— Ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что мистер Фаин любит свою приемную дочь, но главное для нас не это, ведь, если у ребенка нет матери, ему необходимо присутствие родного отца. К сожалению, миссис Фаин скончалась, и теперь Джейн надлежит жить не с кем-нибудь, а со своим отцом. Суд понимает, насколько тяжела разлука с девочкой для мистера Фаина, поэтому мы не будем считать этот вопрос решенным окончательно до тех пор, пока не увидим, как скажется на всех наше решение. — Судья благожелательно взглянул на Скотта, и Берни почувствовал, что его бьет дрожь. Он все-таки подвел ее. Он не сдержал обещания, данного Лиз. И теперь теряет Джейн. Он подумал, что это все равно, как если бы ему отрезали руку. Хотя последнее было бы даже лучше. Он с радостью согласился бы пожертвовать рукой или ногой, лишь бы сохранить Джейн, но никто не предложил ему такого выбора. Судья посмотрел на Скотта, на Берни, на обоих адвокатов и перешел к заключительной части:

— Таким образом, мы передаем опекунство Чендлеру Скотту с обязательной оговоркой: Бернард Фаин сохраняет за собой право регулярно посещать Джейн, скажем, раз в две недели. — У Берни от изумления открылся рот. — Мистеру Скотту надлежит явиться за девочкой к месту ее проживания через сорок восемь часов, то есть в полдень двадцать третьего декабря. Я полагаю, что неожиданная поездка в Мексику свидетельствует лишь о том, что мистеру Скотту не терпится зажить нормальной жизнью вместе с дочерью, и суд желает как можно скорее предоставить ему такую возможность.

Услышав удар судейского молоточка, Берни впервые в жизни оказался на грани обморока. Он побелел как полотно и сидел, опустив голову и уставясь в стол. Перед глазами все поплыло, и у него возникло такое ощущение, как будто Лиз только что умерла снова. Ему послышался ее голос и слова: «Поклянись мне, Берни… поклянись, что никогда близко не подпустишь его к Джейн…»

— Вам плохо? — Поглядев на Берни, Гроссман испугался. Склонившись над ним, он подал знак секретарю суда, чтобы тот принес воды. Они сунули Берни помятый бумажный стаканчик с тепловатой водой, он отпил глоток и слегка пришел в себя. Не проронив ни слова, он поднялся на ноги и следом за Гроссманом вышел из зала суда.

— У меня остались какие-нибудь варианты? Я могу потребовать обжалования этого решения? — Берни пребывал в каком-то шоке.

— Вы можете добиться очередного слушания, но Джейн придется жить с ним до этого времени. — Желая как-то разрядить атмосферу, Гроссман говорил спокойным тоном, но это ничему не помогло. Во взгляде Берни светилась ярая ненависть. Ненависть к Скотту, к судье, к системе законов. Возможно, она распространялась и на Гроссмана, но он подумал, что Билла не в чем упрекнуть. Это не правосудие, а пародия на него, и они тут бессильны.

— А если я не отдам ему Джейн двадцать третьего числа? — негромко спросил его Берни, когда они вышли из зала суда.

— Рано или поздно вас посадят в тюрьму. Но тогда ему придется прийти за девочкой в сопровождении шерифа.

— Отлично. — Плотно сжав губы, Берни посмотрел на своего адвоката. — У меня к вам просьба: когда придет время, внесите за меня залог, чтобы я смог оттуда выйти. И еще: когда он появится, я постараюсь откупиться от него. Ему хочется продать мне ребенка? Прекрасно, пусть только назовет цену.

— Берни, это дело скорей уладится, если вы отдадите ему Джейн, а потом уже вступите с ним в переговоры. Суд может отнестись с предубеждением к вашей…

— К черту суд! — рявкнул Берни. — И вы можете провалиться туда же. Всем вам глубоко плевать на мою дочку. Вам бы только не испортить отношения друг с другом, только бы все шло тихо-мирно. Но речь идет не о какой-нибудь ерунде, а о жизни моего ребенка, и я знаю, что для нее хорошо, а что нет. В один прекрасный день этот сукин сын убьет девочку, и я ничего от вас не дождусь, кроме соболезнований по этому поводу. Я говорил вам, что он ее похитит, и вы решили, что я не в своем уме. Но я оказался прав. А теперь я хочу предупредить вас: я не отпущу Джейн к нему в четверг. И если вам это не по вкусу, можете отказаться от ведения дела, мне плевать.

Гроссман от всей души пожалел Берни. Ситуация создалась чудовищная.

— Я просто хотел объяснить вам, как на это посмотрит суд.

— В суде все поставлено с ног на голову, и никого не волнуют чувства людей. То, что вы называете «судом», представляет ожиревший старик, который получил эту должность потому, что так и не сумел пробиться в адвокаты, и теперь он занимается тем, что портит жизнь другим людям, чувствуя себя важной шишкой. Его ни капли не взволновало то, что Скотт похитил Джейн, и если бы тот изнасиловал девочку, ему тоже было бы наплевать.

— Я сомневаюсь в этом, Берни. — Гроссман счел своим долгом выступить в защиту системы, частью которой он являлся и в которую верил. Однако возмущение Берни нельзя было назвать неоправданным, и это сильно угнетало Гроссмана.

— Вы сомневаетесь, Билл? А я нет.

Позеленев от злости, Берни направился к лифту, и Гроссман пошел следом за ним. Они молча спустились на первый этаж и двинулись к выходу. Берни повернулся к Гроссману:

— Поймите, пожалуйста, одну-единственную вещь. В четверг, когда он явится, я не отдам ему Джейн. Мы с Блейком встанем в дверях, и я велю ему убираться ко всем чертям, предварительно назначив цену. Я больше не поддамся ни на какие уловки. И на этот раз, получив деньги, он даст расписку по всем статьям. Прошлые ошибки кое-чему меня научили. И если я окажусь в тюрьме, освободите меня под залог или наймите мне другого адвоката. Вам все понятно?

Гроссман кивнул, и Берни зашагал прочь, не сказав больше ни слова своему юристу.

Вечером он позвонил родителям, и Руфь заплакала прямо в телефон. Кажется, им уже больше года не доводилось говорить о чем-нибудь приятном. Все началось с переживаний в связи с болезнью Лиз, когда Берни вполголоса сообщал матери об очередных событиях, а теперь темой всех разговоров служил кошмар, которым обернулась жизнь с появлением Скотта. Берни сообщил матери о своих намерениях, и та принялась всхлипывать в трубку, думая о внучке, которую у нее могут навсегда отобрать, и о сыне, который может угодить в тюрьму.

Бабушка с дедушкой собирались приехать к ним в пятницу, но Берни решил, что с этим лучше подождать. Уж больно напряженная создалась ситуация, и все из-за Скотта. Но когда он положил трубку на рычаг, няня Пиппин принялась убеждать его в обратном:

— Мистер Фаин, пусть лучше бабушка приедет. Детям необходимо повидаться с ней, да и вам самому тоже. Эта встреча всех обрадует.

— А если меня к тому времени посадят в тюрьму? Миссис Пиппин усмехнулась и с философским спокойствием пожала плечами.

— Видимо, тогда мне придется самой разделить индейку на порции.

Берни очень нравился ее шотландский выговор и добродушное чувство юмора. Похоже, этой женщине по плечу любые испытания, будь то хоть потоп, хоть голод, хоть чума.

В тот же четверг, укладывая Джейн в постель, Берни понял, как сильно она боится, что ее снова отдадут Скотту. В свое время он попытался втолковать это сотруднице суда, но она ему не поверила, а ее разговор с самой Джейн занял не то пять, не то десять минут, и она пришла к выводу, что девочка просто «робеет» перед родным отцом. На самом деле он вызывал у нее жуткий страх, и кошмары, которые приснились ей в ту ночь, оказались чудовищней всех прежних. В четыре часа утра, услышав ее крики, Берни и миссис Пиппин примчались к ней в комнату, и в конце концов Берни перенес ее к себе в постель, прилег рядом, держа ее за руку, но даже теперь, во сне, лицо ее оставалось встревоженным. Похоже, лишь Александра никак не затронули печальные события, посыпавшиеся на них с момента его рождения. Мальчик рос веселым, улыбчивым и уже начал говорить. И пока Берни жил в постоянной тревоге, боясь потерять Джейн, только сын немного скрашивал ему существование. В четверг утром он еще раз позвонил Винтерсу:

— Он и впрямь снял квартиру и переехал туда несколько дней назад вместе со своей подругой. С работой в банке «Атлас» что-то непонятное. Они говорят, что у них какая-то новая программа, позволяющая бывшим преступникам начать честную жизнь, согласно которой они его и наняли. Не думаю, чтобы работа была очень престижной, да он еще и не приступил к ней. По-моему, банк затеял очередную рекламную кампанию, чтобы продемонстрировать свою либеральность. Мы продолжаем заниматься этим вопросом, и как только узнаем что-то новое, я вам позвоню.