Иную группу «старых республиканцев» представляли политики, для которых приход к власти Джефферсона означал начало решительной борьбы за демократизацию всех сторон общественной жизни. Их опорным пунктом стала Филадельфия, а самой колоритной фигурой среди «радикальных республиканцев» был, безусловно, Дж. Логан, острый памфлетист, сохранивший до конца жизни верность эгалитарному социальному идеалу. Дж. Логан, подобно ряду других пенсильванских республиканцев, отверг попытки Джефферсона осуществлять нововведения при сохранении известной преемственности с политикой федералистов.
Изолировавшись от «старых республиканцев», Джефферсон стремился опереться на умеренное крыло партии, способное к осуществлению прагматического курса. Один из ключевых постов в правительстве — государственного секретаря — был доверен им Дж. Мэдисону, который еще в годы войны за независимость обнаружил удивительную способность выводить из тупика разногласия между северо-восточными и южными делегатами Континентального конгресса и заслужил славу «великого примирителя». Джефферсона и Мэдисона связывала давняя дружба, хотя их политический союз был странен во многих отношениях. Между двумя виргинцами всегда сохранялись серьезные мировоззренческие расхождения. Главное из них сводилось, по удачному определению американского историка, к тому, что «для Джефферсона опасность тирании заключалась в централизации власти, а Мэдисон, напротив, видел такую опасность в бесконтрольном и самодовлеющем волеизъявлении большинства»[120]. Преодолению этого и других разногласий между Джефферсоном и Мэдисоном способствовала их (пусть и разная по мотивам) оппозиция гамнльтоновскому плану развития США и свойственный обоим политикам политический прагматизм.
Второй ключевой пост в правительстве — министра финансов — занял пенсильванец А. Галлатин, символизировавший связь северо-восточного и южного крыла республиканцев. Предоставление поста, который в 90-х годах занимал сам Гамильтон, пенсильванцу не было, однако, вынужденной уступкой северо-восточным республиканцам со стороны виргинских вождей партии. Галлатин зарекомендовал себя в конце XVIII в. самым компетентным критиком финансовой политики федералистов, в частности, он сумел, что называется «с цифрами в руках», показать наличие злоупотреблений в деятельности Гамильтона и его окружения.
Именно А. Галлатину предстояло осуществить на практике главное требование идейной платформы джефферсоновских республиканцев — ликвидацию финансовых начинаний Гамильтона, составлявших краеугольный камень всей «федералистской системы» 90-х годов. Наибольших успехов ему удалось добиться в двух пунктах — погашении государственного долга и уничтожении всех прямых налогов.
Государственный долг США, в котором Гамильтон видел надежную основу цементирования союза штатов и тесной унии правительства и финансовой буржуазии, в глазах джефферсоновских республиканцев являлся лишь источником обогащения северо-восточных денежных воротил и средством ограбления массы налогоплательщиков. К 1801 г. этот долг составил 83 млн. долл. Галлатин надеялся, выплачивая каждый год по 7 млн. долл., погасить его в течение десяти с небольшим лет. В силу разных обстоятельств (покупки Луизианы, увеличившей государственный долг на 15 млн. долл., непредвиденного роста военных расходов, вызванного обострением американо-английских противоречий и др.) план этот так и не был осуществлен. Тем не менее сокращение государственного долга джефферсоновскими республиканцами оказалось весьма существенным: к 1809 г. сумма его снизилась до 57 млн. долл., а в 1812 г., перед началом войны с Англией, составляла только 45 млн. долл, (с началом войны кривая государственного долга, естественно, резко поднялась).
Одной из самых убедительных социальных мер правительства Джефферсона являлась отмена всех прямых налогов, составлявших всегда предмет острейших разногласий между партиями-соперницами (в 1798 г., когда федералисты обложили налогом дома, землю и рабов, один из идеологов республиканцев, Дж. Тейлор, даже потребовал отделения южных штатов). Среди отмененных налогов — были и акцизные сборы, которые в середине 90-х годов явились причиной известного «восстания из-за виски». После отмены последнего прямого налога (на соль) Джефферсон имел все основания задать Конгрессу США риторический вопрос, в котором звучало нескрываемое удовлетворение: «Кто отныне среди американских фермеров, механиков и рабочих должен иметь дело с сборщиками налогов?»[121]
Противоречивый характер носила политика джефферсоновских республиканцев в отношении Национального банка, являвшегося одной из основ финансовой системы Гамильтона. Национальный банк и его социальная опора — финансовая буржуазия Северо-Востока — традиционно рассматривались в идеологии республиканской партии главным источником распространения «аристократической опасности» в США. В борьбе с банком джефферсоновцы смогли заручиться поддержкой не только аграриев, но и многих представителей торгово-мануфактурной буржуазии, возмущавшихся монопольной позицией этого финансового гиганта в сфере кредита (переориентация партийных симпатий этих представителей торгово-промышленной буржуазии в 90-х годах сыграла важную роль в победе Джефферсона на выборах 1800 г.). Оказавшись у власти, республиканская партия стала всячески поощрять развитие банков в штатах — число их в годы президентства Джефферсона возросло в четыре раза. Однако, когда дело дошло до лобовой атаки на Национальный банк, в рядах партии произошел глубокий раскол.
Срок действия хартии Национального банка истек в 1811 г., когда президентское кресло занимал преемник Джефферсона Дж. Мэдисон. Но экономическая политика республиканской администрации продолжала оставаться в руках А. Галлатина, сохранившего за собой пост министра финансов. Галлатин как раз и воспротивился ликвидации Национального банка, заявив, что только сохранение этого института способно обеспечить кредитование растущих расходов правительства на оборонные нужды. Решительную оппозицию в отношении банка заняли «старые республиканцы». В результате острой фракционной борьбы среди республиканцев в сенате при решении вопроса о банке сложилось равенство сил: 17 законодателей высказались за его ликвидацию и 17 же выступили за продление хартии банка. Будущее банка оказалось в руках вице-президента Дж. Клинтона, отдавшего свой голос «старым республиканцам». Однако по иронии судьбы через некоторое время сами республиканцы выступили в роли инициаторов создания нового Национального банка: острейшие финансовые затруднения федерального правительства в годы англо-американской войны принудили их добиваться воссоздания некогда проклинаемого «аристократического» института. Хартия второму банку США была выдана в 1816 г.
В качестве антитезы «федералистской системы» Джефферсон и его единомышленники неизменно рассматривали аграрное общество, опору которого составляли мелкие независимые фермеры. В «резерве» позитивной программы экономических преобразований Джефферсона имелась идея о бесплатном наделении всех неимущих и малоимущих граждан земельными участками по 50 акров, выдвинутая им еще в первый год Американской революции. Он не посмел отстаивать ее в годы пребывания на президентском посту. Однако им были предприняты усилия для облегчения простым американцам доступа к государственному фонду «свободных» земель. 26 марта 1804 г. конгресс США издал указ, снижавший по сравнению с актом 1800 г. минимальную цену за акр продаваемой земли с 2 до 1,64 долл., а минимальный размер поступающего в продажу участка с 320 до 160 акров. Так был сделан еще один шаг к утверждению фермерского пути развития капитализма в сельском хозяйство США.
Самым острым вопросом внутренней политики республиканской партии являлась проблема рабства. Подход к ней администрации республиканцев наиболее полно раскрывает противоречивость и ограниченность джефферсоновской демократии, включавшей в себя требования распространения буржуазно-демократических прав и свобод на широкие слои белого населения, но не выдвинувшей никаких действенных мер по уничтожению рабства.
