Роман пламенел в самом жарком месяце года. Погода в августе стояла знойная, и такой же была их страсть. Они встречались попеременно то у него на квартире, то у нее.
Однажды даже провели ночь, занимаясь любовью на террасе. К счастью, окружающие здания были ниже.
Теперь у Олли не хватало времени ужинать с Дафной, но она знала, что происходит, и радовалась за него. У Оливера постоянно был отсутствующий, рассеянный вид, и Дафна надеялась, что он наконец отключился от тяжелых мыслей.
В один из дней Олли взял Меган с собой, когда поехал в Перчес навестить Бенджамина и отца. Он завез ее к ее отцу и на обратном пути забрал. Почему-то ему не хотелось привозить Меган в перчесский дом, который все еще был полон воспоминаний о Саре.
Но теперь он о ней думал редко. Он был пленен Меган, их близостью, ее телом. Как-то в жаркий воскресный вечер, когда они нагишом ходили по его квартире, зазвонил телефон. Олли не мог догадаться, кто бы это мог быть. Может, Дафна проверяет... хотя в последнее время она редко звонила. Не хотела ему мешать.
Когда он снял трубку, то услышал только треск, потом все замолчало. Раздался новый звонок, и телефонист сообщил, что сейчас будут говорить из Сан-Ремо. Почти ничего не было слышно. Олли улыбнулся проходившей мимо Меган и с грустью подумал, что придется несколько изменить распорядок. В следующий уик-энд должны были приехать дети.
– Алло!
Ничего нельзя было разобрать. На том конце провода как будто плакали, но Оливер был уверен, что это помехи.
– Алло! – прокричал он и вдруг услышал, что это Мел плачет и без конца повторяет «папочка... папочка».
– Мелисса? Мелисса! Говори громче!
Связь прервалась, но потом опять восстановилась, и стало немного лучше слышно.
– Что? Что случилось?
– ...несчастный случай...
«О Господи... нет... Сэм... только не Сэм... умоляю... и даже не Сара...»
– Деточка, я тебя не слышу! Говори громче!
Глаза у Олли наполнились слезами, пока он ждал. Меган вглядывалась в выражение его лица. Он совершенно о ней забыл от отчаяния, что не может разобрать слов дочери.
– ...несчастный случай... погибли... мамочка... «О Господи! Все-таки Сара...»
Он встал, словно это могло улучшить слышимость, и закричал в трубку так громко, как только мог:
– Что случилось с мамой?
– ...машина... мы ехали... мы в Сан-Ремо... Жан-Пьер...
– Мелисса, мама что, ранена?
По выражению его лица Меган увидела, что Оливер все еще любит свою жену, но не осуждала его за это, ведь восемнадцать лет – это не шутка. Она тоже стояла парализованная страхом. Ей это напомнило звонок почти десятилетней давности, от ее матери... «Дорогая моя... дорогая... Присцилла...»
– С мамочкой все в порядке...
По щекам у Оливера скатились слезинки, когда он это услышал.
– А Сэм? Что с Сэмом?
– ...У Сэма сломана рука... Папочка, это было так ужасно...
Она снова стала плакать, и Олли ничего не понимал. «Но раз Сэм жив... а он жив... И Сара тоже... А звонит Мелисса...»
– ...На нас наехала машина... на полной скорости... Погиб водитель... и двое детей... и Жан-Пьер... Жан-Пьер погиб на месте... Ах, папочка... это было так ужасно...
«О Господи... бедняга». Но по крайней мере остались живы дети. Его дети, а не те. Ужасно, эгоистично было так думать, но Олли все равно благодарил судьбу.
– Деточка, а ты-то не пострадала?.. Не ранена?
– ...Я в порядке...
– А где мама?
– В больнице... Она поручила мне позвонить тебе... Нам надо вернуться во Францию на похороны... Мы будем дома в пятницу.
– Вы точно не пострадали? Мама не была ранена?
– ...У нее синяк под глазом... и вся в ссадинах... но, в общем, в порядке...
Разговор был похож на игру в испорченный телефон, но самое главное, что они были живы, хоть и в синяках и с переломами. Дети видели, как погиб любовник их матери, и еще один человек, и двое детей. Олли вздрогнул от одной мысли об этом.
– Вы хотите, чтобы я приехал?
– Нет... не надо... Мы поживем у родителей Жан-Пьера... мы туда сегодня уезжаем... Мама говорит, что у тебя есть их телефон.
– Да, есть. Я вам позвоню. И, деточка...
Олли расплакался, трубка в его руке дрожала.
– ...Я тебя люблю... скажи и Сэму, что я его тоже люблю... А маме скажи, что я сочувствую.
Мел опять плакала, и слышимость стала такой плохой, что в конце концов разговор пришлось закончить. Олли, потрясенный, положил трубку и уставился на Меган. Он абсолютно о ней забыл.
– Они в порядке?
Меган стояла перед ним обнаженная и прелестная, протягивая рюмку бренди.
– По-моему, да. Слышимость была ужасная. Там произошел несчастный случай... несколько человек погибли, как я понял. Погиб на месте друг моей жены. Он вел машину. В Сан-Ремо.
– Господи, какой кошмар!
Она села рядом и потянула бренди из не тронутой им рюмки.
– Дети не пострадали?
– У Сэма сломана рука. Мелисса, по-моему, в порядке. У Сары ссадины. В общем, обошлось. Но, наверное, это было страшно. – Посмотрев на Меган, Олли продолжил: – Когда она начала говорить, я думал... я думал, Сэм... или Сара... Это ужасно, что погибли другие, но я рад, что не мои.
– Понимаю.
Она обняла его, тесно прижалась, и так они долго-долго сидели. На ночь Меган осталась у Оливера на случай, если бы опять позвонили дети, и впервые за этот месяц они вообще не занимались любовью. Единственное, о чем он мог думать, – это о детях. Этот телефонный звонок вернул им обоим рассудок. Их разнузданная идиллия не могла продолжаться в том же виде после приезда детей. Олли понимал, что не сможет уже проводить ночь не дома, а Меган не сможет оставаться у него, при детях им вообще пришлось бы вести себя гораздо осмотрительнее. С одной стороны, это побуждало их как можно полнее воспользоваться последними днями, но с другой – сознание предстоящих перемен не могло не наложить отпечаток на их отношения.
Вечером в четверг оба были в нервозном и подавленном состоянии. Они всю ночь не спали, занимались любовью, разговаривали, мечтая о том, что все могло бы быть иначе.
– Мы могли бы когда-нибудь пожениться, – сказал Олли полушутя.
Меган посмотрела на него с притворным ужасом:
– Не говори глупости. Это уж чересчур.
– Разве?
