- Я вернулся, — согласился Мерлин. Его лицо было бесстрастным, глаза пристально смотрели на призрака. — Но в какое время ты вернул меня, Астрамаддукс?

- М-Мир готов принять вас, хозяин! — запнулся призрак, его голос был высоким и испуганным. — Я… Я ждал, пока наступит подходящее время! Баланс между магией и ее отсутствием должен быть в ваших руках, хозяин! Время… время пришло!

Мерлин смотрел на призрак, по-прежнему не двигаясь.

- Умоляю, хозяин! — воскликнул Астрамаддукс, падая на свои призрачные колени. — Я наблюдал за веками! Мой долг… мой долг был больше, чем я мог вынести! Я ждал так долго, как мог. Я только немножко помог! Я нашел женщину, хозяин! Ее сердце было открыто мне! Она разделяла наши цели, так что я… я поддержал ее! Я помог, но немножко! Чуть-чуть!

Взгляд Мерлина переместился с Астрамаддукса на фантом мадам Делакруа, который почти восстановил себя. Она тоже бросилась на колени, и когда она заговорила ее голос звучал так, словно рот был полон грязи.

- Я твоя слуга, Мерлин. Я призвала вас, что бы выполнили свое предназначение, повели нас против этих червей-маглов. Мы нуждаемся в вас. Мир нуждается в вас.

- Эта кукла из грязи должна быть моей музой? — сказал Мерлин, его голос был низким, но почти оглушал своей силой. — Давай посмотрим, как она выглядит на самом деле, а не как ей хочется, чтобы она выглядела.

Делакруа выпрямилась и попыталась заговорить, но ничего не вышло. Ее челюсти работали словно механические, а затем жуткий глубокий хрип вырвался из ее глотки. Фантом вскинул руки, схватился за шею, царапая ее, разрывая длинными ногтями, так что полоски грязной плоти отлетали прочь. Глотка раздулось, как у лягушки-быка, и фантом вдруг согнулся в талии, словно от боли. Мерлин смотрел на фантом, и на его посохе мягко светились руны, пульсируя внутренним светом.

Наконец, фантом мадам Делакруа с усилием поднялся, ее челюсть широко распахнулась, дальше любого логического предела. Что-то порвалось там, в раскрытом ужасном рте. Он излился на землю впереди. Тело фантома уменьшалось по мере того, как оно изливалось изо рта. Это было похоже, словно фантома вывернули наизнанку через его собственный рот, то, что осталось ничком лежало на земле, корчащееся и отвратительное. Это была мадам Делакруа, какая она есть на самом деле, каким-то образом перенесенная сюда из ее удаленного безопасного места и извергнутая из ее куклы. Она распласталась на полу, словно испытывая сильную боль, ее фигура была изможденной и костлявой, ее глаза — пустые серые шары — слепо уставились в потолок.

- Астрамаддукс, ты призвал меня в смертоносное время, — сказал Мерлин, его низкий голос наполнил пещеру как шум тысячи морей. Он отвернулся от жалкой фигуры мадам Делакруа, снова взглянув на съежившегося призрака. — Деревья проснулись для меня, но они почти немы. Даже земля спит, спит века. Ты вернул меня для себя и только для себя. Ты был негодным слугой, когда я согласился учить тебя и только вернувшись я осознал глубину своей ошибки. Я освобождаю тебя от служения мне. Уходи.

Мерлин поднял свободную руку и повернул ее ладонью в сторону призрака Астрамаддукса. Призрак побледнел еще больше и отшатнулся, вскинув руки, словно желая защититься.

- Нет! Нет! Я был предан! Пожалуйста! Не изгоняйте меня! Я выполнил свой долг! Я был верен! Нееееееееет!

Последнее слово растянулось и поднялось до визга, в то время как призрак, казалось, съежился. На мгновение он принял форму голубой дриады, преклоненной и отчаявшейся, но затем потерял всякую форму вообще. Он уменьшился, и Джеймс увидел, что он сжимается с той же скоростью, с какой Мерлин закрывал свою ладонь, словно волшебник сжимал Астрамаддукса в своей протянутой ладони. Последнее слово призрака перешло в вопль ужаса, убывающий, как будто призрак уменьшился до яркой мерцающей точки света. Призрак растворился, исчез, оставив только эхо своего последнего крика.

Наконец, словно впервые заметив их, Мерлин повернулся к Джеймсу, Ральфу и Зейну. Джеймс двинулся вперед, не зная, что он будет делать, но чувствуя сердцем, что что-то надо сделать. Мерлин снова протянул свою руку, на этот раз в сторону Джеймса. Он почувствовал как мир смягчается вокруг него, темнеет. Он боролся с этим, пытался кричать, чтобы не забыться. Он мог противиться силам Мерлина не больше чем комар, который противится шторму. Мир устремился прочь, утекая в точку и в ее центре была рука Мерлина, направленная на Джеймса. В центре руки были глаза, голубые как лед. Глаза закрылись и голос Мерлина произнес одно слово, слово, которое, казалось, заполнило тьмой весь мир, это слово было — «спать».

Рассвет прорезал горизонт тонкой розовой полоской, когда Джеймс открыл глаза. Он лежал в неудобной позе на траве посреди Пещерной цитадели и промерз до костей. Постанывая, он принял сидячее положение и огляделся вокруг. Первым, что бросилось ему в глаза, было отсутствие трона Мерлина. От него остались только вмятины на траве. Вторым отмеченным им фактом было то, что Пещерная Цитадель перестала быть магическим местом. Без трона Мерлина остров быстро вернулся в свой первозданный дикий вид. Пропало ощущение заброшенного готического строения. В ветвях над головой звонко пели птицы.

— О-ох, — простонал поблизости чей-то голос. — Где это я? У меня отчетливое ощущение того, что поблизости не найдется ничего, напоминающего камин и чашечку кофе.

— Зейн, — сказал Джеймс, поднимаясь на дрожащие ноги. — С тобой все в порядке? А где Ральф?

— Я здесь, — отозвался Ральф, — провожу ревизию своих костей и проверку основных функций тела. Похоже, ничего не пострадало, за исключением того, что ванна мне сейчас нужна даже больше, чем Святому Локимагусу.

Джеймс вскарабкался по ступеням к темному потолку пещеры. Слабый сероватый утренний свет с трудом пробивался сквозь ветви деревьев, растущих на острове. Зейн и Ральф не без усилий поднялись на ватные ноги.

— Никаких следов Мерлина, — сказал Джеймс, осматриваясь вокруг, — равно как и Джексона или Делакруа.

Он переступил через обломки палочки Джексона и вздрогнул.

— Похоже, мы ошибались насчет него, не так ли? — сказал Ральф.

— Мы ошибались относительно множества вещей, — тихо согласился Джеймс.

Зейн осторожно помассировал нижнюю часть своей спины и тихонько застонал.

— Эй, учитывая все обстоятельства, мы были не так уж плохи. Нам почти удалось остановить возвращение Мерлина благодаря моим длинным рукам и кошачьим рефлексам, — его голос раскатился эхом под сводами пещеры, и он замолчал. Мальчики нашли проход, ведущий к голове дракона, продрались сквозь густую растительность, успевшую там вырасти, и вышли в рассветное утро. Мост был частично разрушен и больше не имел почти никакого сходства с драконьей головой. Берег со стороны леса был грязным и мокрым, покрытый утренней росой.

— Глядите-ка, — сказал Ральф, указывая пальцем на следы в свежей липкой глине.

— Похоже, здесь прошло два человека. По направлению прочь от школы, — заметил Зейн, наклоняясь, чтобы внимательнее изучить грязные отпечатки. — Думаете, одним из них был Мерлин?

Джеймс покачал головой.

— Нет. Мерлин не носил обуви. Я полагаю, это были Делакруа и Джексон. Скорее всего, она ушла первой, а он последовал за ней, когда пришел в себя. К тому же что-то подсказывает мне, что Мерлин не оставил бы никаких следов, не пожелай он этого специально сделать.