Через полчаса они оделись и спустились на кухню — помимо спален кухня оставалась единственным помещением, в котором мебель не была накрыта холстом. Бронсон положил на стол перевод прованского текста.

— Прежде чем продолжим заниматься текстом, можно мне взглянуть на сами камни? — попросила Анджела.

— Конечно, — ответил Бронсон и провел ее в гостиную.

Он подтащил стремянку к камину, и Анджела взобралась наверх, чтобы осмотреть латинскую надпись. С невольным почтением она провела рукой по древним буквам, высеченным в камне.

— У меня возникает странное чувство всякий раз, когда я прикасаюсь к чему-то столь древнему, — сказала она. — Только представь: человек, создавший это, жил за полтора тысячелетия до рождения Шекспира! Вот что значит реальное ощущение истории.

Анджела в последний раз взглянула на надпись и спустилась со стремянки.

— А второй камень находился прямо за ним, но с противоположной стороны — то есть в столовой? — спросила она.

— Находился, — ответил Бронсон, ведя Анджелу за собой. — Незваные гости извлекли его из стены.

Он сделал жест в сторону прямоугольного отверстия в стене. Пол все еще был усеян осколками штукатурки.

— И они забрали его, чтобы попытаться восстановить надпись, которую вы уничтожили?

— Думаю, что да. Это единственное логичное объяснение.

Анджела кивнула.

— Хорошо. С чего начнем?

— Самый бросающийся в глаза ключ к нашей загадке — первая строка второй надписи: «Здесь дуб и вяз укажут место». Возможно, сокровище спрятано в лесу или каких-то зарослях, а на его местонахождение указывают наименования двух видов деревьев. Тут сразу возникает вопрос…

— Именно, — прервала его Анджела. — Анализируемая нами строка была написана примерно шестьсот пятьдесят лет назад. Дуб — дерево-долгожитель, но вяз, даже если его не поразит «голландская болезнь ильмовых», способен прожить только половину упомянутого срока. Поэтому, если в данной строке имеются в виду два конкретных дерева, их давным-давно нет в природе.

— А если автор стихотворения считал, что их сокровище найдут очень скоро, в течение буквально нескольких лет?

Анджела решительно покачала головой.

— Не думаю. Ненависть Папы к катарам была так велика, что они должны были понимать: у их секты нет никакого шанса выжить, кроме как в виде тайной, глубоко законспирированной организации. Тот, кто писал стихотворение, должен был предвидеть длительный период ожидания, прежде чем у них появится возможность выйти из подполья. Кроме того, первая строка слишком туманна. Предположим, за домом на холме действительно была какая-то рощица, состоявшая из дубов и вязов. В каком конкретно месте нужно было начинать раскопки? И обрати внимание, здесь говорится «дуб и вяз», а не «дубы и вязы». Джереми подчеркнул, что употреблено именно единственное число. Мы, конечно, можем прогуляться вокруг виллы, но, думаю, просто впустую потратим время. Мне представляется, что в первой строке говорится о чем-то, изготовленном из древесины. Это какой-то предмет из дуба и вяза, который уже существовал в момент написания стихотворения.

Бронсон обвел рукой вокруг.

— Дом построен из дерева и камня. Он полон деревянной мебели. Хэмптоны унаследовали ее от прежних владельцев отчасти потому, что она очень тяжелая и ее трудно передвигать.

— Значит, где-то в доме должен быть какой-то сундук или что-то еще из мебели, сделанное из дуба и вяза, и на нем или в нем будет ключ — возможно, еще стихотворение или карта.

В здании имелся чердак, простиравшийся на всю длину здания. Бронсон отыскал большой фонарь на кухне, и они поднялись по лестнице наверх. На первый взгляд на чердаке ничего интересного не было, однако как только они начали более подробное обследование, то обнаружили, что среди обычного в подобных местах хлама: пустых картонных коробок, сломанных чемоданов, старой одежды, обуви и впечатляющей коллекции паутины — там было несколько предметов из дерева, на которые стоило взглянуть пристальнее. Несколько шкатулок, больших и маленьких, некоторые с крышками, другие без них, куски поломанной мебели, несколько досок, по-видимому оставшиеся от когда-то задумывавшейся, но так и не воплощенной в жизнь перестройки.

За два часа они осмотрели все. Обоих с ног до головы покрывала пыль, волосы украшала паутина, руки были в грязи. Тем не менее результат поисков оказался нулевым.

— Может, хватит? — спросил Бронсон.

Анджела окинула взглядом чердак.

— Пожалуй. Давай помоемся и чего-нибудь выпьем. К тому же, хотя еще рановато, я бы пообедала. Во всяком случае, самая худшая часть наших поисков завершена.

Бронсон с сомнением покачал головой.

— Не забывай, в этом доме есть еще подвалы. А там кроме пауков обитают крысы с мышами.

— Тебе не откажешь в умении порадовать девушку. Давай все-таки подумаем о чем-нибудь более приятном. Например, о том, что, возможно, удастся найти ключ к решению загадки в самом доме и не будет никакой надобности спускаться в подвал.

Осмотр спальни не занял у них так много времени, как первоначально предполагал Бронсон. Там было несколько комодов, шкафов и кроватей, которые достались Хэмптонам от прежних владельцев. Почти вся мебель была изготовлена из дуба, но когда они опустошили ящики, то не нашли ничего такого, что не принадлежало бы Хэмптонам. Равно как и никаких признаков того, что при изготовлении мебели использовались какие-либо другие породы дерева, помимо дуба. Исключение составляли лишь три шкафа, в которых имелись инкрустированные вставки, но сделаны они были явно не из вяза, а скорее, на взгляд Бронсона, из вишни.

— Нелегкая у нас работа, — заметил он, возвращая груду постельного белья в большой ящик комода рядом с кроватью в одной из спален для гостей.

— А я и не рассчитывала на то, что она будет легкой. Сокровище было спрятано более шестисот лет назад людьми, которых по всей Европе преследовала армия крестоносцев, мечтавших лишь об одном — найти последних катаров и сжечь. Когда прятали реликвию, они очень хо-рошо понимали: нужно надежно скрыть ее, чтобы никто случайно на нее не наткнулся. И мы должны смириться с тем, что, возможно, сами так никогда и не найдем ее.

Бронсон тяжело вздохнул, прошел в угол комнаты и открыл крышку еще одного небольшого сундука, сделанного — как и большая часть другой мебели — из дуба. Когда он наклонился и заглянул внутрь, его посетила неожиданная мысль.

— Минутку, — сказал он. — Я вдруг подумал, что мы все делаем неправильно.

— Что ты имеешь в виду?

— Вспомни сам текст на прованском языке. О чем говорится в той строчке?

— Ты прекрасно знаешь, о чем в ней говорится. «Здесь дуб и вяз укажут место».

— И мы предположили, что в этом стихе содержится намек на некий предмет из дуба и вяза и что мы найдем какой-нибудь сундук или нечто подобное с крышкой из двух видов древесины, а когда откроем его, там будет карта или какая-нибудь другая подсказка.

Анджела села на пол рядом с ним.

— Если бы катары поступили именно так, если бы разгадка была настолько очевидна, кто-то давным-давно обнаружил бы их реликвию, — продолжал Крис. — Названная реликвия обладала ключевым значением для катаров, верно? Если бы они просто вырезали карту или что-то в этом роде в каком-нибудь комоде или в шкафу, кто мог бы им гарантировать, что за прошедшие годы и столетия его не продадут или попросту не сломают на дрова? Случись нечто подобное, и секрет был бы навеки утрачен. Кроме того, и на тот случай, если бы здесь устроили обыск крестоносцы, им нужно было надежно спрятать реликвию от случайного взгляда и запутать следы, ведущие к ней. Камень с надписью почти наверняка закрывали деревянные панели или даже штукатурка. А если бы его все — таки нашли, то, скорее всего, приняли бы за погребальную песнь по… как там его звали?

— Гийом Белибаст, — подсказала Анджела. — И что ты предлагаешь?

— Гораздо более вероятно, что ключ находится где-то в другом месте, а не на такой уязвимой вещи, как мебель. Скорее всего, он скрыт в самой конструкции здания. Следует поискать среди балок, перекладин и половиц. Нужно внимательно осмотреть материалы — деревянные, — которые катары использовали при строительстве здания.