Мы сидели за столиком кафе неподалеку от нашего дома в Хоуве в районе, который местные жители называли «Уголком поэтов» — тут все улицы носили имена знаменитых поэтов. Я жила на улице Россетти в десяти минутах ходьбы от побережья. Для девушки моего возраста мне необычайно повезло с квартирой. Когда мне было около двадцати, я наскребла денег на захудалую квартирку в Форест-Хилле. Тогда люди старались даже не проезжать через тот район Лондона. Но потом Форест-Хилл внезапно стал местом, где жили представители среднего класса, которые не могли позволить себе оплачивать жилье в Далидже, и я получила неприлично огромную сумму за эту квартиру, когда продала ее за два месяца до рождения Лео.

На эти деньги я смогла купить частный трехкомнатный дом с садом на улице Россетти, и кое-какие деньги у меня еще остались.

Сидя в кафе, я играла с Лео и думала о том, что мне нужно найти работу. Я сидела дома много месяцев, и мои сбережения неуклонно таяли. Мы сможем прожить безбедно по крайней мере год, но после этого у нас ничего не останется. И я не смогу откладывать деньги на будущее.

Я подумывала о том, чтобы вернуться к карьере психолога, как и планировала изначально. Но мне казалось, что в таком случае я стану мошенницей. Как я смогу выслушивать других людей, советовать им, помогать, в то время как в моей жизни царит такой бардак? Я прекрасный пример того, как НЕ следует поступать. С другой стороны, возможно, именно тот, кто уже разрушил свою жизнь, сможет предвидеть ожидающую вас катастрофу и удержать вас от опрометчивых поступков?

Но чтобы приступить к работе психолога, мне пришлось бы самой вначале пройти курс психотерапии, а сейчас мне не хотелось раскрывать кому-то свои секреты.

Кроме того, я в своей жизни успела поработать официанткой и менеджером в ресторане. У меня были необходимые навыки, но ведь придется работать сверхурочно, чтобы иметь возможность в любой момент отпроситься с работы, если Лео приболеет. «Может, мама согласилась бы приехать и посидеть с Лео?» В тот же момент я поняла, насколько это глупая мысль. Мама примчалась бы сразу после моего звонка. Она готова была бы переехать ко мне. К тому же, и мама, и папа, и Корди, и тетя Мер все время уговаривали меня вернуться в Лондон.

— Вам, случайно, не нужна работа? — спросила девушка, подававшая мне кофе.

Я удивленно уставилась на нее. Я что, думала вслух? Девушка, высокая, с прямыми черными волосами, доходившими ей до пояса, склонилась надо мной. Она была похожа на богиню — красавица с чистой кремового цвета кожей, темно-карими, слегка раскосыми глазами и маленьким, идеально очерченным ртом. На ней был топик, открывавший плоский живот, и узкие потрепанные джинсы с большой пряжкой на ремне. На пряжке было написано «Дива» — то же название, что и у кафе.

Вокруг ее пупка виднелась замысловатая татуировка с готическими элементами, в то же время напоминающая японский иероглиф канджи.

— Так вам нужна работа? — Девушка заправила волосы за уши, и я заметила на ее мочке ряд крошечных сережек.

— Нет, — ответила я.

В этом кафе было мало завсегдатаев, бóльшая часть столиков всегда пустовала, а кофе, пирожные и печенье, которое я тут пробовала, не стоили особой похвалы. Я приходила сюда из-за того, что это место находилось неподалеку от моего дома, — в сущности, это было единственное кафе в «Уголке поэтов», а эта девушка всегда радовалась при виде нас и принималась сюсюкаться с Лео, словно он был самым прекрасным ребенком, которого она когда-либо видела. Если бы я начала работать здесь, то заняться было бы нечем, и уже через пару недель меня бы уволили. А мне нужна была стабильность.

— Вы можете брать с собой на работу ребенка, — настаивала девушка. — Он мог бы оставаться в кабинете под нашим наблюдением и даже сидеть в зале, когда тут мало народу. — Она задумчиво обвела взглядом пустое кафе. — Полагаю, он сидел бы тут все время.

— Спасибо за предложение, но нет.

Девушка вздохнула, прикусив нижнюю губу.

— Ну ладно.

— Почему вы спросили меня о работе? — полюбопытствовала я.

Я пару раз убирала тут со стола, когда мне нужно было сесть за столик, а хозяйка кафе была занята, но это случалось редко. Я собирала тарелки в стопку и ставила их сбоку от стойки. Может быть, это подсказало ей, что я раньше работала официанткой. Но предлагать из-за этого работу?

— Ну… — Девушка подтянула стул к моему столику.

Я посмотрела на дремавшего в коляске Лео. Он причмокивал, его ресницы трепетали. Вскоре малыш заснет. Я накрыла его одеяльцем и погладила по животику.

— Я знаю, это прозвучит странно, но вы мне сегодня приснились. Словно вы работаете здесь.

Да, это действительно казалось странным. Как и мои разговоры казались безумными большинству людей, когда я принималась распространяться о снах и чувствах.

Она откинулась на спинку стула и торжествующе скрестила руки на груди, как будто я своим молчанием только что подтвердила ее правоту. На самом деле я молчала из-за того, что предполагала продолжение ее истории.

— У меня такое постоянно случается. Предчувствие. Вещие сны. Вот вы, например. Я чувствую вашу связь с Шекспиром.

— У большинства из нас есть какая-то связь с Шекспиром. — За эти годы я встречала много экстрасенсов, но такого мне еще не говорили. — Мы учили его произведения в школе.

— Нет, дело не в этом. У вас с ним очень сильная связь. Это как-то связано с любовью. Только эта история не похожа на пьесу «Ромео и Джульетта». Это было бы чересчур очевидно. Итак, сильная связь. Она касается и малыша тоже. — На мгновение взгляд красавицы остекленел. — Я не очень умею переводить свои чувства в слова, поэтому и не стала зарабатывать этим на жизнь. Друзья советовали мне брать плату за предсказания, но что, если я чего-то не разгляжу? Как я смогу с этим жить? Двенадцать! — вдруг воскликнула она. — Двенадцать. Это как-то связано с числом двенадцать.

— Когда-то мне было двенадцать.

Не знаю, почему я так сопротивлялась. Может, эта женщина — самородок? Я встречала много шарлатанов, которые брали высокую плату за свои услуги и ничего мне не рассказывали. А эта девушка знает о своем даре, но не пользуется им, потому что боится ошибиться.

— Двенадцать… Двенадцатая? Может, это слово — «Двенадцатая»? О, послушайте, вы актриса? — Ее лицо прояснилось.

А ведь так хорошо все начиналось!

— Просто мне видится слово «Вик»[2].

Я похолодела.

— «Вик». Я чувствую связь с ним и Шекспиром. А может, это не театр? Может, это человек? Он навещает вас… Хотя нет, это глупо. А вы… вы как-то связаны со звездами. Вокруг вас много звезд. Поэтому я и подумала, что вы актриса. Знаменитая актриса. Ну, знаете, «Олд Вик», Шекспир, звезды. Охохонюшки! Будь я поумнее, я бы дала жару! — Она заливисто засмеялась. — Представляете, что будет, если я скажу своему бухгалтеру, что наняла кого-то, потому что этот человек мне приснился!? Я даже не знаю, умеете ли вы готовить кофе и разносить тарелки. И представьте, как бы я сказала об этом папе! «Ой, папочка, помнишь, ты подарил мне кафе, а я довела его почти до банкротства? Так вот, я решила преумножить свои финансовые проблемы, наняв женщину, которая мне приснилась. Да, она снится мне лишь потому, что она мой самый верный завсегдатай, но это ничего не меняет». Представляю себе его лицо! — Она все хохотала и хохотала, даже слезы по щекам покатились.

Если очень постараться, можно увидеть истинную сущность людей. Нужно обращать внимание на то, как реагирует на них ваше тело. Может, вы почувствуете легкий толчок или вдруг включится внутренняя сигнализация вашего разума. А все дело может быть в выражении, промелькнувшем на лице, или нотке в голосе. Или в смехе.

Эта девушка была ангелом. Эта красавица была ангелом. Ее словно окутало бело-золотое сияние. Она была потрясающе красива.

Я никому бы не стала рассказывать об этом, даже ей, потому что это казалось безумием. Мои друзья называли меня чокнутой, Корди называла меня чокнутой, и даже Мэл говорил, что все это чушь.