— Охохонюшки! — Смеющийся ангел вытер слезы. — Ох и насмеялась! Я так не смеялась с тех пор, как рассказала одной посетительнице, что когда-то была влюблена в певца, который вроде бы жил где-то в Брайтоне, но я его тут не видела. И через десять минут заходит этот певец. Честное слово! Он никогда не был здесь прежде, и с тех пор тоже не появлялся. Та посетительница чуть кофе не подавилась. А я едва сумела подать ему закуски, так я смеялась. Наверное, поэтому он больше и не приходил.

— Вы не хотели бы продать мне кафе? — спросила я.

В своей жизни я принимала решения, которые однозначно были правильными: отказ от путешествия вместе с Мэлом, защита диссертации, переезд в Хоув, покупка кафе.

Тогда я отчетливо увидела, что нужно сделать. Как нужно изменить это кафе. Как это будет чудесно. Как я освобожу ангела из этой золоченой клетки, которая ей никогда не была нужна, но у нее не хватало духу отказать своей семье. Это мое будущее. Я смогу купить кафе и все свободное время посвящать сыну.

Возможно, это было не столь рациональное решение — кафе хотелось купить какой-то инфантильной частичке моей души, но взрослая часть меня понимала, что покупка кафе даст мне возможность и получать больше денег, и высвобождать время на научную работу. Это мое будущее.

— Мне нужно обсудить это с папой.

— Я хорошо вам заплачу. И мне хотелось бы, чтобы вы продолжали работать здесь, если вы не против.

Из кармана брюк она достала крошечный мобильный телефон. Он был маленьким, но как он поместился в кармане, все равно оставалось загадкой. Она нажала пару кнопок.

— Привет, пап. У меня для тебя потрясающие новости… Ладно-ладно, — улыбнувшись мне, она закатила глаза и перешла на японский.

Через два месяца кафе стало моим. Лео был весьма впечатлен, когда я показала ему ключи: он рыгнул и улыбнулся. Корди думала, что это отличная идея, пока я не сказала ей, что намерена создать в кафе отдельные помещения для гаданий, составления гороскопов, исцеления наложением рук, продажи целебных камней и массажа.

— Наверное, в мире полно столь же чокнутых людей, как и ты, — задумчиво протянула Корди.

Мама с папой были не особенно рады моему решению. Они настаивали на том, чтобы я вывесила в кафе табличку: «Владелец кафе — д-р Нова Кумалиси». Тогда все будут знать, что их дочь получила ученую степень, пусть и не пользуется ею.

Тетя Мер тоже так считала — я поняла это по выражению ее лица, когда она пришла на вечер открытия кафе. Тем не менее она ничего не сказала.

Эми, ангел, владевший этим кафе прежде, была счастлива. Теперь ей не придется нести ответственность за финансы.

Я открыла дверь в тот день, когда кафе официально стало моим, села за столик вместе с Лео и впервые за долгое время почувствовала, что вновь контролирую свою жизнь. Делаю то, что я сама решила делать, а не плыву по течению, отдаваясь на волю судьбы. Впервые за долгое время я почувствовала, что у меня есть будущее. Я точно приняла правильное решение, потому что именно с этого дня Лео начал вести себя, как и полагается младенцу.

Наготовить выпечки. Вот что сейчас мне нужно. Я стою посреди кухни и осматриваю результаты своего труда. Все вокруг заставлено еще не испеченными пирогами, кексами, пирожными, печеньем и ватрушками, которым нужно подойти. Наверное, я наготовила слишком много, но, начав, не смогла остановиться. Я сосредоточилась на том, что умела делать, и занималась этим. Мне нужно было почувствовать, что я делаю что-то прекрасное. Пожалуй, я положу часть этих изделий в морозилку и оставлю Эми записку, чтобы она испекла все это завтра.

Представляю себе ее лицо, когда она войдет сюда и увидит все это. Эми не сразу поймет, что это я пришла в кафе и приготовила столько сладостей. Она решит, что это ангелы спустились с небес, чтобы помочь ей в час беды. Или домовые, как в той сказке о сапожнике, который просыпался каждый день и видел, что вся его работа уже сделана. И только потом Эми подумает, что, возможно, это сделала я. Маловероятно, конечно, но может быть.

Эми замечательная. Она красива, у нее потрясающая душа, и при этом бóльшую часть времени она проводит словно в иной реальности. Иногда я думаю, как Труди, ее девушка, мирится с ней. Труди такая приземленная, такая практичная. Она сторонник научной школы под названием «Все-Это-Полная-Чушь», как и Кейт. Я довольно спокойно отношусь к подобным вещам, хотя и верю в сверхъестественное. И все равно это выводит Кейта из себя. Не представляю себе, как бы он уживался с Эми. Иногда я пугаю этим Кейта. Когда он раздражен или «капризничает», я говорю ему, что продам его на аукционе или уговорю Эми переехать к нам.

Я снимаю с волос сеточку и развязываю передник. Мне не помешали бы горячий душ и пара часов сна до того, как я вернусь в больницу сменить Кейта.

Он прислал мне сообщение, написав, что все в порядке, ничего не изменилось и он меня любит.

Заперев кафе, я отправилась домой. «Под сенью звезд» пользуется огромным успехом. Мы полностью переоборудовали зал, к тому же это все еще единственное кафе в районе, где подают домашнюю выпечку и куда можно прийти с детьми. Гадание, лечение кристаллами, карты Таро и альтернативные методы терапии тоже довольно популярны, ведь сейчас к таким начинаниям стали относиться спокойнее. Мы не перекрасили кафе в черный или кроваво-красный, не стали доходить до крайностей в антураже. Я не называю себя викканкой[3], потому что я не ведьма, и я не верю в чьи-то экстрасенсорные способности без должной проверки. Если я сталкиваюсь с шарлатанством, я сразу гоню таких сотрудников в шею. Я навидалась таких мошенников. Деньги дерут, как хотят, а сами ничего сказать не могут. Есть те, кто хорошо считывает мимику и может сказать вам то, что вы хотите услышать. Я никому не позволю так поступать с моими клиентами.

Я знаю, что в нашей жизни есть то, чего мы не можем увидеть. Я узнала это, когда мне было восемь лет, одиннадцать месяцев и двадцать один день от роду.

Мы с Мэлом, Корди и Викторией должны были играть в саду, в то время как взрослые обсуждали какие-то скучные темы в гостиной, попивая чай.

Мне нужно было в туалет, а раз уж мы сделали ремонт и наша новая ванная смотрелась так здорово, я не хотела пользоваться туалетом во дворе. Мама говорила, что наша ванная отделана в цвете авокадо. Авокадо — так называлась штука, которую сейчас ели мама и папа.

Сделав свое дело в туалете, я надела трусики и нажала на кнопку смыва. Меня до сих пор поражало то, что достаточно нажать на кнопку и не нужно дергать за цепочку, как в туалете во дворе. Я с интересом смотрела, как вода омывает унитаз и исчезает.

Повернувшись, я уже направилась к двери и вдруг изумленно замерла на месте. Перед дверью стоял дядя Виктор, папа Мэла. Странно, что он вошел в туалет, пока я была там. Но этим странности не ограничивались. Это так удивило меня, потому что я — как и все остальные — видела, как его гроб опустили в землю всего пару часов назад. Я была уверена, что дядя Виктор лежал в гробу в тот момент.

Я смотрела на него.

Он смотрел на меня.

Я закрыла глаза, думая, что это мне просто кажется. Мэл так говорил, когда я утверждала, что рыбная палочка может исчезнуть с тарелки, а потом появиться опять, пока я не смотрю.

Пока я смотрела на дядю Виктора, прежде чем зажмуриться, я поняла, что он настоящий. Как и я.

На дяде Викторе был черный костюм, белая рубашка и черный галстук. Волосы были аккуратно причесаны с пробором слева, кожа оставалась желтовато-бледной, как в тот день, когда я в последний раз видела его перед смертью.

А умер он не так давно.

Дяди Виктора не было рядом почти всю мою жизнь. Он объявился, когда Мэлу и мне было около пяти, и прожил с тетей Мер целый год, а потом опять исчез. Он приехал, когда родилась Виктория, но после этого вновь отправился в странствия. Он появлялся в нашей жизни где-то раз в полгода, задерживаясь у тети Мер на пару дней.