Не то что Одри.

— Я у нее на последнем месте, — жаловался Чарльз. — Она поставила меня на последнее место…

Чарльз впервые заставил себя говорить об Одри в прошедшем времени. В конце концов, он не виделся с ней почти год, и нечего обманывать себя надеждой, что они еще встретятся. Никогда они не встретятся, если только он не поедет в Сан-Франциско, а он не поедет, и все. Да и времени уже нет, Шарлотта и ее папаша полагают, что ему следует отправиться в Индию, он уже изучил все печатные источники, собрал материал, теперь в путь. Тем более что книгу надо закончить к осени, когда предстоит другая поездка — в Египет. В свою очередь, у Шарлотты на его счет были большие планы, и посещение Одри в них не предусматривалось.

— Уедешь — и сразу почувствуешь себя гораздо лучше, вот посмотришь, — убежденно сказала о:15", наливая ему вторую чашку кофе. Чарльз взглянул на свою собеседницу с благодарностью. Она предлагала как раз то, что ему сейчас было нужно; нежное участие и горячий, живой интерес. Она готова обо всем позаботиться, все организовать и отлично понимает, что нужно писателю. От него требуется только писать, а она создаст все условия, обеспечит необходимую тишину и покой. Может даже предоставить в его распоряжение их загородный дом.

— Чем я заслужил все это? — спросил Чарльз, откидываясь в кресле. Он считал, что Одри просто-напросто его предала, а тут — такое отношение…

— Ты — один из наших самых ценных авторов, естественно, мы должны тебя лелеять, разве нет?

Она прислала за ним для загородной поездки семейный «роллс-ройс» с шофером. Расположившись на заднем сиденье, Чарльз ехал, как магнат, попивая виски, и должен был признаться, что испытывает удовольствие. Но, едва очутившись на месте, он снова погрузился в уныние, тоска по Одри нахлынула с новой силой, и на закате он отправился один на далекую прогулку — его одолевали воспоминания и мучили сожаления: зачем, зачем он не остался в Харбине? Почему она не с ним?

Стемнело. Чарльз медленно брел обратно. Для чего только он сюда приехал? Какой смысл сидеть тут два дня в одиночестве, да еще не имея своей машины, так что и уехать нельзя? Он решил позвонить леди Вайолет и Джеймсу и пригласить их сюда.

Но, войдя в дом, Чарльз с удивлением увидел, что в гостиной жарко полыхает растопленный кем-то камин. Недоумевая, он остановился посреди комнаты. И вздрогнул от неожиданности, когда за спиной у него раздался голос:

— Привет, Чарльз.

Это была Шарлотта в серебристом облегающем шелковом платье. Она протягивала Чарльзу бокал шампанского. Совсем как в кино из светской жизни. Он с улыбкой шагнул ей навстречу. Только теперь он увидел, что она очень привлекательная женщина.

— А я и не знал, что тут предусмотрена еще и эта встреча.

Он взял у нее из руки бокал. Шарлотта была блондинка с большими темными глазами. Взгляд их был на редкость трезв и расчетлив.

— Она и не была предусмотрена, — сказала Шарлотта вкрадчивым голосом. В углу комнаты тихо играла пластинка. — Просто мне захотелось приехать и посмотреть, как ты тут…

Чарльз так давно страдал от одиночества, так измучился тоской по Одри. Он сел на кушетку рядом с Шарлоттой. На столике перед ними стояла бутылка с шампанским. И когда она наполовину опустела, они встали и перешли в просторную, удобную спальню. Шарлотта взяла инициативу на себя. Она сорвала с него одежду, умелыми пальцами возбудила его чувственность, прикосновениями губ привела в исступление, а когда свершилось наконец то, о чем она мечтала, издала восторженный победный крик, после чего вновь привлекла его к себе и уже не выпускала его из своих объятий всю ночь. Ненасытная, она словно пожирала его, но, возможно, именно это ему в тот момент и было ..нужно…

Шарлотта прилагала все усилия для того, чтобы доставить Чарльзу как можно больше удовольствия. И ей это удалось.

Никогда его тело не знало таких упоительных ощущений — никогда, кроме… Но он больше не позволял себе об этом думать. Там для него все было кончено.

Встреча с Аннабел прошла не совсем так, как рисовала ее себе Одри. Она знала, что сестра на нее злится, но такой злобной реакции все-таки не ожидала. За минувший год в их доме произошли перемены. Харкорт со своей интрижкой в Пало-Альто попался с поличным, не остались в тайне и еще два-три последовавших за этим романчика с ближайшими подругами Аннабел.

Между супругами завязалась открытая война. У Аннабел тоже уже был «романчик на стороне», как она сообщила Одри между прочим, расхаживая с рюмкой в руке по дедовской гостиной.

Одри, пораженная, смотрела, как она мечется по комнате, точно обезумевшая кошка, то и дело отпивая из рюмки и рассказывая о мужчине, с которым переспала.

— Что с тобой, Анни? Не так уж долго меня не было. Неужели ты настолько несчастлива с Харкортом? — От жалости у Одри разрывалось сердце. Ей никогда не нравился Харкорт, но он был избранник Аниабел, и потом, у них ведь двое детей. — Может быть, все еще как-то наладится, ты не думаешь?

Младшая сестра равнодушно передернула плечами.

— Не знаю.

На ней модный и, кажется, очень дорогой костюм. Тратить на себя как можно больше — для Аннабел это был действенный способ мести мужу, и, по-видимому, она пользовалась им вполне успешно.

— Как твоя малышка?

— Орет все время, — невзначай ответила Аннабел, и во взгляде ее Одри прочитала нечто странное, она затруднилась бы выразить это словами. Кажется, за минувший год Аннабел превратилась в зловредную, испорченную дамочку. От ее девической приятности не осталось и следа, и это с горечью в сердце не могла не заметить Одри.

— Мне очень жаль, Анни, что я не успела вернуться вовремя, чтобы тебе помочь, — ласково и вполне искренне сказала Одри, Но Аннабел ей не поверила.

— Да уж, как бы не так, — зло усмехнулась она. — Я слышала, ты и сама там время даром не теряла.

— Ты о чем? — не поняла Одри. Ее поразил враждебный тон сестры.

— Мюриел Браун рассказывала, что ты жила с каким-то мужчиной в Шанхае.

— Как это мило со стороны Мюриел Браун. — Теперь Одри тоже обозлилась.

— А что, не правда?

Одри покачала головой. То, как они это изображают, — не правда. Она не «жила с каким-то мужчиной», а была со своим любимым.

— Не правда.

— Чем-то же ты была там занята? Про сироток в приюте можешь мне сказки не рассказывать.

— И очень жаль. Потому что это как раз и есть правда.

— Вот как? — Ее сощуренные глаза злобно сверкнули. — А по-моему, тебе захотелось уклониться от ответственности, вот ты и наплевала на всех нас. Небось надеялась, что дед помрет, а ты приедешь и заграбастаешь денежки. Да вот досада, он еще живой! И я тоже собираюсь еще пожить. И не рассчитывай, что я стану вместо тебя за ним ухаживать. Я еще в своем уме.

Одри вскочила, пораженная ее словами.

— Что с тобой, Аннабел? Что изменилось за этот год?

Куда делась Аннабел, которую я знала и любила?

— Выросла, вот и все.

— Это ты называешь — вырасти? По-моему, это мерзость. Подумай, Аннабел. Ты губишь свою семью и ставишь под угрозу жизнь своих детей.

— Да ты-то что в этом понимаешь, мисс Вечная Девственница? Или у тебя с этим тоже перемены?

Еще мгновение, и Одри, кажется, схватила бы ее за горло и принялась душить, но тут вошел дед, и Одри сдержалась. Почувствовав, что пахнет крупной ссорой, он решил разрядить атмосферу и спросил у Аннабел, видела ли она Молли.

— Это еще кто? — недоуменно оглянулась она на сестру.

— Моя дочь, — ответила Одри, едва владея собой.

— Что-о?

Ее возглас разнесся по всему дому. Дед спрятал улыбку:

— Н-ну, не то чтобы совсем дочь…

— Нет, дочь!

Одри с вызовом посмотрела на деда и на сестру.

— Где же она?

Аннабел не могла поверить своим ушам. Она со всех ног бросилась вверх по лестнице в комнату Одри и увидела рядом с кроватью в плетеной корзине спящую крошку с раскосыми глазками.