В июле Мел и Сэм улетели в Европу с Сарой и ее французским другом, и Оливер перебрался опять в нью-йоркскую квартиру, так как не имело смысла каждый день ездить из Перчеса в агентство и обратно. Теперь можно было спокойно оставаться дольше в офисе. Олли и Дафна много времени проводили за совместной работой, а по вечерам в понедельник и пятницу отправлялись на ужин в один из баров. Остальные три вечера Дафна встречалась со своим любовником, о котором иногда говорила с Оливером.

– Зачем тебе это? – морщился Олли. – В твоем возрасте, Даф, тебе следовало бы выйти замуж и жить с человеком, который мог бы уделять тебе больше времени, чем три вечера в неделю. Ты этого достойна.

Дафна в ответ всегда только пожимала плечами и смеялась. Такое положение дел ее устраивало. Она неоднократно хвалила замечательные качества своего друга – ум, доброту, великодушие. Дафна его любила, а брак, ввиду отсутствия детей, не считала таким уж обязательным.

– Ну и пожалеешь об этом в один прекрасный день.

– Я так не думаю, – не соглашалась Дафна.

Олли признавался ей, что без детей чувствует себя одиноко. После без малого двадцатилетней супружеской жизни тяжело было по вечерам возвращаться в пустую квартиру.

В Перчес он теперь ездил только для того, чтобы навестить отца и повидаться с Бенджамином. Сандра с каждым часом увеличивалась в размерах, а Бенджамин показался измученным и бледным. Он из-за постоянной занятости на двух работах совершенно не бывал на воздухе. Днем Бен заправлял машины на бензоколонке, а вечером мыл посуду в ресторане. Он старался собрать достаточное количество денег, чтобы обеспечить Сандре приличные условия в больнице, оплатить квартиру и содержать ребенка. Когда Олли предложил ему помощь, тот отказался.

– Нет, папа, теперь это моя обязанность, а не твоя.

– Но это же смешно. Ты ребенок. Тебе следует учиться в школе, получать образование и быть на иждивении родителей.

Но Бенджамин познавал другие науки: как сложна жизнь, когда тебе восемнадцать и приходится содержать семью. Сандра в конце концов бросила работу: у нее опухали ноги, и врач опасался токсикоза. Бенджамин забегал днем домой и готовил ей обед, а она тем временем лежала на диване, смотрела телевизор и жаловалась, что целыми днями его не видит. Вечером Бен старался приходить раньше, но обычно работал до двух часов ночи. Оливера все это приводило в ярость. Он продолжал предлагать Бену деньги и наконец нашел простое решение – стал давать их Сандре, та никогда не отказывалась. Еще Олли настаивал, чтобы они бывали в его доме и хотя бы пользовались бассейном, но Сандра не хотела никуда ходить, а у Бенджамина не было времени.

«Весь в мать», – подумал как-то Оливер о Бене, когда заполнял чек для Сандры на пятьсот долларов. Вручая его, он велел будущей маме купить все необходимое для ребенка.

В самом деле, Сара со дня своего отъезда не взяла у него ни цента. Она жила на деньги, полученные в наследство от бабушки, и считала неправильным, чтобы Олли ее содержал. Сара себя во многом ограничивала, дети постоянно докладывали, что во время поездок в Бостон не имели того-то и того-то, потому что «мама себе это не может позволить». Но такой образ жизни Саре всегда нравился. Жизнь, которую ей обеспечил муж, больше ее не привлекала. В Перчесе она оставила горы своих вещей, многие из которых подарила Мелиссе. Сама же ходила в джинсах, футболках и сандалиях. Они с Жан-Пьером гордились, что путешествуют по Европе без гроша в кармане. Несколько раз дети присылали Оливеру видовые открытки, но звонка не было ни одного, и установить их местонахождение было невозможно, что вызывало у него некоторую нервозность. Сара же только сказала, что во Франции они будут останавливаться у родственников Жан-Пьера, а в других странах – в молодежных общежитиях. Хотя для детей такие условия были, безусловно, чем-то новым, Олли усматривал определенную пользу в подобном опыте. К тому же он не сомневался, что Сара как мать о них надлежащим образом позаботится, в этом плане он ей всегда доверял. Теперь, когда все разъехались, Олли сам удивлялся, как по ним скучает. Агги он тоже дал отпуск до конца лета. Уборку в квартире делали раз в неделю уборщицы из бюро услуг. Дом в Перчесе стоял запертый, сеттера Оливер отвез к отцу, которому необходимо было общение, хотя бы с собакой. Когда в одно из воскресений Олли приехал навестить отца, то был трону-, видя, с какой заботой тот ухаживает за садом, выращенным руками жены. Джордж раньше терпеть не мог возиться в земле, но теперь все свое время проводил в саду, выращивая розы.

– Как дела, папа?

– Ничего. Только вот ужасно тихо стало, особенно после того, как дети уехали и ты. Мы с Маргарет время от времени выбираемся куда-нибудь поужинать. Очень много приходится заниматься вопросами маминого наследства.

Джордж в тот момент оформлял налоговые документы, кроме того, кое-какие акции, которыми владела Филлис, намеревался перевести на внуков.

Вечером Олли в грустном, задумчивом настроении возвращался на электричке в Нью-Йорк. Машина находилась в ремонте, от поездов он уже успел отвыкнуть. Он занял место, достал книгу и стал читать. Через несколько остановок кто-то сел рядом. Оливер искоса взглянул и увидел, что это была девушка с длинными темными волосами и коричневым загаром.

– Извините, – сказала она, нечаянно толкнув его сумкой. Казалось, при ней было все, что только можно забрать с собой на уик-энд. Притороченная к сумке теннисная ракетка била Оливера по ноге, пока девушка наконец ее не подвинула.

– Извините за беспокойство.

Олли кивнул, ответил, что все в порядке, и снова углубился в свою книгу, а она достала нечто похожее на рукопись и стала делать пометки. Оливер заметил, что девушка иногда поглядывала на него. Наконец он с улыбкой поднял глаза. Попутчица была очень привлекательна: голубоглазая, без грима, с легкими веснушками на молодом лице (на вид не более двадцати пяти – двадцати шести лет), волосы собраны сзади.

– Как вам нравится книга? – спросила она, когда поезд притормаживал у очередной станции.

– Неплохая.