— Все-все, — отгородился от разъяренной фурии вытянутыми лапами лис. — Я все понял и осознал и уже исправился! Может, лучше расскажешь как там родители? И... все остальные?

Пробурчав что-то ругательное, о бестолковых младших братьях, совсем не желающих думать пришибленной головой, Элизабет все же смилостивилась:

— Все у нас более-менее. Отец пару лет назад тяжело болел, но оправился. Он, кстати, передал дела семьи Джорджу. И знаешь, мы все скучаем по тебе, даже Брайан, хоть он и не признается никогда.

Лис вздрогнул и непроизвольно потер левое запястье.

«Михась», — казалось, сами стены дрогнули от прозвучавшего прямо из воздуха слова. — «Михась!»

Узнав голос Лазурно, лис понял, что пора прощаться — время вышло. Он еще раз обнял сестричку, лизнул ей щеку напоследок:

— Лизка, мне пора. Я люблю вас всех! Я напишу тебе! И... приезжай если хочешь, если ненадолго, это безопасно. Я хочу тебя увидеть не в видении, но ты же знаешь, таким как я, путь на юг заказан!

Элизабет заплакала, и мокрыми губами поцеловала лисью морду в кончик носа:

— Я буду молится Учителю Эли, за тебя! А мы приедем, обязательно! Ты только напиши! И береги себя! А то замуж не пойду! Ясно тебе?! Приеду и буду до старости тебе жизнь портить! Михась, благослови тебя Учитель Эли... Я люблю тебя!

Михась попытался еще что-нибудь сказать, но тут комната подернулась туманом, потом в нос пробился омерзительный запах, лис чихнул, глубоко вдохнул...

...И открыл глаза.

То же место — средний северный двор Цитадели. Лазурно, синей глыбой нависший сверху, Андре, торчащий пообок и Коу, убирающий в сумку пузырек с нюхательными солями.

— Вот и отлично, — профессионально бесстрастным тоном проговорил енот-целитель. — Небольшое сотрясение, пару дней придется полежать, но в принципе, ничего страшного нет.

— Что... — едва попытавшись приподняться, лис ощутил такое головокружение, что не приведи Эли.

— Нет-нет, а вот вставать не надо! — енот-морф немедленно уперся лапой в грудь. — Вот так, куртку под голову, а вот теперь уже спрашивайте.

— Что с...? — смог выдавить Михась.

— С Лаурой все хорошо, — кивнул Коу. — Ее сейчас понесут в лечебницу. У нее несколько серьезных внутренних кровоизлияний и пара сломанных ребер, но ничего смертельного. Так, а вот и ваши носилки...

— Подож... подождите! Лазурно, что тут собственно...?

Дракон шевельнул ушами, обозначая улыбку:

— Ну, о взрывном высвобождении магической силы ты, думаю, слыхал. А теперь и сам поучаствовал. Рассеченная веревка, кстати, моментально сгорела и, что очень странно, пострадал при этом только ты — Лауру даже с места не сдвинуло, а ее доспехи вовсе не закоптились. Похоже, твой топор как-то этого добился... интересная вещица, очень сильная... и древняя. Родовой?

— Угу, — выдохнул лис. — А потом?

— Потом? — дракон снова пошевелил ушами и продолжил: — ну, ты лежишь, Лаура лежит, Раллис, как понял, что все — тоже обеспамятел, только Андре выглядывает из-за моего хвоста. Я рога почесал, подумал, да и попытался пробиться в твои мысли. Не каждый день, знаешь ли, становишься свидетелем такого эффектного магического явления. Так вот, в твоей душе я ощутил чье-то присутствие... не желаешь рассказать?

— А... — пожал плечами лис, — я виделся с сестрой... Нет погоди! Так это мне не привиделось?! Это было на самом деле?!

— Похоже, да, — кивнул Лазурно. — А потом набежали маги, целители и вот, ты здесь.

— Кстати, слышишь? — вмешался в разговор Андре, — Магус и Пости до сих пор хором ругаются. Оказывается волос из гривы демона — ужасно редкая штука, а после твоего топорика там даже пепла не осталось.

— Так, закончили? — подошедший енот, указал дюжим помощникам на носилки. — Этого тоже в лазарет.

— Подождите! — забеспокоился лис, — где мой?..

— Здесь, здесь, — показал ему топор росомах, — целехонек! Лечись, потом поговорим!

— И со мной тоже, — напоследок сказал дракон. — Уж очень топор у тебя... интересный.

Перед взором Михася потянулись арки внутренних ворот, чуть позже — потолки коридоров, потом все подернулось туманом и он, сам того не замечая, заснул...

Три дня спустя Михась опять сидел в своей комнате с пером в лапах, но в этот раз строки письма сами ложились на лист дорогущей, белой как мел бумаги:

Моя дорогая Элизабет!..

Перевод — Рэдгерра, Дремлющий

Литературная правка — Дремлющий

¹² 4 медных звезды ~ 4 крупных курицы. Что на современные деньги (2012 год) ~ 1000 рублей.

¹³ 6 футов — почти 1 метр 83 см.

Год 706 AC, середина февраля

Мишель пнул сугроб, толстым одеялом укрывший склоны Барьерного хребта. Сияющая белизна разлетелась облаком мелких частиц, потом с едва слышным шуршанием опустилась — на кусты, редкие стебли травы и камни, которых вокруг более чем хватало. Бобер-морф фыркнул, поправил сумку на боку и, пнув сугроб еще раз,  пошагал дальше — сквозь бьющий в морду и ерошащий мех ветер.

Линдси наверняка уже обнаружил, что он бросил артель лесорубов в горном ущелье... а может и не Линдси, а Татхом... но Мишелю, честно говоря, было наплевать. Линдси надел... надела этот свой килт... черно-красный, в клетку... чтобы подразнить его! И все! Все до единого! Все! Сочли! Это! Шуткой!!

Очень весело, нет слов!

Оглянувшись, Мишель шмыгнул носом и мрачно уставился на широкий след, оставляемый толстым бобровым хвостом. Они легко найдут и догонят его, если не завьюжит. Или не пойдет снег. Впрочем, на фоне что летней зеленой травы, что осенней слякоти, что весенней изумрудной свежести, он бы тоже не потерялся. Его мех, ныне шахматной расцветки, с изумительной четкости черно-красными квадратами, просто восхитительно контрастировал с лесом в любой сезон! Эксперимент, видите ли! Наука, видите ли! Паскаль! Чтоб ей икнулось!!

Вообще-то штаны, кольчуга, и подкольчужная рубаха худо-бедно укрывали большую часть тела. Но лапы! И голова...

Последние месяцы жизни Мишеля были... разнообразными. Для начала, еще по осени,  он наконец-то завершил изменение и стал бобром. Месяц, целый месяц неопределенности и ожидания! И только для того, чтобы стать толстеньким, низеньким пушистиком... ну хоть не крысой, и то хлеб. Потом он прибился к метаморской артели лесорубов, под присмотром, весьма и весьма эдакой штучки... хи-хи... штучка... нет, краля!

При мысли, что Линдси можно обозвать кралей, Мишель даже ухмыльнулся. Выше его на три головы, вдвое шире, обхват запястья — как у него ляжка, седые косы, пропущенные по сторонам воистину мощной груди... Эдакая бабища, с легкостью размахивающая двуручной, отточенной до бритвенной остроты железной оглоблей и способная в одиночку утащить телегу, вместе с лошадью! Во, какая у него подружка тогда появилась! Ну, и прочие в артели, под стать ей. Сплошь быки, да битюги-морфы. И он, клетчатый бобер...

Пнув очередной сугроб, Мишель пошагал дальше, вспоминая, как он ругался с Паскаль... мирился с Паскаль... злился на Паскаль... и пару раз чуть не переспал с ней же. Страстное увлечение ею, заставило Мишеля попробовать все, чем увлекалась придворный алхимик. Они даже вместе ходили на ежемесячную Встречу грызунов и на новогодний бал малость... неодетыми. Голыми, вообще-то. А на балу, он к тому же использовал ее кольцо изменений. Весьма своеобразный опыт.