Его волшебные братья и сестры ничем не могли помочь. Их магия отличалась от его. То, что делало его столь могущественным, его связь с землей, было и его слабостью. Он шел, пребывая в холодной ярости. Проходя мимо, он слышал, как деревья заговаривали с ним, но даже древесные голоса наяд и дриад были еле различимы. Их эхо звучало смущенно и надтреснуто, противоречиво.

Впереди показалось открытое пространство, поблескивающее в свете луны, на поляне было углубление в земле, окруженное камнями. Он ступил в центр и поднял глаза к небу. Свет, льющийся с ночного купола, заполнял поляну, окрашивая все вокруг в белый. Его тень спряталась под ним, словно в полдень. В этом мире для него более не было места. Он оставит общество людей. Но он вернется, когда все изменится, когда сменятся обстоятельства, когда мир снова будет готов принять его власть. Тогда он пробудит землю, снова вдохнет жизнь в деревья и их духом, с возрождением их сил возродятся и его. Тогда настанет время платить по счетам. Возможно, пройдут десятилетия, возможно, века. Или даже целая вечность. Не имеет значения. Он не может оставаться здесь более.

Поблизости раздался какой-то шум, чьи-то шаркающие шаги приближались. Кто-то еще был здесь, на этой поляне: кто-то, кого он ненавидел, но в ком нуждался. Когда он заговорил с этим, мир вокруг потускнел, потемнел, начал постепенно исчезать.

— Следуй моим поручениям. Сохрани мое облачение, место и талисман в готовности. Я буду ждать в Зале Пересечения Старейших, когда время моего возвращения придет, собери их вместе, и я узнаю об этом. Я избрал тебя для охраны этой миссии, Астрамаддукс, как моего последнего ученика, твоя душа в моих руках. Ты скован этим заданием до тех пор, пока оно не будет завершено. Клятвой, данной мне.

Голос произнес из надвигающейся тьмы:

— Ваше желание — закон для меня, хозяин.

Ответа не последовало. Он ушел. Его мантия опустилась на землю, пустая. Его посох балансировал мгновение, а затем стал падать вперед, но был пойман неестественно бледной рукой, рукой Астрамаддукса, до того, как коснулся каменистой земли. Затем все исчезло. Тьма сжалась в точку. Вселенная вздрогнула, жутко и закрученно, а затем осталось только забвение.

Джеймс заставил себя открыть глаза и ахнул. Его легкие сжались, словно он не дышал несколько минут. Чьи-то руки схватили его, стянули с него капюшон и стащили с его плеч мантию. Усталость навалилась на Джеймса, и он начал заваливаться наземь. Зейн и Ральф поймали его и положили на кровать.

— Что случилось? — спросил Джеймс, хватая ртом воздух.

— Ты нам скажи! — воскликнул Ральф, его голос звучал высоко и испуганно.

Зейн грубо заталкивал мантию обратно в портфель.

— Ты напялил эту безумную штуку, а потом хлоп! Тебя как не бывало. Я бы не назвал это разумным решением, знаешь ли.

— Я отключился? — спросил Джеймс, восстановив сознание настолько, чтобы суметь ощутить под собой свои локти.

— «Отключился» — не то слово, — ответил Ральф. — Ты поднялся и исчез. Пух! И все!

— Так и было, — Зейн кивнул, увидев потрясенное выражение лица Джеймса. — Тебя не было где-то три или четыре минуты. Затем появился он, — Зейн махнул головой в стороны углу за кроватью Джеймса. Джеймс обернулся и увидел полупрозрачное тело Седрика Диггори. Призрак посмотрел на него, затем улыбнулся и пожал плечами. В этот раз Седрик было более реальным, чем тогда, когда Джеймс в последний раз его видел.

Зейн продолжил:

— Он просто прошел сквозь стену так, словно искал тебя. Ральф взвизгнул, как будто — ну, я бы сказал, как будто привидение увидел, но учитывая то, что он завтракает с привидениями каждое утро и занимается историей с одним из них каждый вторник, эта фраза теряет смысл.

Заговорил Ральф:

— Он посмотрел на нас, потом на портфель, а потом он просто как бы растворился. Следующее, что мы знаем, ты вернулся оттуда, где бы ты ни был, белый как статуя.

Джеймс повернулся к призраку Седрика.

— Что ты сделал?

Седрик открыл рот, чтобы заговорить, неуверенно и осторожно. Его голос проникал в комнату словно издалека. Джеймс не мог сказать, слышит ли он его ушами или разумом.

— Ты был в опасности. Я был послан. Я увидел, что случилось, когда пришел сюда.

— Что это было? — спросил Джеймс. Случившееся померкло в его памяти, но он чувствовал, что вспомнит больше, когда магия испарится.

— Отметка Врат. Сильнейшая частица магии. Она открывает пространственный шлюз, предназначенную для передачи сообщения или секрета сквозь время или на больших расстояниях. Но его сила непредсказуема. Он почти поглотил тебя.

Джеймс знал, что это правда. Он чувствовал это. В конце тьма была всепоглощающей, сплошной. Он сглотнул комок в горле и спросил:

— Как же я вернулся?

— Я нашел тебя, — просто ответил Седрик. — Я погрузился в эфир, где провел очень много времени после того, как умер. Ты был там, но ты был слишком далеко. Ты уходил. Я догнал тебя и вернулся вместе с тобой.

— Седрик, — сказал Джеймс, чувствуя себя идиотом из-за того, что надел мантию, и переживая из-за того, что могло случиться. — Спасибо, что вернул меня обратно.

— Я обязан тебе. Я обязан твоему отцу. Однажды он вернул меня обратно.

— Эй, — вдруг осенило Джеймса. — Ты теперь можешь говорить!

Седрик улыбнулся, и это была первая настоящая улыбка, которую Джеймс видел на призрачном лице.

— Я чувствую… изменения. Сильнее. Намного… здесь, почему-то.

— Погоди, — сказал Ральф, поднимая руку. — Так это и есть тот призрак, о котором ты нам рассказывал? Тот самый, что прогнал нарушителя несколько месяцев назад?

— Ах, да, — спохватился Джеймс. — Зейн и Ральф, это Седрик Диггори. Седрик, это мои друзья. Так что с тобой случилось, как ты думаешь? Что делает тебя сильнее здесь?

Седрик пожал плечами.

— Похоже, что долгое время я чувствовал себя словно во сне. Я бродил по замку, но он был пуст. Я не чувствовал голода, или жажды, или холода, не нуждался в отдыхе. Я знал, что умер, но не более. Все было темным и тихим, не было разделения на дни или сезоны. Вообще не было течения времени. А потом начали происходить эти вещи.

Седрик повернулся и сел на кровать, не смяв одеял. Джеймс, который был ближе всех, ощутил холодок, исходящий от него. Призрак продолжил:

— Со временем я начал чувствовать больше. Я начал видеть людей в залах, но они были как дым. Я не мог слышать их. Я пришел к выводу, что эти периоды активности происходят в часы, следующие сразу за моментом моей смерти. Каждую ночь я чувствовал, как пробуждаюсь. Я наблюдал за временем, потому что это было важнее всего — чувствовать проходящие минуты и часы. Я искал часы, одни есть сразу за выходом из Большого зала и я наблюдал, как идет время. Я мог бодрствовать всю ночь, но каждое утро я начинал исчезать. Затем, однажды утром, когда я уже растворялся, теряя связь, я увидел его.

Джеймс выпрямился.

— Нарушителя?

Седрик кивнул.

— Я знал, он не должен находиться здесь, и откуда-то я знал, что, если постараюсь, я смогу заставить его увидеть себя. Я прогнал его.

Седрик снова улыбнулся, и Джеймс подумал, что в этой улыбке можно увидеть сильного и симпатичного мальчика, которого знал его отец.

— Но он вернулся, — сказал Джеймс. Улыбка Седрика превратилась в гримасу разочарования.

— Он вернулся, да. Я видел его и снова спугнул. Я стал высматривать его по утрам и тогда, однажды ночью, он проник через окно. Я был силен тогда, но я решил, что кто-то еще должен знать, что он в замке. Поэтому я пришел к тебе, Джеймс. Я видел меня, и я знал, кто ты. Я знал, что ты поможешь.

— Это в ту ночь, когда ты разбил витраж, — улыбнулся Зейн. — Вышвырнул того парня сквозь него, словно Брюс Ли. Круто.

— Кто он такой? — спросил Джеймс, но Седрик только пожал плечами. Он не знал.

— Сейчас еще только семь часов, — заметил Ральф. — Почему мы тебя видим? Разве в это время ты не слабее всего?

Седрик, похоже, задумался.