Литмир - Электронная Библиотека

— Твое приглашение остается в силе?

Одри вся так и светилась счастьем. А он все никак не мог прийти в себя.

— Это мы еще посмотрим, — с напускной важностью проговорил он и снова притянул ее к себе.

Носильщик вышел, и они остались вдвоем.

— Не хочу расставаться с тобой, Од. Никогда!

— Это что, предложение руки и сердца? — полушутя спросила она.

— В некотором роде. Я не представляю, как буду жить без тебя.

Она тоже не мыслила себе жизни без него. Но кто-то из них должен принести жертву: она — свою семью или он — карьеру.

— Не надо сейчас говорить об этом. Будем просто радоваться сегодняшнему дню.

Одри была мудрая женщина и сама все решила. Она знала, что должна быть с ним. Она поедет с ним до Стамбула. А может, и дальше. Там будет видно.

Глава 9

Они провели ночь, предаваясь радостям любви, утром же, когда Одри подняла голову, глаза ее расширились от удивления.

Поезд стоял на каком-то скучном полустанке.

Выглянув из-за плеча Чарльза в окно, она увидела по другую сторону платформы сверкающий синий с золотом экспресс.

«Compagnie internationale des wagon-lits et dcs grands express Europeens»[1], — прочла она, и глаза у нее округлились. Это был тот самый поезд, о котором она так много читала и слышала И дедушка о нем рассказывал. Ему доводилось ездить на этом поезде А в альбоме отца даже были фотографии «Восточного экспресса». И вот теперь она сама увидела это чудо во всем его неповторимом великолепии.

— Чарльз, Чарльз, ты только посмотри!

— Доброе утро, любимая!

Несмотря на ранний час, в поезд уже садились весьма респектабельные на вид пассажиры. Мужчины — похоже, преуспевающие банкиры; женщины — то ли дорогие содержанки, то ли кинозвезды, то ли президентские жены. Одна куталась в меха чернобурок, другая — в соболя, хотя стоял теплый сентябрьский день. На мужчинах были костюмы в тонкую полоску и дорогие фетровые шляпы; тяжелые золотые цепочки вились у них по животам, как бы не давая им слишком уж выпирать Одри, точно зачарованная, приникла к окну. Чарльз смотрел на нее, ему забавно было видеть ее такой взволнованной, он даже попытался подтрунивать над ней.

— Господи, как же ты не понимаешь! Это же не просто поезд, это «Восточный экспресс»! Его обязательно надо сфотографировать!

Она уже готова была отщелкать полпленки, но он, смеясь, выхватил у нее фотоаппарат, осторожно отложил его в сторону, а потом прижал ее к постели всем своим длинным гибким телом — Ах вот, значит, для чего вы, мадемуазель, поехали со мной? У вас только фотография на уме!

— Конечно, черт побери! А ты как думал? — засмеялась она Он стал ее целовать, и оба они смеялись, и он все целовал и целовал ее…

— Как хорошо, что я здесь с тобой, Чарльз.

— Я так тебе благодарен, любовь моя.

Как она радовалась, когда они пересели в «Восточный экспресс»! Салон и вагон-ресторан внутри были целиком обшиты красным деревом. Стекла узорные и матовые, медные детали начищены до блеска.

Общая комната в их просторном купе, великолепно отделанная деревом, с бархатными шторами, походила скорее на роскошную гостиную, и Одри не уставала восхищаться. Ожидая, пока все пассажиры заполнят экспресс, они позавтракали. Их трапеза, состоявшая из шести блюд, скорее напоминала обед.

Бродячие скрипачи-цыгане услаждали их слух. Официант принес им блюдо с закусками — мясо-тартар, тонко нарезанная лососина на ломтиках хлеба, — и Одри вдруг с некоторым смущением обнаружила, как сильно она проголодалась. Они с Чарльзом ухитрились опустошить все блюдо, а затем заказали несколько порций икры.

Завтрак был столь же великолепно завершен, сколь и начат: голландская спаржа, молодой барашек, креветки, профитроли.

Когда они допивали превосходный кофе по-венски, Одри почувствовала, что встать из-за стола ей будет трудновато. Чарльз выкурил сигару, что он делал не часто, но сейчас, после такого изысканного завтрака, он не мог отказать себе в этом удовольствии.

Одри откинулась на спинку стула, с наслаждением вдыхая запах дорогой сигары и разглядывая пассажиров, садившихся в поезд.

Уютно устроившись в глубоком бархатном кресле, Одри рассказывала Чарльзу о своем отце, о его фотографиях. С Чарли она чувствовала себя так свободно и непринужденно, будто знала его давным-давно Вкусы их сходились во всем. Что казалось смешным или неприятным одному, веселило или огорчало и Другого. Они оба чем-то восхищались или вместе что-то осуждали.

Его бесконечно трогало то, как она всем восхищается, и он был безмерно счастлив, что она едет с ним. Он не мог дождаться, когда покажет ей Стамбул, повезет ее в свой любимый отель, Он не хотел сейчас и думать о предстоящей разлуке, о том, что должен отправить ее в Лондон. Ведь их путешествие только начинается, и можно не думать об этом, пока они будут веселиться.

К вечеру Одри приняла душ и переоделась. На ней было розовое шерстяное, наискосок задрапированное от плеча к бедру платье, которое привело Чарльза в восхищение, и маленькая шляпка от знаменитой Роз Дескэт, купленная в Канне по настоянию леди Ви. Шляпка оказалась весьма уместной в этом сногсшибательном «Восточном экспрессе». И еще Од надела бабушкино колье из крупных жемчужин и жемчужные сережки — это был подарок дедушки в день ее совершеннолетия. Как и шляпка, жемчуг пришелся сегодня весьма кстати. Молодые люди рука об руку прогуливались по платформе, и Одри чувствовала, что выглядит ослепительно. Возвращаясь, они с удивлением увидели, что возле их вагона появилась группа мужчин в необычной военной форме. Дюжие молодчики топтались у входа, тихо переговариваясь и посматривая по сторонам, будто ожидали кого-то.

— Кто это? — спросила Одри.

Чарльз обратил внимание на лацканы незнакомцев. Такие знаки отличия он, кажется, видел в Германии.

— Наверное, люди Гитлера.

— Здесь? — недоуменно спросила Одри.

Она знала, что уже семь месяцев, как Гитлер стал канцлером, но здесь все-таки Австрия, а не Германия!

— В Австрии тоже есть нацисты. Я их приметил в Вене, когда был там в июне. Здесь их редко можно увидеть в форме.

Долфус[2] запретил нацистскую форму, а Гитлер взбесился и ввел пошлину для всех немцев, выезжающих в Австрию, тем самым лишив австрийцев части прибылей от туризма. Вероятно, некоторые здешние нацисты плюют на запрет и разгуливают в своей форме. А эти парни здесь, видимо, по какой-то служебной надобности.

Одри еще у себя дома, в Америке, довольно много читала о Гитлере, да и Ви с Джеймсом часто о нем говорили. Они считают, что он опасен, хотя в Америке никто всерьез его не воспринимает.

В это время люди в нацистской форме заговорили с каким-то пассажиром, его женой и еще с одним мужчиной, который, видимо, ехал вместе с этой супружеской четой. Все трое были уже немолоды и выглядели Весьма респектабельно. Тот, что повыше, спокойно объяснял что-то двум нацистам, а те все больше раздражались и, кажется, угрожали ему. Один из нацистов что-то пролаял, и тот из пассажиров, который был постарше и пониже ростом, предъявил им паспорта, очевидно, свой и жены.

— Чего эти молодчики от них хотят? Как ты думаешь? — спросила Одри.

— Наверное, просто проверяют документы, — небрежно бросил Чарльз, подливая херес в ее стакан. — Не беспокойся ты, ради Бога! Здесь все ужасные бюрократы — что в Германии, что в Австрии. Но нас они беспокоить не будут.

Чарльз не хотел, чтобы хоть что-нибудь омрачило их поездку. До него уже и раньше доходили разные тревожные слухи о нацистском режиме. Для самой Германии он, безусловно, неплох — экономический подъем и прочее… одни дороги чего стоят… Но этот их возмутительный антисемитизм… Чарльз снова посмотрел за окно, куда был прикован взгляд Одри. Один из молодчиков в нацистской форме вдруг схватил пожилого господина за воротник. Все, кто был на платформе, остолбенели, а жена этого несчастного испуганно вскрикнула. Нацист наотмашь ударил старика по лицу, выхватил у него паспорта и рявкнул что-то в сторону женщины и другого джентльмена. Два парня поволокли старика прочь. Он, видно, еще пытался им что-то объяснить, призывая на помощь жену.

вернуться

1

Международная компания спальных вагонов и европейских экспрессов (фр)

вернуться

2

Долфус Энгелберт (1892 — 1934) — австрийский государственный деятель, в 1932 — 1934 гг. — канцлер.

21
{"b":"26026","o":1}