Двое, сидевшие за столом вместе с ним, подняли руки.

– Все, что не запрещено прямо, возможно, – заявила молодая женщина, которая вполне могла работать моделью. – Но думаю, вероятность такого события крайне мала.

Остальные кивнули. Поднялась чья-то рука. Еще одна молодая женщина.

– Если он действительно переправился на другую сторону, то наверняка взял бы с собой свидетеля. Но больше в ту ночь никто не исчез – по крайней мере, на острове Виргиния.

Участники дискуссии переглянулись. Ведущий побарабанил пальцами по столу.

– Разумное замечание, Джессика, – сказал он. – Но возможно, он не хотел рисковать чужой жизнью, не убедившись, что может перейти в другой мир и вернуться.

Я посмотрела на Алекса.

– Фантастика.

– Да, название «Универсальное такси» обрело бы совсем иной смысл, – кивнул он.

Сидевший рядом со мной бородач поинтересовался: правда ли, что Робин предсказал землетрясение, зная, что оно станет результатом столкновения бран? Сперва я не поняла, о чем идет речь, но потом вспомнила, что физики называют «бранами» края вселенной – если, конечно, у вселенных вообще есть края. Вопрос переадресовали некоему Биллу – высокому, худому человеку, явно преодолевшему столетний рубеж.

– Я слышал эту историю, – сказал он. – Можете дать ссылку на источник?

– Нет, – ответил тот. – Я пытался выяснить, откуда все пошло, но так и не сумел.

Билл посмотрел на других участников, но те покачали головой. Похоже, история была всем знакома: кто-то даже заметил, что она кажется ему весьма правдоподобной. Но никто не мог установить ее происхождение.

Поднялась еще одна рука: седой мужчина с аккуратно подстриженной бородой, выглядевший как глава департамента.

– Правда ли, что в ту ночь, когда исчез Робин, он возвращался со Скайдека? – спросил он.

– Да, правда.

– Он действительно куда-то летал или просто проводил время на станции?

– Он куда-то летал, – сказал Билл.

– Известно, куда именно?

– Ни у кого нет ни малейшего понятия.

Снова поднялась рука.

– Как насчет черных дыр?

– Что конкретно вы имеете в виду? – спросил ведущий.

– Робин интересовался ими?

– Ха! Кто же не интересуется черными дырами? – заметил участник, сидевший в дальнем конце зала.

Все рассмеялись.

– Конечно, – подала голос женщина из задних рядов, – но ведь он все время наносил на карту их пути, траектории или что-то в этом роде?

Ведущий обвел взглядом других участников. Заговорила женщина средних лет, хорошо одетая, с сардонической усмешкой: она сомневалась, что Робин переместился в иную вселенную. Судя по надписи на бедже, это была доктор Мэтьюс.

– Верно, – ответила она. – Робин действительно этим занимался.

– А известно зачем?

– Вероятно, в качестве хобби. Честно говоря, я бы удивилась, если бы Робина не интересовали черные дыры.

Вечером мы посмотрели запись интервью с Робином: он отвергал теорию о том, что вселенная является голограммой. Удивительно, что эту идею вообще могли принимать всерьез – но, похоже, в ее поддержку приводились какие-то доказательства.

«Однако, – говорил Робин, – существуют альтернативные объяснения. Мы еще многого не знаем, но порой стоит лишь прислушаться к здравому смыслу».

Один из выступавших, Чарли Планкетт, инженер из «Корбин дата», поведал о попытке Робина доказать, что голоса в доме, якобы населенном призраками, могут иметь отношение к альтернативной вселенной.

– К несчастью, результаты оказались неубедительными, – заключил он.

В программе под названием «Альтернативные „я“» участники обсуждали следующую идею: в бесконечном океане вселенных возможно все, а значит, где-то существуют другие версии нас самих. Нам задавали вопросы, с кем из своих параллельных «я» мы хотели бы встретиться, будь у нас такая возможность. Публика выбирала героев войн, суперзвезд, сердцеедов. Бородач рядом со мной хотел бы стать главой компании «Колосс инкорпорейтед».

– Почему? Чтобы никогда больше не иметь дела с боссом.

Многим просто хотелось встретить такого себя, который добился чего-то выдающегося. Кто-то выразил надежду: «В конце концов, им могу оказаться я сам». Публика зааплодировала.

Настал черед Алекса. Он нисколько меня не удивил:

– Я предпочел бы остаться самим собой. Мне нравится иметь дело с антиквариатом.

Потом подошла моя очередь. Несколько лет назад я единственный раз в жизни влюбилась в мужчину – и позволила ему уйти. Будь у меня возможность, я хотела бы встретиться с Чейз Колпат, которая удержала этого человека, вышла за него замуж и вела спокойную жизнь. Я очень хотела знать, что могло бы из этого выйти. Но я не собиралась говорить ни о чем таком перед толпой незнакомцев и ответила, что с удовольствием провела бы час в обществе Колпат – ведущей солистки «Бандольеров», составившей на этом состояние.

Во время той же дискуссии один из историков задал ей иное направление.

– У него был высокий коэффициент интеллекта, – сказал он. – Более двухсот шестидесяти: слишком много для человека. Возможно, его никто не похищал и он не провалился в другое измерение, а просто отправился домой.

Позднее я спросила этого историка, есть ли под этим предположением реальные основания. Он лишь печально покачал головой:

– Нет. А жаль.

Незадолго до исчезновения Робина у него взял интервью Тодд Каннингэм, знаменитый ведущий ток-шоу, чья карьера в то время только начиналась. Робин оставлял куда лучшее впечатление, чем после просмотра фотографий, – расслабленный, дружелюбный, с чувством юмора. Он широко улыбнулся, услышав вопрос Каннингэма: почему он постоянно делает заявления, вызывающие критику со стороны его коллег?

«Не уверен, что они мои коллеги», – ответил Робин.

«Значит, других ученых», – скромно улыбнулся Каннингэм, словно намекая, что его гость грешит против истины. На лице Робина появилось неловкое выражение, но я чувствовала, что он полностью владеет собой.

«Об этом нелегко говорить, Тодд, но в действительности большинство из нас, даже физики – может быть, даже прежде всего физики, – не приемлют новых идей. Мы считаем, будто все важные открытия совершены в Золотом веке и ничего существенного уже не найти».

«Вы полагаете, это не так?»

«Надеюсь, что не так. Действительно надеюсь. Не хочу думать о том, что ничего нового мы уже не узнаем».

«Вы надеетесь добиться прорыва в науке, Крис?»

«Да».

«Где он может случиться?»

«Не знаю. Если бы знал, то сказал бы».

«А когда будете знать?»

Робин улыбнулся.

«Возможно, после Уриэля».

«Уриэля?»

«Когда у меня что-нибудь появится, Тодд, я с вами свяжусь».

Каннигэм нахмурился.

«Что за Уриэль, Крис? Вы имеете в виду ангела?»

«Я вам сообщу…»

Алекс нашел астронома – тихую темнокожую женщину по имени Сильвия: она выглядела не на своем месте в этом зале, где звучали шутки и преувеличенные заявления. Я подозревала, что ее уговорили прийти примерно так же, как меня.

– Сильвия, – спросил он, – что такое Уриэль?

Она явно обрадовалась, услышав прямой вопрос.

– Это звезда-карлик, Алекс. Шесть с половиной световых лет отсюда. Может, чуть поменьше.

– Планеты есть?

– Несколько. Все необитаемые. По крайней мере, в последний раз, когда я смотрела, было именно так. – (В соседней комнате слышался смех. Вечер подходил к концу.) – И в ней нет ничего необычного.

– Есть идеи насчет того, о чем говорил Робин?

Она покачала головой.

– Нет. И ни у кого нет. Я уже видела это интервью и не представляю, что он имел в виду. Даже не уверена, что он говорил именно о звезде. Возможно, вам стоит побеседовать с историком. Или теологом, – улыбнулась она. – Лучше всего, наверное, с теологом.