Берни вновь улыбнулся, чувствуя, что девочка доверяет ему, пусть он и не мог стронуть ее с этого места. Мать вышколила ее основательно.

– Такая же, как у меня...

– А у тебя какая?

– О’Райли. – Девочка неожиданно заулыбалась. – Это ирландская фамилия. Я – католичка. А ты?

Он явно понравился ей. Берни усмехнулся – может быть, это и есть та самая женщина, которую он ждал все эти тридцать четыре года... В любом случае ничего подобного ему еще не доводилось видеть.

– Я – еврей, – ответил Берни, стоило уйти продавщице.

– Как это?

Джейн была явно заинтригована.

– У нас вместо Рождества – Ханука.

– А Санта-Клаус к вам приходит?

– Мы восемь дней обмениваемся подарками.

Вместо ответа на вопрос Джейн Берни сказал то, что не могло не впечатлить девочку. Иного выхода не было.

– Восемь дней?! Как здорово! – Тут она вновь стала очень серьезной. – Ты веришь в бога?

Он утвердительно кивнул, поразившись тому, что девочка думает об этом. Для него идея бога стала обретать реальность куда позже. Нет, эту девочку он встретил не случайно...

– Верю.

– И я верю. – Джейн с интересом посмотрела на него. – Как ты думаешь – мама скоро придет?

– Я в этом не сомневаюсь. Может, ты все же согласишься отведать мороженого? Ресторан здесь совсем рядом.

Он указал в нужную сторону, и она с интересом туда посмотрела. Не говоря ни слова, она вложила свою крохотную ладошку в его руку, и они отправились есть мороженое.

В баре он помог ей взобраться на стул и заказал банановый сплит, которого не было в меню. Через минуту заказ был уже выполнен, и Джейн с блаженной улыбкой принялась уплетать мороженое. О матери она, конечно же, не забывала ни на минуту, но это не мешало ей трещать без умолку, рассказывая Берни об их квартире, о пляже и о школе. Ей всегда хотелось иметь собаку, но хозяин квартиры был против этого.

– Он – жадина, – сказала Джейн, набив рот смесью бананов, орехов и мороженого. – И жена у него жадина. Она такая толстая-претолстая.

Берни серьезно кивал ей, поражаясь тому, как он мог жить без нее все эти годы.

– У вас очень красивые купальники.

– Какой же тебе понравился больше всего?

– Те маленькие, у которых есть и верх и низ. Мама говорит, что мне верх не нужен, но мне все равно так больше нравится. – Джейн умудрилась перепачкать шоколадом не только щеки, но и нос. – Мне нравится синий, розовый... красный и оранжевый...

Едва Джейн проглотила последний кусочек банана, за которым последовали вишенка и взбитые сливки, как в баре появилась молодая женщина с длинными золотистыми волосами.

– Джейн!

Она не уступала дочери красотой. Мать, на лице которой были видны следы слез, прижимала к себе дамскую сумочку, три свертка, курточку Джейн и еще одну куклу.

– Куда ты пропала?

Джейн потупилась.

– Я хотела посмотреть...

– Чтобы этого больше не было!

Мать схватила Джейн за руку и, притянув к себе, прижала дочку к груди. Видно было, что она испугалась не на шутку. Бернарда она заметила далеко не сразу.

– Ой, простите...

На ней были сандалии, майка и джинсы, но она была куда изящнее и интереснее большинства женщин – удивительно хрупкая, с такими же, как у Джейн, огромными голубыми глазами.

– Вы уж извините нас за беспокойство.

Всего минуту назад весь первый этаж был занят исключительно поисками матери и ребенка. Мать Джейн решила, что ее ребенка похитили, и тут же сообщила об этом продавцу и помощнику управляющего. Вскоре об этом знал уже весь магазин, но тут по системе оповещения прозвучало сообщение о том, что девочка находится в ресторане.

– Все нормально. Нам к таким вещам не привыкать. К тому же мы прекрасно провели время.

Он и Джейн обменялись многозначительными взглядами, и тут Джейн неожиданно оживилась:

– Представляю, на что бы ты был похож, если бы съел банановый сплит! Поэтому я бород и не люблю!

Оба засмеялись, мать же изумленно уставилась на своего ребенка.

– Джейн!

– Думаешь, не так?

– Она права, – рассмеялся Берни. Ему так понравилась эта девочка, что он не хотел с ней расставаться. Молодая женщина покраснела.

– В самом деле, простите нас. – Только теперь она вспомнила о том, что забыла представиться. – Меня зовут Элизабет О’Райли.

– И вы – католичка. – Берни вспомнилось вдруг замечание Джейн. Увидев, что слова его ошеломили мать девочки, он поспешил объясниться: – Простите... У нас с Джейн вышел очень серьезный разговор на эту тему.

Джейн утвердительно кивнула и опустила в рот еще одну засахаренную вишню.

– А он не католик... Он... Как это называется?

– Еврей, – подсказал Берни. Элизабет О’Райли заулыбалась. Конечно, она привыкла к Джейн, но порой та ее поражала...

– Они отмечают Рождество восемь раз! – Теперь засмеялись и Элизабет, и Берни. – Честное слово! Он сам мне это сказал. Правда?

Она вопросительно посмотрела на Берни, и он согласно кивнул.

– Ханука. Это она о Хануке говорит.

Его семья относилась к реформатской ветви иудаизма, он же вообще никак не ассоциировал себя с ним и уже много лет не посещал синагоги. Ему хотелось понять, насколько верующей была миссис О’Райли и существовал ли рядом с нею мистер О’Райли. Он не успел поговорить на эту тему с Джейн, сама же она не обмолвилась об этом ни словом.

– Не знаю, как вас и благодарить.

Элизабет старалась не смотреть на него, казалось, все ее внимание сосредоточено на Джейн.

– У них такие хорошие купальники.

Элизабет кивнула в знак согласия и протянула Берни руку.

– Еще раз спасибо. Идем, старушка, нам домой пора. У нас еще много дел.

– Может, сначала пойдем посмотрим купальники?

– Нет, – уверенно отрезала мать.

Джейн церемонно пожала Берни руку и, просияв улыбкой, сказала:

– Ты хороший, и мороженое у тебя вкусное. Спасибо большое.

Берни почувствовал, что ему действительно не хочется расставаться с девочкой. Он стоял наверху эскалатора, печально глядя на трогательные косички Джейн. Ему казалось, что он прощается со своим единственным другом в этой богом забытой Калифорнии.

Он подошел к кассе и поблагодарил продавщицу за помощь. В тот же миг вниманием его завладела стойка с бикини. Берни подошел к ней и снял три пары купальников шестого размера – оранжевый, розовый и голубой. Красных купальников ее размера здесь не было. Он подобрал к купальникам пару шапочек и маленький махровый халатик. После этого он вновь подошел к кассе.

– Запросите компьютер – есть ли среди наших клиентов Элизабет О’Райли? Имени ее супруга я не знаю.

Он очень надеялся на то, что такового не существует в природе. Через две минуты его известили о том, что на Элизабет О’Райли открыт отдельный счет, живет же она на Вальехо-стрит, находящейся на Пасифик-Хайтс.

– Прекрасно.

Берни записал в блокнот адрес и телефон О’Райли, сделав вид, что они нужны ему для какого-то там учета. Он попросил упаковать пляжную одежду и адресовать ее мисс Джейн О’Райли, сняв необходимые для этого средства с его счета. К одежде он приложил карточку, на которой было написано следующее: «Благодарю за прекрасную беседу. Надеюсь на скорую встречу. Твой друг Берни Файн». После этого Берни легкой походкой направился к своему кабинету, чувствуя, что мир, в конце концов, не такое уж и скверное место.

Купальные костюмы попали к адресату в среду, и уже в четверг Лиз позвонила ему с тем, чтобы выразить свою благодарность.

– Вам не следовало этого делать. Она и так только и говорит, что о банановом сплите и ваших разговорах.

Молодой голос Элизабет О’Райли вызвал в памяти ее отсвечивающие золотом волосы.

– По-моему, она вела себя героически. Джейн поняла, что вас нет рядом, но сохраняла спокойствие. В пятилетнем возрасте это совсем непросто.

Элизабет улыбнулась.

– Она очень милый ребенок.

«Так же, как и ее мама», – едва не вырвалось у Берни.