Джеймс понял.

— Это… — начал он и закашлялся. — Это было в полнолуние?

Тед медленно мрачно кивнул.

— В конце концов я уснул, но с тех пор это стало хуже. Под конец прошлого учебного года я стал пробираться на кухню под большим залом, где работают домовые эльфы. У них там есть большие куски мяса. Я начал… ну, ты понимаешь. Я ел. Это приводило к небольшому беспорядку, — Тед вздрогнул, а затем, кажется, пришел в себя. — Но, похоже, я не полностью унаследовал все эти оборотнические штучки. Мой отец оставил мне свою тень на всю жизнь. Я не виню его за это. Я знаю, что хуже уже не будет. И это совсем не так уж плохо. Помогает мне расти в квиддиче, по крайней мере. Но… это жутко, немного. Я не знаю, как этим управлять, и я боюсь говорить об этом с кем-либо. Люди… — Тед сглотнул и тяжело посмотрел на Джеймса, — люди не особенно жалуют оборотней.

Джеймс не знал, нужно ли согласиться с этим или нет. Не потому, что это было неправдой, а потому, что он не был уверен, что Тед нуждается в подтверждении этого.

— Мой отец сможет помочь тебе, я уверен, — сказал Джеймс, — и я тоже. Я не боюсь тебя, Тед, даже если ты оборотень. Я знаю тебя всю мою жизнь. Может быть, мы будем, знаешь, как твой отец и его друзья. У него был свой Джеймс Поттер, который ему помогал, а у тебя будет свой.

Тед улыбнулся и это была открытая, искренняя улыбка.

— Ты славный парень, Джеймс. Я не хочу тебя есть. Научись превращаться в огромного пса, как Сириус и, возможно, быть оборотнем будет не так уж плохо, если ты будешь бежать рядом со мной. Но я почти забыл, зачем вообще все это начал, — Тед посерьезнел и снова наклонился вперед. — У тебя есть тень твоего отца, чтобы расти в ней, совсем как у меня. Но я не могу изменить то, стану я таким как отец или нет. Ты можешь. Это не проклятие, Джеймс. Твой отец — великий человек.

Есть небольшая разница между тем, чтобы ценить то, каким он был, и тем, чтобы быть как он, если хочешь. С другой стороны, ну, это же твой выбор, не так ли? Все зависит от тебя. Это то место, где ты сможешь стать гораздо лучше. Твой отец никогда не просил помощи, так ведь? Но не потому, что он в ней не нуждался. Тот факт, что ты попросил о помощи, не говорит мне, что ты хуже него, он говорит мне, что ты узнал кое-что, что он никогда не знал. Ты — это ты, а не копия твоего отца. Я думаю, это здорово, если тебя интересует мое мнение. И это не только потому, что я буду помогать быстро стащить что-то у Табиты Корсики.

Джеймс не находил слов. Он просто смотрел на Теда, не уверенный в том, что чувствует или думает, не уверенный в том, что Тед сказал правду или нет. Он знал только, что это удивляет и смущает его, в хорошем смысле, слышать то, что сказал Тед. Тот закрыл огромную книгу, лежащую перед ним с глухим стуком.

— Пошли — сказал он, вставая и сгребая книги вместе — Помоги мне отнести это в общую комнату, что бы Петра смогла просмотреть их перед матчем. Она должна помочь мне провернуть это или у нас ничего не выйдет. Ужин через час и после него мы будем очень заняты всю ночь, если ты понимаешь о чем я.

Полдень, когда должен был проходить последний матч по Квиддичу в этом сезоне, был прохладным и туманным, по небу быстро бежали серые тучи. Тихие и необычно мрачные Гремлины прошли через туннель за статуей Святого Локимагуса Постоянно Продуктивного. Когда они достигли лестницы, ведущей внутрь сарая с оборудованием, Тед замедлил шаг и дальше пошел на цыпочках. К настоящему времени Ридкулли уже должен был забрать чемоданчик с принадлежностями для Квиддича, но все же стоило быть осторожными. Тед осмотрелся в узком пространстве, но увидел только пыльные полки и несколько сломанных метел, тогда он подозвал остальных, следовавших за ним.

— Все чисто. Здесь должно быть безопасно сейчас, потому что Ридкулли уже ушел. Он — единственный, кто пользуется этим сараем.

Ральф поднялся по ступенькам и осторожно огляделся. Джеймс помнил, что, когда он и Гремлины пользовались секретным туннелем, чтобы запустить Старелку, Ральфа с ними не было.

— Это магический туннель. Он работает только в одну сторону, — прошептал он Ральфу. — Мы можем вернуться через него, потому что это путь, которым мы прошли, но кто-нибудь другой найдет внутри оборудованный сарай.

— Круто, — выдохнул Ральф понимающе. — Это хорошо.

Джеймс, Ральф и Сабрина прижались к задней стене сарая, чтобы выглянуть в единственное грязное окошко. Поле для Квиддича находилось за сараем и они могли четко видеть три трибуны, практически заполненные учениками с баннерами в руках и преподавателями, все были одеты легко, не по сезону. Команды Когтеврана и Слизерина выстроились вдоль противоположных сторон поля, ожидая, пока их капитаны пожмут руки и выслушают традиционные наставления Ридкулли по основным правилам игры.

— Совсем забыла, — прошептала Сабрина, — такую очевидную вещь. Зейн здорово придумал.

Джеймс кивнул. Это была идея Зейна — осуществить кражу метлы в тот единственный открытый момент матча, в те несколько минут, когда обе команды выходят из раздевалок к трибунам, чтобы посмотреть церемонию открытия. Это была гениальная идея, потому что только в это время метлы находятся отдельно от своих хозяев, ждут в раздевалках, пока команды не заберут их для торжественного вылета.

— Пора, — сказал Тед, дотронувшись до плеча Джеймса, — Корсика уже там.

Джеймс сглотнул комок в горле, который больше походил на мраморный шар. Его сердце колотилось. Он достал мантию-невидимку из рюкзака, расправил ее и набросил на себя и Ральфа. Когда они подходили к двери сарая, Петра резко прошептала:

— Я вижу твои ноги, Ральф, пригнись еще.

Ральф присел, и Джеймс заметил, как концы мантии коснулись земли вокруг его ног.

— Не разгибайтесь и двигайтесь быстро, — проинструктировал Тед. Он повернулся и взглянул сквозь доски двери. Сарай был расположен на углу поля, просто внутри магической границы, воздвигаемой на время матча. Дверь была обращена в сторону от поля, к трибуне Слизерина, рядом с ним.

— Вроде все чисто, — сказал Тед, прижав лицо к трещине в двери. — Будем надеяться, что все смотрят на поле, а не на этот сарай, — с этими словами он толкнул дверь, открывая ее, и отступил в сторону. Джеймс и Ральф протиснулись мимо него, и Джеймс услышал стук двери, закрывшейся за ними.

Ветер был переменчивым и непредсказуемым. Он дул через поле, хлопая и теребя мантию-невидимку, развевая ее вокруг ног мальчиков.

— Кто-нибудь увидит мои ноги, — простонал Ральф.

— Мы почти дошли, — сказал Джеймс сквозь шум толпы. — Просто держись ближе и не разгибайся.

Сквозь прозрачную ткань мантии-невидимки Джеймс мог видеть темную пасть прохода в раздевалку слизеринцев. Массивные двери были широко распахнуты и зафиксированы защелками на стенах трибуны, чтобы ветер их не захлопнул. Игроки Слизерина выстроились в линию вдоль поля с другой стороны от дверного проема, достаточно близко, чтобы заметить неосторожное слово или мелькание их ботинок. Джеймс задержал дыхание, сдерживая желание побежать. Двое мальчиков медленно, бочком прокрались мимо ближайшего игрока Слизерина, Тома Скваллуса, и скользнули в тень дверного проема. Внутри ветра не было, и мантия повисла неподвижно. Джеймс осторожно выдохнул.

— Пошли, — прошептал он как можно тише. — У нас мало времени.

Джеймс знал, что планируют Гремлины, хотя сам ничего не видел. Зейн, который следил за всем, стоя на другой стороне поля вместе с командой Когтеврана, рассказал ему обо всем позже. Когда Табита и Дженнифер Теллус, капитан Когтеврана, направились в центр поля, чтобы встретиться с Ридкулли, странный звук возник в воздухе над их головами. Весь день небо было низким и пасмурным, затянутым серыми облаками, но сейчас зрители и игроки увидели как облака начали кружиться, спускаясь к земле.

Прямо над полем образовалась облачная выпуклость, закручивающаяся сама на себя и темнеющая, пока толпа смотрела. Шум на стадионе стих, и облака в этой тишине издали глубокий, вибрирующий стон, протяжный и зловещий. Только Зейн смотрел на сарай в дальнем углу поля. Он мог видеть только фигуры Теда и Петры, низко свесившиеся из узкого окна, их палочки были подняты, размешивая облака. Он улыбнулся, а затем, когда настало подходящее время и весь стадион смолк, крикнул через все поле: