледных щеках девушки заиграл слабый румянец. — Пойду взгляну, не встал ли уже Олли. А потом, наверное, мне надо возвращаться в Бруклин. — Левон вздохнул. Он предпочел бы провести этот день с Блинкерами. — Но перед уходом я зайду попрощаться.

Олли сидел в домашнем халате из золотой парчи, надетом прямо поверх темно-синей пижамы, в своей «берлоге» за столом и курил длинную толстую сигару. Седые волосы, обычно аккуратно причесанные, торчали сейчас во все стороны. За последние годы он изрядно прибавил в весе, и халат не сходился у него на талии. Учитывая то, что Олли буквально купается в деньгах, Левон подивился про себя, почему он не купит себе новый.

— Лев, привет.

Олли помахал сигарой, нарисовав кольцо белого дыма. В отличие от остальной квартиры с белой мебелью и светлыми стенами, темные стенные панели «берлоги» принадлежали совсем другой эпохе. Уютная, обставленная старой, потертой мебелью, с витающими в воздухе ароматами — сигар, виски, мускусного одеколона, которым пользовался Олли, — она неизменно вызывала у Левона чувство зависти. Ему хотелось иметь такой же кабинет. Вот только, в отличие от Олли, ему не понадобилась бы доска для метания дротиков, игровой автомат или стол для американского бильярда. Он обошелся бы удобным креслом и письменным столом, на котором мог бы разложить свои книги и никому не мешать.

— Что я могу для вас сделать, старина? — осведомился Олли.

Левон взглянул на Герби, шумно игравшего на бильярде в дальнем конце комнаты, и слегка покачал головой.

Олли понял намек и попросил сына погулять:

— Нам со Львом нужно немного посекретничать.

Герби добродушно закатил глаза и повиновался. Он был милым молодым человеком и очень нравился Льву.

— Как поживает ваш мальчуган? — поинтересовался Олли, когда его собственный отпрыск удалился.

Он подтолкнул коробку с сигарами ко Льву, но тот отказался. Аромат сигар доставлял ему удовольствие, но если он рискнет закурить, его будет тошнить потом целую неделю.

— Джону исполнилось уже пять лет. В этом году он пошел в школу.

По словам Тамары, он был лучшим учеником в классе. Тот факт, что Джон пошел в школу, стал еще одним доводом в пользу того, что Левон должен все свободное время проводить дома. Начались детские концерты и игры, на которых непременно следовало присутствовать, пусть даже Джон был слишком мал, чтобы принимать в них участие.

— Школу необходимо поддерживать, — заявила Тамара после того, как они посмотрели невероятно скучный футбольный матч.

В честь Хэллоуина состоялась вечеринка, на Рождество была поставлена инсценировка евангельской истории, в которой Джон играл одного из трех королей. Потом была еще какая-то штука под названием «Малая лига»[61].

Левон понимал, что Джон не интересует Олли ни в малейшей степени и что тот спрашивает о мальчике из чистой вежливости.

— Я пришел поговорить с вами о расследовании деятельности мэрии и городского совета, которое ведет судья Сибери, — начал он. — У меня есть клиент, который там работает. Вчера вечером он позвонил мне и сказал, что один из свидетелей убит. Я не знаю, касается это вас или нет, Олли, но решил, что вы все-таки должны знать об этом.

— А почему это должно интересовать меня, Лев? — ровным голосом осведомился Олли.

— Насколько я понимаю, вас самого вызывали по этому делу в качестве свидетеля.

— Да, вызывали, — признал Олли, равнодушно пожав плечами.

Лев видел, что спокойствие это деланое. Подобные новости только глупца оставили бы равнодушным. Вот уже больше года Генеральный прокурор США Чарльз Тутл занимался расследованием деятельности мэрии и обнаружил признаки коррупции в работе городской администрации. Общеизвестно, что мэр Джимми Уолкер и Олли Блинкер были закадычными приятелями, — в прошлом Левон неоднократно встречался с мэром Уолкером в этих самых апартаментах. Олли сколотил состояние на строительстве: настилах для пола, цементе, фундаментах и прочем. Он даже имел какое-то отношение к Эмпайр Стейт Билдинг, который начали возводить на Тридцать Четвертой улице. Но Олли всегда ходил по самому краю. Если мэра свалят, вероятнее всего, он потянет за собой и Олли.

Но тут Олли хлопнул Льва по колену пухлой ладонью, отчего тот едва не подскочил на месте.

— Спасибо, что рассказали мне об этом. В нашем городе найдется немало людей, которые были бы рады, если бы я пошел ко дну вместе с тонущим кораблем, но вы не принадлежите к их числу. Еще раз спасибо, Лев. Вы хороший друг.