Глаза его вспыхнули, он стиснул кулаки.

— Вставай сейчас же!

— Ты что, спятил? — рявкнула я. — Вали отсюда. Сказано тебе — завтра сделаю.

— Завтра на рассвете ты доишь коров, — огрызнулся он. — Собираешься встать на час раньше, чтобы заняться сеном?

Я с отвращением посмотрела на него.

— Черт с ним, с сеном! Сам занимайся своим сеном! А теперь пошел отсюда, вон из моей комнаты, засранец!

Он больше недели не разговаривал со мной и даже не смотрел в мою сторону, а теперь приходит в мою комнату и орет на меня среди ночи? Да он что, совсем спятил?

И тут он выкинул нечто такое, что я чуть дара речи не лишилась — он схватил меня за щиколотку, чтобы стащить с кровати! Честное слово, клянусь. Я изо всех сил лягнула его второй ногой, угодив прямо в широкую, твердую, как камень грудь, так что он, пошатнувшись, врезался спиной в мой шкаф.

— Что здесь происходит?

Дружно повернув головы, мы увидели, что в дверях стоит Ривер, на ходу завязывая пояс своего фланелевого халата.

В самом деле, сцена была довольно нелепая.

— Она не задала сена лошадям, — доложил Рейн, пытаясь подавить свой гнев. — Я не собираюсь завтра утром делать ее работу! Я пытался заставить ее пойти и сделать все сейчас.

Ривер посмотрела на него с таким откровенным изумлением, что этот идиот, кажется, начал понимать, как выглядит со стороны. Он пытался силой вытащить меня из постели, чтобы заставить выполнить работу. Наверное, это была самая странная и самая дикая выходка, которую он позволил себе за все время жизни в Риверз Эдж.

Рейн уставился в пол, словно не понимая, как он мог тут очутиться. Я посмотрела на Ривер и, покачав головой, развела руками. У меня не было никаких объяснений.

Ривер посмотрела на меня.

— Я должна была задать сена лошадям, — признала я. — Солис назначил мне дополнительную работу. Но я забыла. Я думала, что смогу сделать это утром. Но Рейн хорошенько пораскинул мозгами и додумался прийти в мою комнату, чтобы вытащить меня из постели. Среди ночи. В мою личную комнату.

У Рейна дернулась щека, и он залился краской.

Ривер снова посмотрела на него, и между бровей у нее залегла морщинка, словно она никак не могла найти ответ на какую-то загадку.

— И ты его лягнула? — спросила она у меня.

— Потому что он пытался стащить меня с кровати! — напомнила я.

— Она отказалась вставать! — вставил Рейн.

— И ты назвала его засранцем? — в каком-то непонятном замешательстве спросила Ривер.

Рейн часто задышал.

— Ну... А если он вел себя, как засранец? — пробормотала я.

— Хмм, — Ривер перевела взгляд с Рейна на меня и обратно. Потом кивнула, как будто пришла к какому-то выводу и приняла решение. — Вы оба немедленно отправитесь задавать сено лошадям, — заявила она не терпящим возражений тоном.

— Я? — казалось, Рейн просто не мог поверить своим ушам.

— Мне показалось, для тебя это было очень важно, — сухо напомнила Ривер.

— Прямо сейчас? — пискнула я.

— Прямо сейчас, — ответила она. Я открыла рот, чтобы возразить, но Ривер так на меня посмотрела, что я предпочла закрыть его обратно. На этот раз. В последний раз окинув нас взглядом, Ривер покачала головой и вышла из комнаты.

Злобно сощурив глаза, я посмотрела на Рейна. Весь мой страх исчез. Когда Рейн вышел из моей комнаты, я вылезла из постели, схватила со стула вчерашние джинсы и пару свитеров. Разумеется, в такой час на улице стоял дикий холод.

Это было просто глупо!

Я ругалась всю дорогу до конюшен, обжигая рот и нос ледяным ночным воздухом, и неслась так, словно за мной гнались призраки, только и ждущие, как бы схватить меня, поймать и утащить к себе в темноту.

В конюшне было тепло, пахло сеном и лошадьми. Один из тех запахов, которые, однажды вдохнув, уже никогда не забудешь. Ночное освещение было настолько тусклым, что я остановилась на секунду, чтобы осмотреться.

Бух!

Я взвизгнула, когда что-то огромное и темное, оцарапав мне лицо, тяжело шмякнулось на землю передо мной. Отшатнувшись, я прижала ладонь к щеке и не сразу поняла, что это был брикет сена весом в сто тридцать фунтов.

Темная фигура свесилась с сеновала.

— Ты пытался меня убить! — проговорила я, чувствуя теплую липкую кровь под пальцами. Что это значило? Неужели он нарочно хотел заманить меня сюда, чтобы...

— Вовсе нет! — ответил Рейн. — Я не знал, что ты тут. — Долгая пауза. — Ты ушиблась?

— Ты пытался меня убить! — После всего, что он сегодня устроил, эта мысль вовсе не казалась мне такой уж невероятной.

— Я не пытался тебя убить, — с нескрываемым раздражением огрызнулся он. — Я понятия не имел, где ты есть. Думал, ты прокопаешься еще минут двадцать. Повторяю — ты ушиблась? Да или нет?

— Да! — заорала я. — Ты меня ушиб! Ты бросил эту фигню прямо мне на голову!

— Если бы я бросил ее тебе на голову, ты бы тут не стояла и не препиралась со мной, — возразил Рейн.

Мы стояли в небольшой конюшне, где жили шесть лошадей Ривер. В одном углу тут хранилась сенокосилка и прочие сельскохозяйственные инструменты. Тюки с сеном складывались на сеновал при помощи установленного снаружи подъемника, а затем кто-нибудь из дежурных сбрасывал их в проход между стойлами. Обычно при падении тюки рассыпались, что существенно облегчало задачу раскладки сена по кормушкам.

Лошади негромко вздыхали в теплом полумраке, когда я проходила мимо стойл к ступенькам, набитым в конце конюшни. Некоторые лошади спали, и мимо них я старалась идти потише.

Добравшись до лестницы, я нехотя поднялась на сеновал, освещенный подвешенным на гвоздь карманным фонариком.

— Я уже сбросил три тюка, — сообщил Рейн. — Остальными сама займешься. — В полумраке он казался особенно высоким и сильным, и говорил все еще сердито. Мне не хотелось приближаться к нему, но я не собиралась выглядеть трусихой, поэтому двинулась вперед, держась так, будто мы незнакомы.

С первого мгновения нашей первой встречи у нас с Рейном все пошло наперекосяк, и то, что он оказался идеальным мужчиной моей мечты, лишь подливало масла в огонь. И надо же было так случиться, что именно я со своими белыми волосами вдруг напомнила ему кого-то! Каким образом? Почему?

Набравшись храбрости, я решила включить Чудо-Женщину. Сбросив куртку и свитер, я положила их на один из тюков с сеном. Таким образом, на мне остались теплая нижняя фуфайка, один свитер и шарф, как всегда, обмотанный вокруг шеи. После того, как я подслушала чьи-то мысли во время медитации — о том, как кто-то хотел поцеловать кого-то в шею — меня постоянно преследовали мечты о том, как Рейн меня поцелует. Разумеется, в те моменты, когда он меня не бесил и не вызывал отвращение.

На сеновале было тепло, от тюков с сеном до приторности сладко пахло тимофеевкой — хорошее сено, высший сорт. Сенная пыль защекотала мне нос, и я потерла его рукавом.

— Отлично, — коротко сказала я. — А ты иди и раскладывай сено по кормушкам.

Забавно было отдавать ему приказы. Хотелось бы делать это почаще.

Рейн набрал в легкие воздуха, словно хотел поспорить, потом повернул фонарик так, чтобы свет падал мне на лицо. Взяв меня за подбородок, он развернул мою голову щекой к свету.

Я попыталась вырваться, но он держал крепко.

— Это я сделал, тюком? — спросил Рейн.

— Нет. На меня напал дикий тюк, поджидавший снаружи, — презрительно фыркнула я, отстраняясь от него и пытаясь сосредоточиться на работе. Понятно, что Рейн мог одним мизинцем сдвигать стотридцатифунтовые тюки сена и сбрасывать их вниз, но, к счастью, не все из нас такие накаченные идиоты.

— Я... Прости меня, — хрипло сказал он. — Я действительно не знал, что ты здесь. Я бы никогда не стал нарочно бросать в тебя тюком. — Он помедлил и честно признал: — Наверное.

Застигнутая врасплох его извинениями, я смущенно дернула плечом. Щеку сильно щипало, но кровь уже остановилась.

— Проехали. Значит, мне нужно сбросить три оставшихся тюка?