Пи Джей взглянула на елочные украшения. На улице быстро темнело, и свет, падавший с веранды, отражался в них, заставляя их блестеть и переливаться всеми цветами радуги. Интересно, способны ли события, происшедшие с девочками, круто изменить их взгляды на жизнь?

Внезапно она услышала звук отворяющейся двери.

— Пи Джей, где ты? — раздался голос Джинни.

— Я в гостиной! — крикнула Пи Джей.

Джинни, стряхивая с пальто снег, появилась на пороге.

— Я забыла с тобой попрощаться, — сказала она.

Пи Джей встала и подошла к ней. Девушки обнялись.

— Удачи тебе, Пи Джей.

— И тебе тоже.

Они стояли обнявшись в течение нескольких секунд, затем Джинни высвободилась из объятий.

— Ну, мне пора, а то опоздаю на этот треклятый поезд.

Пи Джей расхохоталась.

— Пока, подружка, — сказала она.

Джинни, махнув ей на прощание, поспешила к двери.

— Пока! — бросила она.

Девушки не стали обмениваться адресами. Зачем? Они были уверены, что никогда больше не встретятся. О некоторых вещах, решила Пи Джей, лучше забыть и никогда не вспоминать о них. Одна-единственная мысль не давала ей покоя — будет ли у нее когда-нибудь другая подруга.

В рождественское утро Пи Джей сидела в гостиной одна.

Пыталась читать газету, но это напомнило ей о Сьюзен.

Где она сейчас, что делает? Пи Джей подумала о Джесс.

Интересно, будет ли она на Рождество со своим отцом?

Что же касается Джинни, то о ней можно не беспокоиться: с этой девушкой всегда будет все в порядке — мужества и силы воли у нее хватит на десятерых. Джинни — прирожденный борец.

А может быть, они все не лишены этих качеств, кто знает.

Пи Джей вспомнила отца. Как хорошо, что она не дома?

Пришлось бы, сидя за столом, разворачивать подарки, делая вид, что ничего не изменилось, избегая смотреть на пустое кресло. Интересно, найдется ли мужчина, которому она будет доверять так, как доверяла отцу, и который будет любить ее так сильно, как любил отец.

Перед обедом позвонила мать.

— Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке, — безжизненным голосом проговорила она, и Пи Джей поняла: она позвонила лишь затем, чтобы исполнить свой материнский долг, чтобы можно было потом с чистой совестью считать себя образцовой матерью. Не иначе как Реверенд Блэксмит настоял на этом.

— Я чувствую себя хорошо, мама, — сказала Пи Джей. — Скоро буду дома.

— Я хотела поговорить о твоих планах на будущее, — быстро проговорила мать, словно боясь, что Пи Джей скажет такое, что ей слышать не захочется. — Ты уже решила, чем будешь заниматься?

— Я хочу поступить в Чикагский художественный институт. У них там отличная программа.

— Это хорошо, — с явным облегчением проговорила мама.

— Поеду туда сразу после Нового года.

— Это хорошо, — повторила мать. — Ну, с Рождеством тебя.

— И тебя тоже.

Пи Джей повесила трубку и, выпрямившись, сложила руки на животе. Она не сердилась на мать, понимая, что они с ней никогда не будут близки. Теперь, когда не стало отца, который их еще как-то связывал, у каждой из них будет своя жизнь. Мать будет продолжать хранить свою тайну, а она, Пи Джей, жить, лишь изредка вспоминая о прошлом. Только сейчас Пи Джей осознала, что осталась одна не только в Ларчвуде, но и на всем белом свете.

Поздно ночью у нее начались схватки. Сын родился 26 декабря в 8 часов 59 минут.

По возвращении домой из Лос-Анджелеса она застала Чарльза сидящим в своем кабинете с закинутыми на стол ногами и сложенными на груди руками. Лицо его полыхало гневом.

— Где, черт побери, тебя носило?! — рявкнул он Джесс вошла в комнату и поставила на пол дорожную сумку.

— Ездила навестить подругу.

Он снял ноги со стола, и они громко стукнулись об пол.

— Целых два дня? Не многовато?

Джесс нахмурилась было, но тут же постаралась взять себя в руки. Она очень устала, перелетая страну из конца в конец и обратно, и ссориться с мужем у нее не было никакого желания.

— Я сказала детям, что вернусь сегодня.

— Чак и Тревис играли вчера в футбол. И я не знал, где ты, до тех пор, пока они не вернулись.

— Если бы ты поговорил со своей дочерью, она бы тебе все рассказала.

Он встал во весь свой внушительный рост, подперев руками бока. «Пугает», — мелькнуло у Джесс в голове. Точно так же он стоял и в комнате Мауры несколько дней назад Тогда ему нужно было показать дочери, что она целиком в его власти. Джесс хотелось его ударить.

— Может, все-таки потрудишься сказать мне, где ты была?

— Я же сказала: ездила к подруге, ты ее не знаешь.

— К подруге или другу?

— Не говори глупостей, Чарльз! В последнее время на меня столько свалилось! О каких супружеских изменах может идти речь!

— Почему же ты тогда так легко бросаешь мужа и детей на целых два дня и, ни слова не говоря, куда-то отправляешься?

Джесс вздохнула.

— Ну если тебе так необходимо знать, я ездила в Лос-Анджелес по делу, не представляющему большой важности.

— В Лос-Анджелес? Вот так сразу заскочила в самолет и полетела?! Ты что, спятила?

— Нет. Я тебе уже сказала, что ездила к подруге.

— У тебя ведь в этом городе нет знакомых.

— Она переехала туда несколько лет назад.

— Откуда ты ее знаешь?

— Чарльз, ну прошу тебя… Это моя старая знакомая.

Ей нужна была моя помощь, — придумала Джесс.

— Какая помощь? Платье подрубить?

Джесс промолчала.

— Прости, но я тебе не верю!

— Я не хочу тебя убеждать, Чарльз, я устала.

— Может, ты по крайней мере назовешь мне имя своей так называемой подруги?

Джесс покачала головой, чувствуя, как усталость разливается по всему телу с новой силой. Сейчас у нее было единственное желание — принять горячую ванну, ни о чем не думая. Свидание с Джинни выбило ее из колеи.

— Ты ее не знаешь.

— А вдруг?

Джесс направилась в другой конец комнаты, где стояло огромное кресло. Села. Ее хрупкое тело почти утонуло в мягких подушках. Если она и в самом деле собирается устроить эту встречу — а сейчас, похоже, у нее нет другого выбора, — придется посвящать Чарльза в эти дела.

— Ее зовут Джинни, — спокойно сказала она. — Познакомились мы еще в Ларчвуд-Холле.

— Где?!

— В Ларчвуд-Холле, пансионате для матерей-одиночек.

— Как мило! Вы что, вспоминали старые добрые времена?

— Нет, Чарльз. — Она набрала побольше воздуха и выпалила:

— Мы собираемся встретиться.

Поддернув рукава свитера, Чарльз подошел к столу.

Облокотившись на его край, он положил руки, крепко сжатые в кулаки, на крышку стола.

— Это имеет какое-то отношение к Мауре?

— Нет, Чарльз, — покачала головой Джесс. — Мы собираемся встретиться с девочками, которые жили когда-то в Ларчвуде. Вот и все.

Не хватало еще Мауру впутывать в эту историю! Он и так был к ней холоден и жесток.

— Странно, что оба эти события совпали.

Джесс сидела, обхватив руками мягкую подушку и тихонько покачиваясь из стороны в сторону. «Ах ты, сукин сын! — мелькнуло в голове. — Эгоист чертов!»

— Ну что ж, скажу тебе все остальное, — выпалила она. — Уверена, тебе это не понравится, но, считаю, ты должен знать. Мы собираемся пригласить на нашу встречу детей, от которых когда-то отказались.

Схватив со стола хрустальное пресс-папье, он швырнул его через всю комнату. Врезавшись в каминную плиту, оно разлетелось вдребезги, усеяв осколками весь пол.

— Господи! — простонал он. — Похоже, вся моя семья повредилась умом!

Джесс еще крепче вцепилась в подушку.

— Мне просто необходимо это сделать, Чарльз. Я давно об этом мечтала.

— Вот как? Значит, об этом ты мечтала? А как же я?

Как же наша семья? Сначала Маура, потом ты. Неужели ты не видишь, что наша семья просто разваливается? Что с тобой происходит, Джесс? Ты что, теряешь рассудок?