«Будь, что будет, — решила она. — Если я еще нужна Никите, то он обязательно приедет за мной».

Так оно и случилось. Никита приехал за Настей на следующий день после своей премьеры.

Спектакль по его пьесе, хоть и не пользовался шумным успехом, был замечен критикой и публикой.

После первой же репетиции Васильев сказал Никите, что в его постановке нет места такому актеру, как Сергей Лисичкин. Сначала Шилов подумал, что это вызвано личными симпатиями и антипатиями режиссера. Ведь бывают люди, которые ненавидят гомосексуалистов и не желают иметь с ними ничего общего.

Однако Васильев сам объяснил, в чем дело. Его личная неприязнь к актерам, имеющим иную сексуальную ориентацию, была здесь ни при чем.

После того, как Наталья Самохина согласилась сыграть главную роль в новой пьесе, диктовать условия начала она. Во-первых, актриса сразу же потребовала изменить в пьесе несколько сцен, но здесь Васильев и Никита были единодушны: никаких изменений в пьесе не будет, каждая сцена должна быть сыграна такой, какая она есть. Самохина сняла свое предыдущее требование и выдвинула новое: удалить из постановки Лисичкина. Выглядело это довольно странным, потому что Сергей играл достаточно малозаметную роль, появляясь на сцене в присутствии главной героини всего лишь один раз. Но Самохина начисто игнорировала его. На нескольких первых репетициях она делала вид, что в упор не замечает его.

И вот, наконец, это вылилось в категорическое требование, переданное через режиссера.

После того, как Никита побывал в постели у Самохиной, его посещали самые разнообразные чувства. Вначале он винил только себя в том, что произошло. Потом винил Наталью. Ему вспомнились ее призывные взгляды, подмигивание, виляние бедрами. После этого Никита решил, что виноваты все-таки оба — и он, и она.

Но и на этом его сомнения не закончились. В конце концов, Никита пришел к выводу, что винить некого, потому что ничего особенно страшного не произошло. Во-первых, он не женат, а Самохина не замужем. Формально они никому ничего не должны, значит, имеют полное право вести себя так, как им заблагорассудится. Он понравился ей, она понравилась ему.

Никита даже мысли не допускал о том, что вся эта страсть и весь этот акт соблазнения могли быть тонко разыгранным спектаклем, на что однажды в разговоре прозрачно намекнул Лисичкин.

Никита держал в тайне то, что произошло между ним и Натальей Самохиной, но Сергей — теперь по уже известной причине — перехватывал каждый ее взгляд, обращенный в сторону Шилова. Кстати, сама актриса не делала никакого секрета из того, что она проявляет повышенный интерес к молодому талантливому драматургу. Однако на людях это не переходило рамок приличия.

И все-таки Никита старался держаться от нее подальше. Он чувствовал, что ее огненный темперамент способен сжечь все вокруг. Да, у этой женщины были еще силы, была энергия для того, чтобы напомнить всем о своем существовании.

Ее неприязнь к Лисичкину была для Никиты трудно объяснимой. В его представлении Сергей был совершенно безобидным человеком со странностью, которую в либеральном просвященном мире могли бы и простить. Вот потому-то Никита был так изумлен, когда режиссер сообщил ему о намерении избавиться от Лисичкина.

— Но я не понимаю, — пожал плечами Шилов, — что вас не устраивает? Его игра?

— Нет, играет он вполне нормально для той роли, которую получил. Дело не в нем, а в Наталье.

— Причем тут Наталья?

— Этого хочет она.

— Значит, ее не устраивает его игра?

— Думаю, что это неважно. Самохина хочет, чтобы его не было, и я обещал ей разобраться с этим.

— Нет, Юрий Петрович, так не годится. Я не могу понять, что происходит, почему Самохина диктует вам, какие актеры должны играть, а какие нет. Сергей — мой друг.

— Публика пойдет смотреть на игру Натальи Самохиной, а не на твоего друга. По-моему, ты до сих пор не очень хорошо это понимаешь.

— Нет, нет и еще раз нет! — решительно заявил Никита. — Я на это не пойду. Если дело касается Самохиной, то я не намерен уступать.

— Так вот, чтобы ты знал, Никита. Ты, наверное, думаешь, что я пошел у нее на поводу. Ничего подобного. Я сам не хочу видеть его в своей постановке. Да, мне нужен скандал, но скандал положительный. Я не придерживаюсь того принципа, что дурная реклама — тоже реклама. Если у меня два актера на сцене не переносят друг друга, то это угрожает самому спектаклю. В том, что касается постановки, я всегда буду непреклонен.

— Хорошо, — после некоторых раздумий сказал Шилов. — Я сам поговорю с Натальей. Но никогда не пойду на то, чтобы избавиться от Сергея.

— Можешь, конечно, разговаривать с ней, но ты твердо должен усвоить себе одно. Твоя пьеса публику не интересует. Ее интересует исполнительница главной роли.

В тот же вечер Никита встретился с Самохиной в ее гримерке. Он вошел туда после репетиции, когда Наталья сидела перед зеркалом, без особого удовлетворения глядя на собственное отражение. Как только на пороге появился Шилов, лицо ее озарилось радостной улыбкой, а в глазах появился жадный блеск.

— Какие гости! — воскликнула Наталья с нескрываемой иронией. — Наверное, случилось что-то очень важное, если сам Никита Шилов решил навестить бедную актрису.

Никита был настроен решительно. Он сел на стул в углу комнаты и серьезно сказал:

— Наталья, нам нужно поговорить.

— Неужели? — проворковала она, направляясь к нему. — А ты знаешь, что я по тебе соскучилась? Я уже несколько дней подряд просыпаюсь утром в своей холодной постели и думаю — ведь нам было так хорошо вместе. Почему ты не появляешься? Почему не звонишь? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

Без тени смущения она села к нему на колени и обвила его шею своими руками.

— Почему ты молчишь? Что случилось?

Никита не знал, куда деть руки. Краска смущения заливала его лицо. Вся его решительность, весь запал куда-то исчезли. Он отступил перед этой женщиной, от которой исходил густой аромат греха.

— Я хотел поговорить… о серьезных вещах.

— Что ж, прекрасно, — она чмокнула его в лоб и стала теребить волосы. — Поговорим.

Это было уже слишком, и Никита осторожно убрал ее руки со своего лба.

— Нет, так разговаривать мы не будем.

— Ах, вон оно что, — улыбка тут же сползла с ее лица. — Ты пришел замолвить словечко за своего друга?

— Да, я хочу знать, в чем дело. Почему ты не хочешь, чтобы он играл в моей пьесе?

На лице Самохиной появилось выражение глубокого сожаления.

— Но он просто не может играть. Он не чувствует роли.

— Я не согласен с тобой. Разве можно так свободно распоряжаться судьбой другого человека, пусть даже он тебе не нравится? Сергей сыграл в моей судьбе большую роль. Он, может быть, единственный человек, который всегда верил в меня. Что же получается в результате? Он должен уйти, потому что это не нравится тебе.

— Да, — спокойно сказала Самохина, — мне это не нравится. И я не собираюсь дальше смотреть на то, как он портит пьесу.

— Но он ничего не портит! — горячо заговорил Никита. — Да, может быть, Сергей еще неизвестный актер, у него нет такого имени, как у тебя. Ему нужно время, ему нужно лишь немного внимания со стороны партнеров, и тогда он полностью раскроется.

Самохина засмеялась.

— В этом нет никакой необходимости. Я его и так вижу насквозь. Позволь, я преподам тебе один урок, мой мальчик. Понятие «коллективизм» не имеет никакого отношения к актерской работе. Здесь все решает личность. Какой дурак однажды сказал, что актер может по-настоящему раскрыться только в окружении хороших партнеров? Чушь собачья! Человек должен надеяться только на себя. Если у него нет ничего своего, ему никто не поможет.

Никита подавленно молчал. Наталья встала и, поправляя платье, отошла в сторону.

— Господи, — пробормотал Шилов, — ты ворвалась в мою жизнь, как ураган. Мы знакомы всего лишь несколько дней, а у меня такое ощущение, как будто я всю жизнь с тобой прожил.