22 февраля 1982 г. США отметили 250 лет со дня рождения Джорджа Вашингтона.

У Джорджа Вашингтона есть основания считаться не просто одним из «отцов-основателей» США, но «отцом-основателем» N 1. Он был главнокомандующим американскими вооруженными силами в годы войны за независимость (1775–1783 гг.), председательствовал на Филадельфийском конвенте 1787 г., выработавшем федеральную конституцию, был первым президентом молодого североамериканского государства (1789–1797 гг.). Фактически до самой своей смерти в 1799 г. он играл роль лидера американской нации. В сознании многих поколений американцев он был и остается «отцом нации», хотя такая оценка оспаривается в американской исторической науке, особенно биографами других основателей США, в первую очередь А. Гамильтона и Т. Джефферсона.

Родословная Джорджа Вашингтона уходит корнями к весьма древней английской дворянской фамилии, упоминавшейся еще в XII в. В 1657 г. его предки бежали от английской революции в Новый Свет. К моменту реставрации Стюартов в 1660 г. они уже прочно обосновались в Виргинии и не пожелали воспользоваться участливым для них исходом событий в Англии, чтобы вернуться на родину. В год рождения будущего первого президента США семья Вашингтона прочно входила в элиту крупнейшей североамериканской провинции.

В юные годы Вашингтону настойчиво прививались навыки управления рабовладельческой плантацией. Ему нравилось постигать основы военного ремесла: ценность этой профессии определялась постоянными стычками с индейскими племенами. Вне круга его интересов остались науки: тут успехи Вашингтона выглядят более скромными, если сравнивать образование, полученное им и другими «отцами-основателями». Военная же карьера Вашингтона была стремительной: к 23 годам он уже имел звание полковника и был главнокомандующим вооруженными силами Виргинии. Привилегированное положение семьи в немалой степени способствовало продвижению Джорджа Вашингтона по ступенькам иерархической лестницы.

Будущий президент был человеком своего времени, его сознание отражало противоречия эпохи. Одним из этих противоречий было то, что плантаторские хозяйства в Америке в условиях острого дефицита рабочей силы (переселенцы из Европы предпочитали работе по найму у плантаторов обзаведение собственными фермами, попытки же закабалить коренное индейское население не увенчались успехом) должны были прибегать к рабскому труду. Таков был парадокс нарождавшейся американской буржуазной демократии: свободы и права белого населения утверждались за счет отказа в элементарных правах и свободах черным рабам. Эксплуатация рабского труда деформировала буржуазные основы мировоззрения плантаторов: они обрастали замашками и привычками привилегированного сословия. Не составлял в этом смысле исключения и Джордж Вашингтон, практичный делец буржуазного толка уживался в нем с аристократом, самим обликом и поведением утверждавшим свое превосходство над рядовыми соотечественниками.

Предпринимательская жилка рано проявилась в Вашингтоне: в 16 лет он стал зарабатывать деньги и вскоре самостоятельно приобретает участок земли в 500 акров (1 акр = 0,4 га). Получение в наследство семейного поместья Маунт-Вернон (где ныне помещается мемориальный музей Вашингтона) и женитьба в 1759 г. на богатой вдове Марте Кастис приумножили его богатства. К началу войны за независимость он платил налог уже с 12,5 тыс. акров обрабатываемых земель в восточной части Виргинии и владел также 25 тыс. акров нераспаханных земель в западной части этой провинции. Число рабов, возделывавших плантации Вашингтона, возросло с момента его женитьбы почти втрое и составило в канун войны 135 душ. В годы революции Вашингтон демонстративно отказался от жалованья, определенного командующему вооруженными силами США Континентальным конгрессом, зато в полной мере воспользовался финансовыми и аграрными мероприятиями, проводившимися конгрессом, для увеличения своих богатств. К моменту избрания президентом США в глазах многих соотечественников он был самым богатым человеком страны (ему принадлежало уже 216 негров-рабов)[3].

Благосостояние виргинских плантаторов имело оборотной стороной не только порабощение и эксплуатацию негров-рабов, но и насилие в отношении коренного населения Северной Америки. Истребление индейских племён с учетом особенностей развития плантаторских хозяйств приобрело силу своеобразного экономического закона: быстро истощающиеся плантации рабовладельцев и обостряющаяся конкуренция вынуждали к постоянному захвату «свободных» западных земель. Еще в начале XVIII в. губернатор Виргинии Спотсвуд после лихого рейда в глубь материка «именем короля Георга I» объявил, что отныне границы вверенной ему провинции простираются «от океана до океана (от Атлантического до Тихого, — В. С.)». Эта формула, содержавшая краткую, но выразительную программу экспансии плантаторов-рабовладельцев, означала открытую войну против индейских племен.

Все офицерские титулы были получены Вашингтоном за «заслуги» в осуществлении экспансионистских планов виргинских плантаторов. Долгое время североамериканские плантаторы опирались на помощь Англии, которая в свою очередь стремилась использовать воинственный пыл американцев в соперничестве с главным колониальным противником в Новом Свете — Францией. Вашингтон, подобно другим представителям своего класса, проявил себя поборником имперских амбиций Великобритании в годы Семилетней войны (1756–1763 гг.), которая на американском театре свелась к схваткам между англичанами и колонистами, с одной стороны, и французами и индейскими племенами — с другой. Итоги войны обернулись, однако, крушением англо-американской гармонии и привели к острому конфликту, завершившемуся войной за независимость.

Англия, добившись победы в Семилетней войне ценой опустошения собственной казны, увидела возможность предотвращения экономической катастрофы в ужесточении колониального гнета. Существенным образом были урезаны права плантаторов и фермеров: в 1763 г. им было запрещено переселяться за Аллеганские горы, что создавало острый земельный голод. Попытки американцев опротестовать этот и другие указы привели к ограничению политических прав и свобод в провинциях: король и парламент стали запрещать сессии выборных ассамблей и городские собрания, перевели на имперское содержание губернаторов и судей провинций, разместили в Северной Америке регулярную армию.

Американцы в поисках теоретического обоснования своей борьбы обратились к идеологии европейского Просвещения, содержавшей критику абсолютизма, сословного неравенства и защиту прав и свобод личности. Развернулась «памфлетная война» против Англии; прежде чем разразиться на полях сражений, революция в течение 15 лет, по выражению Дж. Адамса, «совершалась в умах и сердцах народа»[4]. Патриотическое движение выдвинуло плеяду деятелей, властвовавших над умами американцев в тот период: Дж. и С. Адамсы, Т. Джефферсон и В. Франклин, Дж. Дикинсон. Этот список можно было бы продолжить, но имени Вашингтона мы в нем не найдем. Его влияние в патриотическом движении предреволюционного периода было весьма скромным. На этом этапе идейно-политической подготовки войны за независимость полковнику Вашингтону, используя характеристику Т. Джефферсона, слишком недоставало «грамотности, образованности и начитанности»[5] для того, чтобы оказывать сколько-нибудь существенное влияние на нараставшее движение.

Эпистолярное наследие Вашингтона предреволюционного периода обнаруживает, что его острокритическое отношение к имперской политике определялось непосредственными экономическими интересами плантаторского сословия. Он тревожился по поводу усиливающейся долговой зависимости американских плантаторов от английских торговых компаний, возмущался запретом на выпуск провинциальными банками и ассамблеями бумажных денег, что еще более увеличивало задолженность плантаторов, протестовал против передачи зааллеганских территорий[6] канадской провинции Квебек[7]. Прагматические буржуазные мотивы и привели его в ряды патриотов.