Переезд в Нью-Йорк оказался очень мудрым и полезным для детей решением. Оливер убедился в этом в считанные дни. Сэму очень нравилась его новая школа, у него сразу появилось много друзей. Мел была без ума от своей школы. Свободное время она проводила с Дафной в универмаге «Блумингдейл» или дома, где названивала всем перчесским знакомым и докладывала о своих успехах в новой, столичной жизни. Но самое главное, что Оливер теперь каждый вечер был дома перед ужином и, как того хотел, проводил с детьми достаточно много времени. Мел по-прежнему подолгу болтала по телефону, но знала, что отец рядом. С Сэмом Оливер разговаривал, читал, играл, а когда в начале мая установилась теплая погода, они стали иногда после ужина ходить в парк, где с азартом играли в мяч.

Жизнь была просто замечательная, но с ними не было Бенджамина. Оливеру его постоянно недоставало, он очень беспокоился за сына. Олли решил, что обязательно будет видеться с Беном раз в неделю, во время их приездов в Перчес на уик-энды. Он хотел, чтобы тот приходил ужинать к ним, но Бенджамин по вечерам работал. Как-то раз Олли сам заехал в ресторан и чуть не получил разрыв сердца, когда увидел, что его сын за мизерную плату моет посуду. Он повторил свое предложение жить в доме, хотя сам шел на это неохотно, и умолял Бена вернуться в школу. Но юноша теперь не мог бросить Сандру. В одно из воскресений Оливер повидал ее и был шокирован. Казалось, что у нее не шестой месяц, а гораздо больше, и он усомнился, в самом ли деле это ребенок его сына. Олли при удобном случае задал Бену такой вопрос, но тот только обиделся и сказал, что абсолютно в этом уверен. Оливер больше не стал к нему с этим приставать.

Самым болезненным был момент, когда начали приходить ответы из колледжей. Оливер находил их в уик-энды, потому что Бенджамин получал почту по старому адресу. Школа не аннулировала его заявок, и все готовы были его принять, кроме Дьюка. Он мог бы поступить в Гарвард, или в Принстон, или в Йель, а вместо этого очищал от объедков тарелки в ресторане и готовился в восемнадцать лет стать отцом. У Олли буквально разрывалось сердце, когда он думал об этом. На все письма Оливер ответил сам, объясняя, что по семейным обстоятельствам поступление откладывается на год. Он все еще надеялся убедить Бена окончить школу в Нью-Йорке. Год будет вычеркнут из жизни, и не больше. Но пока Олли не затрагивал в разговорах с сыном этот больной вопрос. К тому же Бен был целиком поглощен новой жизнью с Сандрой.

– Может, хоть на пару дней приехал бы в Нью-Йорк как-нибудь?

Оливер делал все, чтобы сманить туда Бена, но тот очень серьезно относился к своим семейным обязательствам и всегда отказывался, объясняя, что не может оставить Сандру одну, Оливер же никогда не приглашал их вместе. Бенджамин, с тех пор как ушел из дому, не ездил и к матери в Бостон, но, похоже, звонил ей время от времени. А вот Мел и Сэм снова посетили ее, уже после переезда на новую квартиру. На этот раз они вернулись не такие восторженные, и Оливеру показалось, что Сэм чем-то расстроен. Он попытался выяснить причину у Мел, но та только как-то неопределенно сказала, что мама очень занята в университете. Оливер все-таки чувствовал, что причина в другом. Как-то вечером он играл с Сэмом в карты. Стояла тишина, в комнате, кроме них, никого не было. Мел на этот раз занималась у себя.

– Па, что ты думаешь о французах?

Вопрос был странным, и Олли удивленно взглянул на него.

– О французах? Люди как люди. А что?

– Да ничего. Я так просто спросил.

Но Оливер догадался, что сын о чем-то хочет поговорить, но не решается.

– У тебя в классе что, француз учится?

Сэм покачал головой и сбросил очередную карту. Поглаживая голову Энди, он ждал, когда пойдет отец. Он ужасно любил вечера, которые они теперь проводили с папой, и начинал по-настоящему радоваться их новой жизни, но по маме и Бенджамину все равно скучал, как и все они.

– У мамы друг... – произнес Сэм задумчиво, глядя в карты, а его отец весь превратился в слух. Так вот оно что. У нее есть друг.

– Что за друг?

Сэм пожал плечами и взял карту из колоды.

– Не знаю. По-моему, нормальный парень.

В этот момент рядом проходила Мел, она остановилась, пытаясь поймать взгляд брата, но тот на нее не смотрел. Оливер же поднял глаза и увидел, какое у дочери было выражение лица. Мелисса медленно подошла к ним.

– Кто выигрывает?

Она попыталась отвлечь обоих от того, что только что сказал Сэм. Мел знала, что болтать об этом не следует, хотя Сара таких инструкций им не давала, но это было понятно само собой.

– Сэм выигрывает. У нас тут разговорчик небольшой получился.

– Ага.

Мел неодобрительно посмотрела на брата.

– Я слышала.

– У мамы что, новый друг – француз?

– Ой, он не новый, – торопливо поправил Сэм. – Мы с ним уже раньше познакомились. Но он .теперь живет с мамой. Ну, понимаешь, в общем, друг. Он из Франции, его зовут Жан-Пьер. Ему двадцать пять лет, и он сюда приехал по обмену, на два года.

– Очень рад за него.

Лицо у Оливера напряглось. Он взял карту, даже не видя, какая она.

– И за маму тоже рад. Какой он из себя?

Олли не хотел допрашивать ребенка, но желал все выяснить немедленно. Сара жила с двадцатипятилетним мужчиной и знакомила с ним детей. Одна лишь мысль об этом приводила Оливера в бешенство.

– Пап, да там ничего такого. Он спал на диване, когда мы гостили у мамы.

«А когда вы не гостили, – хотел задать вопрос Олли, – где он спит?» Но это и так было ясно. Даже Сэм на обратном пути выспрашивал у Мел, думает ли она, что мама влюблена в Жан-Пьера. И сестра в очередной раз взяла с него слово, что он ничего не скажет отцу.

– Очень рад, – повторил Оливер снова. – Ну а парень-то ничего?

– Нормальный, – подтвердил Сэм равнодушно. – Только ужасно суетливый. Наверное, все французы такие. Притащил маме цветы, какие-то подарки, а нас заставил есть рогалики. Мне вообще-то больше нравятся английские сдобные булочки, но и их есть можно. Ничего такого.

Оливер это воспринимал иначе, в душе его кипело бешенство. Он едва дождался, пока Сэм ляжет спать, время, казалось, стояло на месте. Наконец Мел подошла к нему, понимая, как отец воспринял слова брата.