В конце концов эта лыжная затея оказалась очень удачной, и вскоре они стали приходить в себя, кто быстрее, кто медленнее. Сэма по ночам мучили кошмары, он то кричал, то смеялся, а днем самозабвенно катался с отцом на лыжах. Бенджамин даже принял участие в соревнованиях; в свободное от лыж время он названивал друзьям, словно только они могли решить все его проблемы. Одна лишь Мел оставалась безучастной, каталась нехотя и избегала братьев и отца. Теперь она была единственной женщиной в их компании, Оливер несколько раз пытался поднять ей настроение, но Мел не хотела с ним разговаривать. Единственным, к кому она обращалась, был Сэм, но даже с ним она говорила как с неродным.

Оливер обо всех проявлял заботу: брал напрокат лыжи и ботинки, грузил и разгружал машину, организовывал питание, укладывал Сэма спать, присматривал за Мел, проверял, все ли одеты как положено. К восьми вечера он валился с ног от усталости, едва поужинав, ложился спать одновременно с Сэмом. Он решил жить с ним вместе в комнате, чтобы малышу не было так одиноко. Сэм дважды обмочился, и Оливеру пришлось среди ночи менять простыни, переворачивать матрас, искать другое одеяло. Было очевидно, что Сэм, как и все они, пережил сильный стресс. Оливер был так занят детьми, что ему некогда было вспоминать о Саре. Только ночью, лежа в постели, он ощущал в сердце боль, да утром груз воспоминаний о жене придавливал его, словно гора. Она как бы умерла. Лишь на третий день пребывания в Вермонте Олли произнес ее имя. Он сказал что-то про «маму», дети со страдальческим выражением лиц повернули головы, и Олли моментально пожалел', что упомянул ее.

Домой они вернулись первого января, повеселевшие и поздоровевшие. Но дом встретил их неприветливо. В нем было очень тихо, собака спала, даже Агги куда-то ушла. Оливер понял, что все они втайне надеялись, что Сара будет поджидать их, но такого не случилось. Сары давно не было, и хотя Оливер знал номер телефона ее кембриджской гостиницы, в этот вечер он ей не позвонил. Сначала с помощью Мел приготовил ужин, потом уложил спать Сэма. Бенджамин собрался уходить. Он появился па кухне, где остальные сидели за столом, одетый, как на свидание.

– Так сразу? – улыбнулся Олли. Никто из них даже не разложил вещи. – Ради кого ты при параде?

Бенджамин уклончиво улыбнулся отцу.

– Я к другу. Па, можно взять машину?

– Возвращайся пораньше, сынок. И будь осторожен. Сегодня на дорогах будет уйма пьяных.

К счастью, Бенджамин был осмотрителен и никогда под мухой не садился за руль. Неоднократно он звонил родителям, чтобы те приехали за ним, если у друзей выпил одну-две банки пива. Сара вдолбила ему это раз и навсегда, как и многое другое. В каждом из них была ее частица, а теперь ее не было. Оливер задавался вопросом, когда она приедет на обещанный уик-энд. С ее отъезда прошло всего шесть дней, а казалось, что вечность.

Странно было в этот вечер ложиться в постель одному. Олли лежал и думал о ней, как и на протяжении всей этой недели, хотя и пытался убедить себя в обратном. В полночь он наконец зажег свет и попытался читать, кое-какие бумаги, которые захватил с работы. Его босс оказался неплохим мужиком, он дал Оливеру неделю отпуска, хотя не был заранее предупрежден. Олли теперь чувствовал себя лучше, правда, ненамного.

Он все еще не спал, когда в час ночи вернулся Бенджамин и заглянул пожелать спокойной ночи. Оливер оставил дверь открытой, чтобы слышать Сэма. Бенджамин положил ключи на столик и стоял, печально глядя на отца.

– Пап, тебе, наверное, тяжело... я имею в виду... без мамы.

Оливер кивнул. Что он мог сказать сыну? Всем им было тяжело.

– Я думаю, мы привыкнем, да и она скоро вернется. Бенджамин кивнул, хотя слова отца не звучали убедительно.

– Как провел время? Поздновато ты возвращаешься. Утром ведь в школу.

– Да... Я потерял счет времени. Извини, папа.

Бен улыбнулся и пожелал спокойной ночи. Еще через час Оливер услышал, что Сэм плачет, и поспешил в его комнату. Мальчик продолжал спать. Олли сел рядом с ним на кровать и стал гладить его по голове. Темные волосы Сэма были влажные. Наконец он успокоился. Однако в четыре утра Оливер почувствовал, что Сэм нырнул под одеяло у него под боком и прильнул к папе. Олли хотел отнести его обратно, но в глубине души был даже рад, что он пришел, и поэтому только повернулся на другой бок и задремал. Так отец с сыном и проспали мирно до утра.

На следующее утро за завтраком царил обычный хаос. Агги приготовила всем гренки с беконом, что обычно подавалось на уик-энд или по особым случаям. Она словно знала, что надо чем-то их порадовать, поэтому и Сэму на второй завтрак положила все самое любимое. Агнес должна была отвезти детей в школу, а Олли отправился на электричку в самую последнюю минуту, хотя спешка и неорганизованность были нетипичны для него. Перед уходом ему пришлось раздавать всем инструкции и напоминать, чтобы вовремя пришли из школы и сели за уроки. Этим раньше занималась Сара. А может, не занималась? Когда она была в доме, все проходило так спокойно, даже радостно. Когда он уходил на работу, то знал, что все под контролем.

В офисе его ждали недельные залежи работы: доклады, разработки и прочее. Он смог уйти только в семь, а дома был почти в девять. Бенджамин опять отсутствовал, Мел болтала по телефону, Сэм, развалясь на отцовской кровати, смотрел телевизор, забыв про уроки, а Агги ему и не напоминала. Она сказала Оливеру, что не хочет огорчать мальчика.

– Можно спать с тобой, па?

– А тебе не кажется, сынок, что следует спать в собственной кровати?

Олли испугался, что это может войти в привычку.

– Только сегодня... пожалуйста... Обещаю тебе, что буду хорошим.

Оливер улыбнулся и поцеловал его в макушку.

– Мне было бы приятнее, если бы ты сделал домашнее задание.

– Я забыл.

– К сожалению.

Он снял пиджак и галстук, поставил кейс рядом со столом и сел на кровать, думая, не звонила ли Сара, но не решился спросить об этом сына.

– Чем ты сегодня занимался?

– Ничем особенным. Агги разрешила мне смотреть телевизор, когда я пришел домой.

Оба знали, что Сара никогда ему этого не разрешала. Без нее все стало меняться, причем слишком уж быстро, как считал Олли.