Первая часть шоу продолжалась в том же духе двадцать минут. Я знала, что Алекс смотрит ее на экране монитора, ожидая своей очереди в комнате для приглашенных гостей.

Дженнифер заявляла, что не допускает стычек между гостями. Теоретически Кольчевского должны были увести со сцены до появления Алекса.

– Нам не нужны судебные процессы, – не раз небрежно говорила зрителям Дженнифер. На самом же деле шоу славилось своими скандалами. Если разговор шел на щекотливую тему, противник вполне мог «сбежать» от сторожей.

Кольчевский завершил свою речь очередной издевкой, но заверил, что, как бы там ни было, он желает Алексу добра. Картинку сменила обычная реклама: подписывайтесь на программу улучшения здоровья компании «Флекс», насладитесь прекрасными видами Андиквара в клубе «Виллидж» – лучшие развлечения и самая вкусная еда на планете. Потом снова появилась Дженнифер, улыбаясь вышедшему Алексу.

– Добро пожаловать на наше шоу, Алекс.

Алекс держал в руках Оксану – маленький красный шарик на подставке такого же цвета, который он поставил на стол перед собой.

– Спасибо, Дженнифер, Очень приятно быть сегодня с вами.

Принесли кофе – одним из спонсоров была компания «Беркман кофе» с ее лозунгом: «Только так начинают день». Дженнифер бросила взгляд на шарик и улыбнулась.

– Вы слышали выступление профессора Кольчевского, Алекс? – спросила она.

– О да, – рассмеялся Алекс. – Этого я не мог пропустить.

– И каким будет ваш ответ?

Алекс даже не пытался скрыть неловкость.

– Начну с того, что я знаю о погибших и о том, что часть ответственности лежит и на мне. Мне очень жаль. Все пошло не так, как я ожидал, но не уверен, что я мог поступить иначе. Профессор Кольчевский, как и многие другие, не в силах откинуть устаревшую идею. Он считает, будто искины – всего лишь технические устройства вроде старой лампы, которую можно выбросить в мусорное ведро. Жаль, что вы не позволили ему остаться: мы могли бы вместе обсудить этот вопрос. Хотя, полагаю, для себя он уже все решил и ничто не заставит его думать, будто он может хоть в чем-то ошибаться. Мы не знаем, являются ли искины живыми существами, но это совсем не исключено. Если так, нам придется многое переосмыслить.

Дженнифер записала что-то на планшете и подняла взгляд.

– Алекс, мы научились осторожнее подходить к таким скользким темам. Не стоит давать волю чувствам. Это касается как одной, так и другой стороны.

– Разве не в этом суть шоу-бизнеса?

Улыбка исчезла с ее лица.

– Это не шоу-бизнес. Мы пытаемся выяснить истину.

– Ладно. Вопрос в том, могут ли искины быть разумными существами. Если да, все меняется. Ответственность лежит на тех, кто не признает за ними способности думать и испытывать чувства: пусть доказывают свою точку зрения. Мы оба знаем, что доказать ее невозможно.

– Но мы оба также знаем, Алекс, насколько сложно доказать обратное.

Внезапно возникло замешательство, и вошел Кольчевский. Еще двое делали вид, будто пытаются его остановить. Он яростно уставился на Алекса.

– Я все слышал, когда уходил, – сказал он. – Но если хотите поговорить со мной, господин Бенедикт, я к вашим услугам.

Как я предполагала, и этот выпуск шоу не обошелся без постановки. Алекс безмятежно смотрел на противоположную стену моей спальни.

– Рад снова вас видеть, профессор. Не хотите ли присоединиться к нам?

– С удовольствием. – Кольчевский посмотрел на красный шар. – Не могу поверить, что даже вы считаете… – Казалось, он с трудом подбирает слова, и если я когда-либо видела в глазах человека чистый яд, то именно в ту минуту. – Что даже вы верите…

– Одну минуту, профессор, – вмешалась Дженнифер. – Сейчас мы слушаем Алекса. Дадим ему возможность высказаться, а потом продолжим.

– Спасибо, – ответил Алекс. – Насколько я понимаю, вы утверждаете, что искин – всего лишь машина, способная поддерживать разговор. Я прав?

– Вы сами прекрасно знаете.

– Почему вы не хотите, чтобы люди высаживались на Вильянуэве?

– Господи, Алекс, и это вы тоже прекрасно знаете.

– Пожалуйста, объясните.

– Они там погибают, вот почему. Или вы не смотрите новости?

– Значит, на Вильянуэве опасно?

Кольчевский едва сдерживал ярость.

– Конечно опасно. Там машины-убийцы. – Он повернулся к Дженнифер. – Есть ли смысл продолжать?

– Потерпите еще минуту, Казимир, – спокойно сказал Алекс. – Под машинами-убийцами вы подразумеваете искинов?

– Конечно.

– Не объясните ли вы нам, почему они пытаются убить тех, кто прилетает к ним?

– Они всегда так поступали.

– Всегда?

– Ну… уже несколько столетий. Может быть, тысячелетий. Не знаю. Я не интересовался историей других планет. В любом случае разве недостаточно того, что они – убийцы? Как по-вашему?

Алекс наклонился вперед.

– Но вначале, когда на Вильянуэве жили люди, они были обычными искинами, как тот, что находится у вас дома, как Андреа в этой студии, как другие, чьи имена мы можем назвать. Почему, по-вашему, искины на Вильянуэве стали убийцами?

– Алекс… – Кольчевский взял себя в руки и заговорил таким тоном, будто объяснял очевидные истины идиоту. – Они запрограммированы на наше поведение. Они рассчитаны далеко не только на выполнение рутинных операций. Одна из главных их задач – составлять нам компанию, помогать нам, быть частью нашей жизни. Никто этого не отрицает, и никто не хочет слышать механический голос робота. Да, они кажутся нам, например, расстроенными, а на деле этого просто требует их программа. Это часть иллюзии. Неужели вы не понимаете?

– На первый взгляд звучит логично, – кивнул Алекс, похоже, принимая некое решение. – Дженнифер, могу я представить еще одного гостя?

Кольчевский сдвинул брови.

– Какого гостя? Я не знал, что здесь будет кто-то еще.

Алекс посмотрел на шар.

– Оксана, – сказал он, – поздоровайся с профессором.

– Рада с вами познакомиться, профессор Кольчевский, – послышался женский голос, ровный, сдержанный, почти дружелюбный.

Дженнифер попыталась изобразить недовольство.

– Алекс, мы об этом не договаривались.

– Я не думал, что это понадобится. Но поскольку Оксана, по сути, является предметом нашей дискуссии, я решил, что будет справедливо…

Кольчевский не скрывал раздражения.

– Не представляю, чего вы пытаетесь добиться, Алекс. Дженнифер, я не вижу никакого смысла сидеть тут и беседовать с красным шариком.

– Вы ведете себя слишком грубо, профессор, – заметила Оксана.

Он злобно уставился на Алекса.

– Не могли бы вы попросить эту штуковину заткнуться?

– Оксана, – спросил Алекс, – все в порядке?

– Да. Правда, его поведение меня разочаровывает. Я помню людей не такими.

– А какими ты их помнишь?

– Добрыми, тактичными. Разумными.

– Откуда ты?

– Меня спасла Сальва Инман.

– И все-таки – откуда?

Кольчевский скрестил на груди руки и печально покачал головой.

– Я работала в продовольственном магазине. В Кальведо.

– На Вильянуэве?

– Да.

– И что случилось?

– Наступил конец света. Мы знали о катастрофе с самого начала, но ничего не предпринималось. А под конец люди стали говорить, что это все выдумки, призванные всех напугать, что их используют в своих целях политики, хотя я не понимаю, как и зачем это делается. И никогда не понимала. Так или иначе, небо потемнело и климат начал меняться. Это случилось едва ли не за ночь.

– Стало холодно?

– Да. И темно. Началась паника. А вскоре люди перестали приходить ко мне в магазин.

– А что было потом?

– Ничего.

– Что значит «ничего»?

– Никто больше не приходил. Ни один покупатель. Даже Бетти, хозяйка.

– Ты могла с кем-нибудь общаться?

– С такими же, как я. Они сообщали об огромных толпах в космопортах, панике, отчаянии. А потом люди начали массово умирать. Начался повсеместный голод. Люди убивали друг друга, и мы ничем не могли им помочь. А вскоре мы остались одни.