Издалека донесся детский плач, прервав ее размышления. Сьюзен с Пи Джей словно завороженные пошли на этот звук и внезапно оказались перед стеклянной дверью.

За ней виднелись детские кроватки, а в каждой из них лежал новорожденный.

Ребенок Джесс тоже был там, завернутый в розовое одеяльце. На спинке кроватки висела табличка: «Франсис Бейтс».

— Она назвала дочку в честь мисс Тейлор, — заметила Сьюзен. — Франсис.

— Какая она маленькая, — подхватила Пи Джей. — И какая хорошенькая.

Сьюзен взглянула на ребенка и почему-то почувствовала странную отрешенность. Из-за угла послышались голоса. Сьюзен узнала их: разговаривали мисс Тейлор и мисс Глэдстоун. По-видимому, им и в голову не приходило, что Сьюзен с Пи Джей совсем рядом.

— Приемные родители просто в восторге, — проговорила мисс Глэдстоун. — Особенно потому, что она родилась раньше положенного срока.

— А они знают, почему произошли преждевременные роды?

— Нет, им это знать ни к чему.

— Хорошая у вас работа, — заметила мисс Тейлор.

— Скажем так: очень приятно видеть, как счастливы люди, которые наконец-то обрели долгожданного ребенка.

А самое трудное — это уговорить девочек отдать своих детей. Только сейчас я начинаю понимать, как им, должно быть, трудно.

— Я тоже, — согласилась мисс Тейлор. — Наверное, тяжело пожертвовать ради счастья ребенка своим счастьем.

Сьюзен почувствовала, как внутри у нее все похолодело. Она взглянула на Пи Джей. Та никак не отреагировала на откровение мисс Тейлор, но Сьюзен догадалась, о чем та думает. О том, что она, Сьюзен, должна, как и другие девочки, отказаться от своего ребенка, дать ему возможность жить нормальной жизнью, что она должна смириться с тем, что, быть может, никогда больше не увидит Дэвида. Поэтому самое малое, что она может сделать для своих двух самых дорогих ей людей, — это отказаться от них.

Через шесть дней Джесс, не заезжая в Ларчвуд, прямо из больницы отправилась в Манхэттен. Мисс Тейлор сама собрала ее вещи и отправила их Джесс домой.

— Она решила не заезжать сюда, — объяснила она девушкам. — Всякие воспоминания… Ну, вы меня понимаете.

Все согласно кивнули. Они-то понимали.

Во вторник, 5 декабря, Сьюзен родила мальчика. «Надо же! Ровно через полгода после покушения на Роберта Кеннеди», — криво усмехнулась она.

Когда мисс Тейлор пришла ее навестить, она предложила Сьюзен позвонить ее родителям.

— Мне все равно, — откровенно ответила она.

Она решила переехать в Бостон, но одна. Возьмет деньги, оставленные ей в наследство дедушкой, окончит аспирантуру, будет сама себя содержать. Хватит ей держаться за мамину юбку и поступать по ее указке. Она прекрасно понимала, что мать приложит все усилия к поиску для нее добропорядочного мужа-еврея. Сьюзен это не устраивало.

Она собиралась жить самостоятельно, по крайней мере первое время. Будет ли она искать Дэвида, нет ли, Сьюзен еще не решила, но их ребенок должен жить в доме, где приемные родители будут благословлять каждый его вздох.

«Ему у них будет лучше», — подумала она, подписывая отказные документы.

— Вот и остались мы вдвоем, — сказала Джинни, обращаясь к Пи Джей.

Они стояли на крыльце и видели, как Сьюзен села в такси и уехала из Ларчвуда навсегда.

— Да, — кивнула головой Пи Джей. — С наступающим Рождеством тебя.

Они вошли в дом и отправились в гостиную.

— Не знаю, как ты, а я здесь до Рождества задерживаться не собираюсь, — заметила Джинни.

— Сие от нас не зависит, — пожала плечами Пи Джей и обвела глазами комнату: сосновые иголки начали опадать, красные бантики поникли. — Да мы его уже отметили перед Днем благодарения. — И, взглянув на Джинни, поспешно добавила:

— Прости, я не хотела…

— Да ладно, — отмахнулась та.

— Что ты собираешься делать после рождения ребенка?

— Поеду домой. Когда мы с Бадом Уилсоном ездили в Бостон к маме с известием о смерти отчима, он рассказал мне про Лос-Анджелес очень много интересного. Он оказался неплохим мужиком. А еще мне очень хочется помочь маме бросить пить. Не знаю, получится ли это но для начала попытаюсь уговорить ее переехать в Лос-Анджелес.

Слава Богу, отчим оставил кучу денег.

— Ты ведь его не очень любила, верно?

— Можно и так сказать, — расхохоталась Джинни. — А вот мама почему-то была от него в восторге. Хотя чему удивляться, — добавила она. — Она ведь многого не знала.

Пи Джей встала и, подойдя к окну, бросила взгляд на подъездную аллею. Пошел снег.

— Давай не будем о мамах, — тихонько сказала она.

— Ладно, черт подери. А что ты собираешься делать?

— Поступлю в Чикагский художественный институт.

Хочу стать дизайнером. Мне очень нравится эта профессия. А что касается матери… Увижу я ее когда-нибудь, нет ли, мне в общем-то наплевать.

— Это ты сейчас так говоришь, — заметила Джинни. — Все может измениться.

— Не думаю, — покачала головой Пи Джей.

Через десять дней, 18 декабря, Пи Джей отвозила в больницу Джинни. Та, скрючившись, сидела на заднем сиденье пансионатского фургона. Она сообщила о начале схваток только после того, когда отошли воды.

— Чем позже попадешь в это заведение, тем лучше, — заметила она.

— О Господи, Джинни! — раздраженно бросила Пи Джей. — Ты что, собираешься в машине рожать?

— А почему бы и нет, — простонала она. — Уж так и быть, скажу тебе, но только между нами: я готова пойти на что угодно, только бы не попасть в больницу — боюсь этих заведений.

Пи Джей была поражена, однако виду не подала.

Пи Джей, Поп и мисс Тейлор ожидали известий в приемном покое. Не прошло и часа, как появился врач.

— Девочка, — объявил он. — И мамаша, и ребенок чувствуют себя отлично. Во время родов мать так и сыпала ругательствами. Я и половины их не знаю. — Он улыбнулся, вскинув кустистые брови. — Но она справилась со своей задачей отменно!

Обратно в Ларчвуд ехали молча. Мисс Тейлор осталась в больнице ждать, пока Джинни проснется. Пи Джей вдруг подумала, что сегодня она будет дома одна. Словно читая ее мысли. Поп сказал:

— Мы с женой будем сегодня ночевать в комнате мисс Тейлор. Негоже вам одной оставаться. А что, если ваше время наступит ночью?

— Спасибо, Поп, — улыбнулась Пи Джей.

«Мое время… — печально подумала она. — Остальные даже и не узнают. Что ж, кто-то должен быть последним».

Словно почувствовав гнетущее одиночество пустого дома, она вздрогнула и взмолилась, чтобы ей не пришлось ждать слишком долго.

Через пять дней Джинни вернулась из больницы. Живот у нее был пока слегка отвисшим, но мини-юбку она уже нацепила.

— Нет, ты не представляешь! — с порога закричала она. — У меня вылез геморрой. Это у меня-то, которую даже по утрам не тошнило! Так надо ж было заполучить эту чертову болячку!

И она помчалась наверх собирать чемоданы.

Пи Джей осталась в гостиной и от безделья принялась поправлять поникшие елочные украшения. Она заметила, что красная шелковая головка Санта-Клауса исчезла. Должно быть, мисс Тейлор сунула ее в чемодан, когда собирала вещи Джесс.

— Прошел час. Интересно, почему не спускается Джинни?

Пи Джей пошла на кухню. Там была миссис Хайнс — готовила обед.

— Сегодня и готовить-то некому, — заметила она. — Только вам да мисс Тейлор.

И куда только девались ворчливые нотки в голосе обычно хмурой кухарки! «Да… — подумала Пи Джей. — Переживания меняют людей!»

— А Джинни?

— Она уехала. Поп отвез ее на станцию минут двадцать назад.

Пи Джей была потрясена.

— Уехала, не попрощавшись?

Миссис Хайнс пожала плечами.

— Вы же знаете, она всегда была немного взбалмошной.

Пи Джей вернулась в гостиную. Она не могла поверить, что Джинни исчезла, даже не попрощавшись. А она-то решила, что Джинни немного оттаяла! Оказывается, нет.

Она вспомнила миссис Хайнс, потом опять подумала о Джинни. Да, не все люди меняются, некоторые всегда остаются верными себе.