Несколько секунд они молчали. Джесс подумала о Мауре. «Лучше или хуже для нее, что мир стал другим? Кто знает… Очень важно, что он изменился». То, что в 1968 году было главным, сейчас кажется смешным и нелепым.

Лишь одно осталось прежним — мнение общества. Раньше оно запрещало молодым женщинам оставлять у себя внебрачных детей, а теперь приветствует это.

— Вы поможете мне? — спросила Джесс.

— Я не в восторге от этой идеи.

— Но почему?

Мисс Тейлор наклонилась к ней.

— Джесс, и тебе, и остальным девушкам когда-то пришлось несладко. И мне не хотелось бы, чтобы вам снова стало больно.

— В жизни довольно часто приходится испытывать это чувство, мисс Тейлор.

Почему-то перед Джесс возник образ ее матери — хрупкой, нежной, спокойной женщины.

— Зачем же самой осложнять жизнь? А потом, ты подумала об этих детях? Каково придется им? Знаешь, у них ведь тоже есть права, как и у приемных родителей.

У Джесс затекла шея, она легонько помассировала ее рукой.

— Им будет предоставлено право выбора. Они могут прийти, а могут не приходить, остаться дома.

Мисс Тейлор ласково потрепала Джесс.

— Прошу тебя, дорогая, постарайся понять. Это в кино все легко и просто, а в жизни сложно и запутанно.

Джесс порывисто вскочила.

— Я приехала к вам, мисс Тейлор, за помощью, а не за бесплатными советами.

Она подошла к окну, продолжая наблюдать за чайкой.

К ней подлетели подружки: должно быть, она нашла действительно лакомый кусочек.

— Я хочу отыскать дочку по многим причинам. Вам не приходила мысль, что у нее может возникнуть желание познакомиться со своей матерью? Такую возможность тоже нельзя исключать. Наконец, возможно, и другие девушки тоже хотят отыскать своих детей. — Повернувшись на каблуках, она решительно взглянула на мисс Тейлор. — Не нужно говорить мне о чьих-то правах! А как насчет моих прав, прав Сьюзен, Ни Джей и Джинни? О них кто-нибудь думал, когда нас заставляли подписывать отказные бумаги?

Мисс Тейлор покачала головой.

— Никто вас не заставлял ничего подписывать.

Джесс расхохоталась.

— И это говорите мне вы? Вы знаете, что у нас не было выбора.

Мисс Тейлор потерла глаза.

— Я просто не хочу, чтобы кому-то было больно.

— Я тоже. Я хочу счастья для нас и наших детей. — Она опять села. — Ах, мисс Тейлор! Я прекрасно понимаю, что слащавого хэппи-энда быть не может. Но если хоть одна из нас наконец-то познакомится со своим ребенком… Может, стоит попробовать? Если хоть у одной из нас появится шанс забыть свое прошлое…

— Только при поддержке остальных.

Джесс выпрямилась.

— Я с вами согласна.

— Даже в отношении Джинни?

Джесс пожала плечами.

— А что Джинни? Может быть, просто мы сами убедили себя, что она не способна на нормальные человеческие чувства. Вот и дадим ей сейчас право выбора. — Последние слова Джесс выделила голосом и добавила:

— Которого у нас никогда не было.

Сложив руки домиком, мисс Тейлор заметила:

— Сдается мне, ты как раз и отбираешь у них это право.

— Почему?

— Если ты считаешь, что должна отыскать своего ребенка, это дело твое, но навязывать его остальным…

— Их никто не заставляет приезжать.

— А если вместо них приедут их дети? Как ты себе это представляешь?

Джесс помолчала.

— Я только хочу предоставить всем равные возможности. А там кто знает? — Она пожала плечами. — Может быть, никто и не приедет — ни девочки, ни наши дети.

— Как ты собираешься все это осуществить? — спросила мисс Тейлор.

Джесс почувствовала, как от этих слов ей стало легче.

Может, мисс Тейлор и в самом деле поможет ей? Усевшись поудобнее, она наклонилась вперед.

— Думаю, сначала нужно назначить день встречи, а потом сообщить его всем девочкам.

Мисс Тейлор кивнула.

— Я, наверное, смогу разыскать для тебя их адреса.

«Слава Богу! — с облегчением вздохнула Джесс. — Она решилась мне помочь».

— А теперь самое трудное, — поспешно проговорила она. — Найти детей. Документы находятся в архиве и на руки их не выдают.

Мисс Тейлор взяла из пачки очередную сигарету.

— Значит, что бы я ни сказала, ты не изменишь своего решения?

Перед Джесс возник образ Мауры, испуганной, но решившейся на отчаянный поступок — оставить ребенка у себя, чего в свое время была лишена сама Джесс.

— Не изменю, — ответила она.

Мисс Тейлор закурила сигарету и жадно затянулась.

Кончик сигареты тут же стал красным. Затем, вынув сигарету своими желтыми от никотина пальцами изо рта, со вздохом проговорила:

— Сейчас из архива можно получить любые документы. Кроме того, к Ларчвуду это не относится.

Джесс почувствовала холод в животе.

— Что вы имеете в виду?

— Видишь ли, хоть мы и были государственным учреждением, усыновление считалось нашим частным делом. Все дела в приюте я вела по своему усмотрению. Именно потому Ларчвуд так привлекал самостоятельных людей. — Она еще раз глубоко затянулась и закашлялась. — Я сохранила фамилии и адреса приемных родителей — это все, что я могла сделать для своих девочек.

Джесс благодарно взглянула на пожилую женщину и подумала, что на земле осталось не так уж много людей, способных на бескорыстную любовь. Она коснулась руки мисс Тейлор.

— Когда начнем?

Дом родителей Сьюзен располагался на Палм-Бич, не в самом живописном месте: ни прибрежные волны океана, ни песчаные пляжи не были видны. Приходилось довольствоваться лишь видом постоянно снующих шикарных яхт миллионеров, на носу которых обычно лежали загорелые молодые особы, облаченные в бикини, а по палубам прохаживались накачанные юноши с выгоревшими на солнце волосами и подзорными трубами в руках.

— Не жизнь, а сказка, — пробурчала Фрида Левин, указывая пальцем в сторону воды. — Лежишь-полеживаешь на солнышке да греешь свои молодые косточки. Ни забот тебе, ни хлопот…

— Что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь занималась в таком возрасте ничегонеделанием, — подхватил ее муж, срезая с гибискуса[1] желтые цветы.

— Я-то нет, — сказала Фрида, надвигая на глаза зеленый пластиковый козырек летней кепочки. — А вот наша Сьюзен…

— Ну что тебя не устраивает, мама?

Сьюзен, повернувшись в шезлонге, взглянула на мать.

Уму непостижимо! Старухе семьдесят пять лет, а она все вмешивается в ее жизнь. Давно пора прекратить!

— Не груби матери! — взорвалась Фрида.

Сьюзен, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза, наслаждаясь блаженным теплом. Слава Богу, завтра она возвращается в Вермонт.

— Разве я виновата, что желаю вам только добра! Ведь правда, Джозеф?

Отец Сьюзен, срезав еще один цветок, хмыкнул в ответ.

— А ты что творишь! Бросила своего мужа, такого замечательного человека…

— Мама, это же было сто лет назад!

— Сто, двести… Какая разница! Ведь ты ушла от него! А теперь он — глава семьи. А что есть у тебя? Чего ты добилась в жизни? Работаешь на этой дурацкой кафедре в каком-то захолустном городишке, получаешь гроши…

— Я люблю свою работу, мама. И у меня есть Марк.

— Ах, Марк! Шестнадцатилетний мальчишка, которому нет дела до твоих проблем! Ты когда-нибудь думала о том, что с ним станет? Запихнула ребенка в этот Вермонт, какую-то Богом забытую дыру!

Сьюзен хотела было сказать, что Вермонт — прекрасный город, но промолчала. Иногда брюзжание матери выводило ее из себя. Впрочем, не иногда, а всегда! Она удобнее устроилась в шезлонге, натянув поплотнее купальник. Он сильно врезался в тело, оставляя глубокие красные полоски. Ничего не поделаешь, годы… Сорок шесть уже, вот и располнела не в меру, что бросается в глаза.

— У него будет все в порядке, — буркнула она и, отвернувшись от матери, взяла с железного столика еженедельник «Палм-Бич ревю», публиковавший разные пикантные истории из жизни знати.