— Ну-у, Шаннинг, как же я могу тебе все сразу рассказать? Устраивать сюрпризы я тоже люблю!

Гусыня склонилась в легком поклоне и кивнула:

— Очень хорошо, пусть так.

Прочитав последний сонет и вручив призы, магистры гильдии Писателей разбрелись по залу. Маттиас, подхватив под лапку леди Кимберли, отправился к столам с закусками, Фил, как обычно устроился где-то в уголке, с кружкой чего-то пенистого, а достопочтенная Шаннинг подошла к разгуливающей по залу самке с фиолетовым подшерстком, розовым носом, треугольной фигурой кенгуру и белесыми иглами:

— Знаешь, Паскаль, цветовое сочетание потрясающее, но им ты никого не обманешь!

Сзади послышался короткий смешок и переливчато-изумрудный ящер подхватил гусыню под крылья:

— О-о-о, ты наверное сказала это мне!

Быстро повернувшаяся Шаннинг увидела, как улыбающийся во всю пасть ящер закрыл глаза, замерцал янтарным блеском, изменяясь и превратился... в разукрашенную всеми оттенками изумруда придворную алхимичку.

— Та-а-ак... Паскаль, — улыбнулась гусыня. — А с кем же я тогда?..

— О чем это ты?

Шаннинг опять повернулась, разыскивая фиолетово-розового кенгуру, а увидела знакомого бобра. Правда мех его все еще был фиолетовым, а кожа розовой...

— Мишель! Но ты же... ты...

— Фиолетовый? Ну-у... есть немного. Паскаль одолжила мне одно колечко... На время.

— И вы оба не очень-то одеты?

Паскаль улыбнулась и кивнула:

— Вот такие мы!

Шаннинг шагнула назад, посмотрела на обоих:

— Ох, что-то у меня кружится голова... я знаю, мне надо выпить! Вина, вина мне!

Протянув крылья вперед, гусыня умчалась к столику с винами, а Паскаль и Мишель посмотрели друг на друга и, пожав плечами, рассмеялись.

Сидящий в углу залы тигр с фиолетовой шерстью едва слышно вздохнул...

— А помнишь, ты хотела мне что-то показать?

— Да, — кивнула дикобразиха, — И оно уже готово.

— М-м-м... покажешь?

— Конечно. Вот смотри — последнее время ты немного поэкспериментировал с моим кольцом.

Мишель осторожно положил сплетенное из золотых и серебряных нитей колечко на рабочий стол алхимика:

— Н-ну... да.

— Как насчет более длительного эффекта?

— Чего?!

— Я работала над стабильным изменением шерсти и кожи. Причем не просто изменением цвета, а более сложные вещи. К примеру, заданный заранее рисунок, в несколько цветов.

— М-м-м...

— Что-то не так?

— Ну... кольцо — это кольцо...

— Если ты думаешь о необратимости, то не беспокойся. Я всегда могу перекрасить тебя обратно.

— Я... ну... ладно.

— Отлично!

Переливающаяся всеми оттенками голубого мантия взметнулась, когда светло-голубые пальцы Паскаль взяли с полки для опытных образцов три бумажных пакетика. Один с черным порошком, один с красным и один с кремово-желтым. Каждый порошок отправился в свою пробирку, долился дистиллированной водой, взболтался, и наконец, пробирки встали в штатив, на столе перед Мишелем.

— Залпом, все три.

— О, светлые боги... А... а если оно мне не придется? То есть, не понравится? Ты сможешь?..

— Определенно да. Хотя и не ранее, чем через месяц. Однако, ты сможешь носить одно из моих колец это время.

— Хм... — Мишель постучал по краю стола когтями, куснул палку для грызения... — Не нравится оно мне... Ну ладно.

Юноша проглотил все три пробирки, одну за другой.

— Краска проявится не сразу, — объяснила Паскаль, моя пробирки. — Пройдет несколько недель, прежде чем новый мех и кожа полностью заменят старые. И я действительно считаю, что эти цвета тебе подойдут.

— А какие цвета-то? — Мишель вдруг вспомнил, что не спросил этого заранее.

— Даже если бы я смогла подобрать слова, чтобы описать результат, я все равно не стала бы портить сюрприз. И да... Мишель... способ еще не отработан до конца... могут быть вариации... а может вообще не сработать. Помни это!

Юный бобер почесал за ушами...

— Да-а?!

Паскаль лизнула ему нос, отчего юноша заалел как маков цвет.

— Спасибо, что согласился стать моей лабораторной морской свинкой.

— Ох, да это... ладно уж!

В это время послышался бой надвратных часов.

— Ого! — заторопился Мишель. — Мне пора! Сегодня встреча Попечительского Совета Грызунов. Пойдешь? Тебе будут рады.

Дикобразиха схватилась за голову:

— Ох, да мне же нечего надеть! И прическа... Иголки растрепались, поблекли... Ой, ну как же можно идти на встречу такой растрепой! И цвет сменить не успею! Ох, нет, никуда я не пойду!

— Паскаль! Да ты это... просто чудо! Ничего у тебя не того, не растрепалось! Все на месте! Не выдумывай! Балахон так и вообще... просто ух! А то, что из-под него виднеется... ну это... лучше помолчу.

— Ну-у... ладно, — улыбнулась дикобразиха, осматривая себя в зеркальце и поправляя деревянным гребнем иголки. — Это безобразие, идти на званый обед, не сменив балахона... Ну да ладно, переживут!

Мишель улыбнулся, и нежно взяв ее лапу, предложил:

— А... может, ну... раз уж у тебя нет нового балахона, так...?

Паскаль удивленно подняла уши и уставилась юного бобра.

Два грызуна вышли из лаборатории и повернули направо — к Молчаливому Мулу, а фиолетово-розовый тигр, сидевший в дальнем углу холла, вздохнул еще раз.

— Сегодня у нас особый день и особое заседание попечительского совета! — громко сказал Маттиас, поднимая бокал. — Некая известная особа, не буду показывать когтями, но это Паскаль... — над столом разнеслись смешки, а светло-голубые ушки дикобразихи смущенно посинели изнутри. — Так вот, некая особенная особа решила посетить наше ежемесячное собрание. Поприветствуем нашу особенную гостью!

Приветственные возгласы, аплодисменты и цоканье стаканов наполнили малый зал таверны. Потом над столом разнесся хруст — грызуны дружно вгрызались, кто в капусту, кто в салат, кто в специальные (только для грызунов!), неразгрызаемые сухарики, а еще немного позже вновь забулькало наливаемое в бокалы вино и слово предоставили уже самой особенной гостье:

— Кажется, от меня ждут ответного слова, — Паскаль улыбнулась и кивнула присутствующим. — А я вот возьму и... скажу!

Наконец, собственно обед закончился, и члены клуба разбрелись по кучкам, перемывая кости соседям, знакомым и незнакомым, разнося, а то и просто выдумывая новости и слухи. Маттиас, под руку с Кимберли, исполняя обязанности хозяев собрания, постепенно обходили всех и наконец, добрались до примечательной парочки:

— Паскаль, — крыс грациозно склонился над расцвеченной всеми оттенками лазури лапкой, потом пожал куда более мощную лапу бобра. — Мишель, должен сказать, удивлен до самой крайности. Как тебе удалось притащить на наше заседание сию блистательную, можно даже сказать ослепительную особу? Да еще в таком виде...

— В весьма, можно даже сказать, в очень примечательном костюме, — Кимберли тоже улыбнулась дикобразихе и подала лапку бобру.

Паскаль и Мишель посмотрели друг на друга и рассмеялись:

— Я... это, я не виноват! — все еще смеясь, сказал Мишель.

— Да это просто фазы луны так встали! — поддержала его Паскаль.

Наконец отсмеявшись, бобер продолжил:

— Да, вот... такие мы! Всего-то две недели... и я уже совсем не смущаюсь... и даже вот — вышел на люди, одетый как... как тот, кто я есть. Я теперь не человек и одеваюсь вот — как я!

Закончив речь, он осторожно куснул за ушко, захихикавшую Паскаль.