— А зачем ты их тогда нанял, если им не везет?
— Так мы и не за артефактами идем, не правда ли? А в бою им равных почти нет.
— А Кавалеров?
— Что Кавалеров? — не понял Мотя.
— Он тоже лучше всех дрался?
— Нет. Он не дрался. А нянчился колбасник с ним совсем по другой причине, которую я объяснить пока не могу. Вырастешь, сама поймешь… надеюсь.
Маша равнодушно пожала плечами и протянула руку за книгой, но Мотя остановил ее.
— Потом дочитаешь. А сейчас пойдем, примеришь костюм.
Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что Боцман и Транец закончили играть и разбирают содержимое рюкзака.
— Ты для кого эти тряпки взял? — Боцман рассматривал портянки с таким видом, будто видел их впервые. — Для себя, что ли?
— Я берцы предпочитаю. — Мотя поднял ногу и продемонстрировал черный «Даннер». — А кирзу и портянки я специально для тебя взял.
— Ты с дуба рухнул? Я, по-твоему, должен в этом переться в центр Зоны?
— Так ты же сам полгода назад в «Трех поросятах» бил себя кулаком в грудь и кричал, что лучше обувки для дальних рейдов не придумали, а берцы от лукавого.
— Я кричал? — Боцман опешил. Он недоверчиво посмотрел на товарищей (Транец и Сюр покивали головами), на портянки, снова на товарищей, затем взвесил сапоги в руке и, отбросив их в сторону, решительно замотал головой. — Не может такого быть.
— Я ж не изверг какой, за что боролся, то и получи. — Мотя равнодушно пожал плечами и достал из кучи одежды серо-коричневую куртку с интегрированным бронежилетом, усиленным воротником и кевларовыми накладками на рукавах и протянул ее девочке. — Вот, самый малый размер, что был, надевай поверх своей.
Он помог Маше разобраться с непонятными застежками, подтянул подгоночные ремни на спине и рукавах, заставил несколько раз взмахнуть руками вверх-вниз, вперед-назад и удовлетворенно кивнул. Практически впору. А вот штаны оказались сильно больше, и Мотя долго с ними провозился, укорачивая длину и уменьшая обхват ремня. Когда ткань на попе перестала висеть мешком и болтаться на бедрах как галифе, сталкер надел Маше ботинки и лично зашнуровал какой-то хитрой шнуровкой так, что узлы располагались на внутренней стороне ног. Как он объяснил — чтоб не цеплялись за всякий мусор.
— Настоящий сталкер, — довольно крякнул Транец, с интересом наблюдавший превращение девочки, после того как она попрыгала на месте и прошлась по комнате, проверяя, не трет ли где. — Только тактического шлема не хватает, с замкнутым циклом.
— Шлем сам носи, но только не в моей команде. — Мотя уже пристегнул Маше набедренные ножны и накидывал разгрузку. — Только когда это ведро откажет в самый ответственный момент, не говори, что тебя не предупреждали.
— Это смотря какой брать. Если натовский, то полное барахло, они их в Китае делают. А наша разработка очень даже ничего, я как-то раз примерил.
— Именно что — ничего. Ничего хорошего в Зоне собою не представляет и летит от малейшего чиха. Ладно, если во время перехода, а если во время боя или, не дай бог, мутанты нападут? Это Зона, Транец! Здесь происходит то, чего на Большой земле происходить не может просто потому, что противоречит всем законам физики, химии и биологии. Полагаться можно только на себя и свои ощущения, а не доверяться электронике. Я только потому и жив до сих пор, что привык обходиться без всей этой высокотехнологичной ерунды.
— Ты давно сталкеришь, — протянул Транец, — и Зону спинным мозгом чувствуешь, об этом все знают.
— Во-первых — ты тоже не «отмычка», во-вторых — я не чувствую, а знаю. Ходил бы с ведром на голове, давно сгинул бы где-нибудь в болотах, как «Чистое Небо» почти всем составом. Синоптик да полтора взвода доходяг — вот все, что от них осталось. А почему? Да потому что слишком на все эти электронные приборы полагались.
— Синоптик — это который? — поинтересовался Сюр.
— Особистом у Лебедева был, а сейчас в «Долг» подался.
— Не знаю такого. — Сюр отхлебнул пива и снова вернулся к разглядыванию репродукций.
— На то он и особист, чтоб о нем мало кто знал. — Транец считался большим специалистом в вопросах разведки и контрразведки, и сейчас попытался оседлать своего любимого конька. — Был у меня клиент один…
— А давай ты в другой раз расскажешь? — Мотя любил слушать байки Транца, тем более что рассказчиком тот был неплохим, но сейчас было не до него. — Сходи лучше во двор и оружие подготовь к рейду. Только смотри, не особо им свети.
— Так, может, его в дом затащить?
— Если тебе не лень таскать его туда-сюда, то можешь и в дом занести. Ну, или попроси кого, чтоб помогли.
— Я не понесу, — тут же заявил Боцман, оторвавшись от вещей.
Транец в надежде посмотрел на Сюра — тот сделал вид, что сильно заинтересовался очередной картинкой, — вздохнул и вышел во двор.
2
Подготовить оружие к рейду — дело нехитрое, но требующее педантичности и сноровки. Неважно, что автоматы работали как часы, хороший боец всегда перед важным делом все тщательно проверит, почистит и смажет, ведь от безотказной работы механизмов будет зависеть его жизнь. Другое дело — набить магазины. Вот тут требовалось немалое терпение.
Быстро перебрав и смазав автоматы, пистолеты и дробовик, Транец приступил к набивке и сдваиванию магазинов, а чтоб не было скучно, стал мурлыкать себе под нос веселую песенку из репертуара Нины Хаген.
— Ду хаст ден, понимаешь… фарбфильм фергессен майн мишаиль… йо-хо-хо… нун глауб унс кайн менш ви шон хир ва-ха-ха-ха…
Это сейчас мало кто знает эту исполнительницу, а во времена бурной молодости Транца она очень даже котировалась, особенно в панковской тусовке. Да-да, невысокий плотный сталкер с большим пивным пузом, придававшим некоторой солидности, гроза кровососов и завзятый ловелас — по малолетству был панком, и, как и полагается настоящему панку, носил ирокез (небольшой, в Стране Советов большие ирокезы носить рисковали очень немногие) и даже играл в группе. Группа состояла из таких же обормотов, только вчера выучивших три аккорда и два квадрата, поэтому особой славы не снискала, хотя один из начинающих музыкальных критиков, впоследствии ставший авторитетным обозревателем, особо отмечал литературные способности вокалиста, писавшего тексты к их песням. Поняв, что рок-звездой ему не стать, Транец к музыке быстро охладел, через некоторое время ему наскучила и тусовка грязных и вечно пьяных маргиналов, он расчесал кучерявые от природы волосы на бухгалтерский пробор и поступил на юридический факультет. Единственное, что он вынес из того периода, это страсть к панк-року — он слыл одним из лучших специалистов Московской губернии в этом жанре.
За пением его и застал Мотя, вышедший во двор, чтобы положить обратно в багажник рюкзак с вещами, а заодно и покурить на свежем воздухе. С собой у него была наполовину полная бутылка «Глендфиддика», стаканы и две трубки. Вторая трубка — гостевая.
— Как ты тут? Не скучаешь, я смотрю. — Он закинул рюкзак в машину и плеснул виски по стаканам. — Давай разгоним грусть-печаль.
— Да не особо поскучаешь тут, сам знаешь. — Транец вставил последний патрон в магазин, отложил его к уже снаряженным и принял у Моти стакан. — Мы разве не в доме переоденемся?
— Я не хочу ехать через посты с транспарантом «Мы идем в Зону!!!» Ты еще предложи стволы из окон высунуть, чтоб все видели.
— Я просто так спросил. В Зоне так в Зоне. Ты главный — тебе и решать.
Они молча чокнулись и пригубили темно-янтарную жидкость, потом Мотя предложил Транцу вторую трубку, но тот отказался, тогда Мотя раскурил свою и воздух вокруг наполнился одуряющим запахом великолепного табака. Транец принюхался.
— Это у тебя «Амфора»? — спросил он.
— А ты только «Амфору» и знаешь из табаков? — улыбнулся Мотя.
— Ну как… ты же знаешь, я не курю. Сигарой могу попыхтеть, когда выпью, а трубку даже и не пробовал ни разу.
— «Амфора» — табак микстурный, для начинающих. Его курят неофиты и офисный планктон, который другого табака не видел. Знающие люди курят английский бленд. У меня, например, «Данхилл» морской, почти без ароматизаторов. С виски, кстати, очень рекомендуется. Фкус спицифициский.