Всегда такая аккуратненькая, что смотреть противно. Одета вроде бы просто, а на самом деле — в вещи, купленные в самых дорогих парижских магазинах. Вокруг глаз появилась сеточка морщин. Но все-таки это она, Джесс Бейтс, без сомнения. Внезапно разболелась голова.

— Что ты здесь забыла?

Джесс улыбнулась.

— Узнаю старушку Джинни, — попыталась пошутить она.

— Как ты меня нашла? — настаивала Джинни, не принимая шутки.

Та рассмеялась звонким, однако несколько принужденным смехом, и Джинни поняла — она нервничает.

— Наняла частного детектива. По-моему, он нашел тебя через рекламного агента.

«Ну что ж, — подумала Джинни, — значит, еще помнят обо мне, и то хорошо…»

— Частного детектива, говоришь? Так не терпелось меня найти?

— Да, я очень хотела тебя разыскать.

— А ты все такая же богатенькая, как и раньше. Приятно видеть.

— Да и ты, Джинни, похоже, не бедствуешь.

Джинни хихикнула.

— Можно мне присесть?

— Нет, — отрезала Джинни, откидываясь на спинку шезлонга. — Мне нечего тебе сказать.

В желудке водка начала бороться с апельсиновым соком. Джинни едва не вывернуло наизнанку прямо на модные туфли Джесс.

— Ну прошу тебя, Джинни, — взмолилась между тем она. — Я добиралась к тебе через всю страну!

— А теперь будешь добираться обратно, — проговорила Джинни.

— Мне нужно сказать тебе что-то важное.

— Уверена, ничего такого, что могло бы меня заинтересовать.

Из кармана халата Джинни достала пачку сигарет и зажигалку и, закурив, выпустила струю дыма.

— Шла бы ты лучше отсюда, — настаивала она, — пока я не велела Консуэло вызвать полицию.

Джесс подошла к стулу и села напротив Джинни.

— Не думаю, что ты это сделаешь.

Джинни сделала еще одну затяжку. Вот черт! Жизнь и так препаршивая штука, а тут еще гостья из прошлого, которое она так старалась забыть. Явилась, будь она неладна!

Джинни взглянула на Джесс, и к горлу вновь подступила тошнота. Она поспешно сглотнула и опять затянулась. И вдруг ее как громом поразило — как она могла забыть, что эта женщина спасла ей жизнь!

— Что тебе нужно? — спросила она, закрыв глаза.

— За эти годы я много о тебе думала.

— Ты что, явилась шантажировать меня?

Пропустив этот выпад мимо ушей, Джесс продолжала:

— О тебе и о других тоже.

— О красотке Ни Джей и мегере Сьюзен? — усмехнулась Джинни.

— Вот видишь, ты даже помнишь, как их зовут, их самих не забыла.

Джинни промолчала.

— А больше всего я думаю о наших детях.

Джинни выпрямилась и поспешно погасила окурок.

— Послушай, — начала она, — если ты явилась сюда копаться в старье и думаешь, что я составлю тебе компанию, то глубоко ошибаешься. Я давным-давно обо всем забыла, поэтому тебе лучше уйти.

— Я никуда не пойду, — заявила Джесс, сложив руки на коленях, — пока не скажу тебе, что собиралась сказать.

Джинни снова откинулась на спинку шезлонга.

— Это вовсе не означает, что я обязана тебя слушать.

— Все так же любишь показывать зубки?

Джинни лишь рассмеялась в ответ.

— Джинни, — начала Джесс, коснувшись рукой края шезлонга, — думаю, настало время заглянуть в прошлое и кое-что в нем исправить. — Она помолчала и закончила:

— Уверена, этого хотела бы и твоя мама.

Джинни снова закрыла глаза. Солнце поднялось выше, стало невыносимо жарко. В горле по-прежнему стоял мерзкий комок. Джинни показалось, что она видит сон, дурной сон. Попыталась выкинуть слова Джесс из головы, но было слишком поздно. И тогда Джесс рассказала ей о своих планах.

Едва она закончила, как Джинни вскочила.

— Убирайся из моего дома, — просто сказала она.

— Джинни…

Но ту уже понесло.

— Что ты себе позволяешь? Врываешься ко мне после стольких лет и предлагаешь такое! Да как ты смеешь распоряжаться жизнью других людей?! Что ты о себе возомнила?! — выкрикивала Джинни, бегая взад-вперед по дворику. — Да и не способна ты на такое. То, что ты задумала, наверняка противозаконно, а я не думаю, что такая праведница, как ты, пойдет на преступление. Это не для тебя!

Лицо Джесс исказилось от боли, но Джинни знала, что та от своего не отступится.

— Послушай, — продолжала она уже более спокойно, перестав бегать по двору. — Много лет назад ты мне здорово помогла, спасибо тебе. Но я никому ничего не должна: ни тебе, ни ребенку. — Она направилась было к дому, но, не дойдя до двери, опять повернулась к Джесс. — И уж поверь мне, моей маме никогда и в голову такое не пришло бы.

— А тебе самой? — бросила ей вдогонку Джесс. — Неужели ты никогда…

— Нет. А теперь убирайся!

Джесс встала, одернула брюки.

— Шестнадцатого октября, — сказала она. — В два часа.

В Ларчвуд-Холле. Надеюсь, Джинни, ты передумаешь. Ради своей дочери.

Джинни ворвалась в дом, с силой хлопнула дверью и заперла ее. Затем побежала на кухню и, наклонившись над раковиной, выплеснула из себя этот проклятый коктейль.

Это был большой, сверкающий свежей белой краской дом, крытый серой черепицей. К нему примыкала широкая веранда, высокие узкие окна заканчивались ярко-зелеными ставенками. Джесс заметила, что по мере приближения «бентли» по длинной подъездной аллее дом вырастал прямо на глазах.

Выглядел он довольно приветливо.

— С прошлого года не видала такого приятного местечка. Когда мы ездили в Нантаккет… — проговорила Джесс и запнулась.

Нантаккет… Да откуда же отцу знать? Ведь он там не был, был слишком занят, чтобы поехать с семьей отдыхать.

Отец не ответил.

Джесс взглянула на точечки пурпурных крокусов, растущих вдоль подъездной аллеи, на огромные сосны, которые склонились над ними, закрывая нежные цветы от холодной весны, обычной для Новой Англии. «Цветочки выживут, — подумала она. — Их есть кому защитить».

Она не отрывала глаз от окна, стараясь не глядеть на отца, не видеть его крепко сжатый рот, колючие глаза. Впервые он везет ее куда-то сам. Решил, что даже шофер не должен знать, что Джесс едет в Ларчвуд-Холл.

Машина остановилась у подъезда.

«Поговори со мной, папа! — хотелось крикнуть ей. — Я не думала, что так случится. Мы с Ричардом любим друг Друга так, как ты любил маму». Но Джесс ничего не сказала, ей было стыдно.

Отец выключил двигатель, вышел из машины, захлопнув дверцу.

Джесс закрыла глаза. «Ричард, — пронеслось в голове. — Я должна думать о Ричарде. Он все уладит». И, сдержав уже готовые хлынуть слезы, она вошла вслед за отцом в дом.

Франсис Тейлор оказалась крупной женщиной с желтыми волосами. Двигалась она стремительно, оставляя за собой стойкий запах лаванды, смешанной с табаком, и легкий синтетический шелест нейлоновой комбинации, которая терлась о ее бедра. Тонкий рот был накрашен красной помадой, вместо сбритых бровей были нарисованы черным карандашом крутые дуги. Она пригласила Джесс с отцом в комнату, отделанную темными панелями, по обеим сторонам которой стояли шкафы с книгами.

— Когда Ларчвуд-Холл был частным домом, здесь была библиотека, — деловым тоном объяснила она. — Здесь будет мой кабинет, но девушки, естественно, будут иметь неограниченный доступ к книгам. — Прищелкнув пальцами с длинными ногтями, накрашенными красным лаком, она показала в сторону книжных шкафов.

Джесс внезапно затошнило, и она поспешно опустилась на стул, обитый ситцем. Хотелось, чтобы отец взял ее за руку и сказал: «Извините, мисс Тейлор, но произошла ошибка. Я люблю свою дочь и увожу ее домой».

Но ничего подобного не случилось.

— Прошу вас, садитесь, — пригласила мисс Тейлор.

Сама она подошла к столу из красного дерева и села в кожаное кресло. Отец сел к ней лицом.

— Как я говорила вам по телефону, мистер Бейтс, девочки в основном попадают к нам в Ларчвуд-Холл уже на последних месяцах беременности. Исходя из моего прошлого опыта… я раньше работала в Челси-Хаусе… пришла к выводу, что большинство из них не хочет уезжать из дома, пока… — она замолчала и снова прищелкнула пальцами, — …пока не появится в этом необходимость.