Они шли рука об руку, но вот они разошлись и образовали круг… за ним другой… третий… Три круга! Я вскрикнул.

Там, где раньше стояли каменные столбы, образующие три круга, теперь шли эти поющие женщины. Может, это я вижу камни, и только предательское вечернее освещение обманывает моё зрение? Серебряные тела, волнистые волосы, которые светились сами по себе мягким таинственным сиянием…

И они продолжали своё обворожительное чарующее пение. Мир и счастье, любовь, счастливый дом, вечная жизнь. Нужно только подойти к ним и всё это будет, всё исполнится. Всё слаще, всё призывнее, соблазнительнее становилась песня. И я пошёл, хотя моё сознание не участвовало в этом. Но я должен идти…

И снова я был безжалостно и грубо брошен на камни. Сильный удар заставил меня перевернуться через голову. Затем рядом со мной упало второе тело, и мы некоторое время боролись между собой, пытаясь высвободить руки и ноги, до тех пор, пока большое, тяжёлое, мохнатое тело не легло на нас, придавив к земле.

Я почувствовал сильный кошачий запах, услышал глухое ворчание, такое низкое, что казалось скорее дрожанием его тела, чем настоящим звуком. Пение всё продолжалось и всё манило нас, но сбросить Гру было невозможно.

Затем сквозь разрывающее сердце пение прорвался голос Гатей. Лицо её оказалось совсем рядом, я даже почувствовал её дыхание на своей щеке.

— Пальцы… уши… заткни…

Я почувствовал, что она заворочалась, и решил, что она старается, заткнув уши, отгородиться от сладкого пения.

Я тоже освободил руки, хотя и не старался освободиться от пения, заткнув уши. Гру, однако, не шевелился, Гатея тоже не делала попыток освободиться из-под тела кота, прижимающего нас обоих к земле. Я чувствовал запах трав, чистый и свежий, который исходил от её волос, прядь которых лежала у самого моего носа.

Понимая, что это вторая часть ловушки, и может быть, гораздо более опасная, чем первая, я тоже заткнул себе уши и постарался сосредоточиться на другом, например, когда же мы уберёмся подальше от этого опасного места и сколько таких мест нам встретится ещё в этой незнакомой стране.

Я слушал слабые звуки пения и они тянули меня, заставляли предпринимать попытки к освобождению, чтобы бежать к женщинам. Но постепенно песня затихла, растаяла вдали. Может, мы просто потеряли сознание, во всяком случае я смутно помню всё, что происходило, пока белый лунный свет не лёг на нас.

Гру наконец поднялся. Я чувствовал себя избитым, так как слишком долго был прижат к камням, и медленно поднялся на колени. Гатея встала раньше меня. Она смотрела на луну и руки её двигались в каких-то ритуальных жестах.

Луна была очень яркой и от её лучей камни становились серебряными, или угольно-чёрными, если на них падала тень. Я убрал руки от ушей. Ночь была настолько спокойной и тихой, что я мог слышать слова, которые еле слышно произносила Гатея на незнакомом мне языке. Я отошёл от неё и снова оглянулся на каменные круги. Они стояли очень далеко, а между тем женщины были гораздо ближе. Камни теперь снова стали просто камнями, выстроенными определённым образом с неизвестной мне целью.

Вечерние певицы исчезли. Только луна висела над нами, да Гру прижимался к Гатее с мурлыканьем более громким, чем её шёпот.

— Опять твои ловушки? — спросил я, стараясь казаться невозмутимым.

— Не моя ловушка… — тон её был странно лёгким. Мне показалось, что я увидел тень возбуждения на её освещённом луной лице. — Сирены… да… они заманивали, — она раскинула руки. — Сколько же здесь чудес? Кто сотворил эти заклинания, это колдовство? Сколько же они должны знать? Насколько больше нас, которые считают свои жалкие знания великими? — Гатея задавала эти вопросы не мне, а самой ночи. Она вела себя так, как будто подошла к заставленному яствами столу и теперь не может выбрать, с чего ей начать, какое блюдо самое вкусное.

Может, потому что она уже имела кое-какие знания, выходящие за пределы наших обычаев и законов, для неё эта страна была действительно страной загадочных чудес. Но для меня всё было наоборот. Однако помимо беспокойства, настороженности, опасений, во мне зрели семена любопытства.

Ночь больше не принесла нам звуков, и Гатея послала Гру сторожить нас, заверив меня, что он определит любую опасность гораздо лучше и надёжнее, чем самый бдительный человек. Я был вынужден согласиться, что именно он спас меня в первый раз, а возможно, и во второй — вместе с ней. Итак, я уснул, и если что мне и снилось, то после пробуждения ничего не осталось в моей памяти.

Солнце уже раскинуло свои лучи по небу. Гатея сидела, скрестив ноги, спиной к солнцу и долинам, где поселились наши люди. Голова её была поднята вверх, как будто она изучала страну, лежащую впереди, и по её напряжённым плечам я прочёл в ней настороженность охотника, нашедшего свежий след.

Под солнцем земля казалась ещё более пустынной, чем ночью, когда луна заливала равнину серебряным светом. Впереди, насколько хватало глаз, расстилалась каменная пустыня. Однако я был рад, что впереди нет стоящих камней, кроме тех, что поставила сама природа, и она же отполировала их, долгие годы обдувая песчаными ветрами.

Эта проклятая страна была настолько пустынна, что я даже стал сомневаться, правильно ли мы идём. Хотя вполне возможно, что я прав, и Гатея знает, где укрылась Инна, потому что она сама помогла ей. Однако я оставил все свои сомнения при себе и отдался на волю Гатей. Я сознавал, что у Гатей имелись свои причины идти в эту страну, и причины гораздо более сильные, чем спасение Инны или помощь мне в этом.

Я размышлял, исследовали ли эту землю Братья с Мечами. Если исследовали, то как им удалось не попасть в каменную ловушку?

— Как мы пойдём? — спросил я самым безразличным тоном. Гру снова исчез. Хотя я и не очень доверял ему, но вынужден был признать, что его помощь нам может понадобиться в будущем.

— На запад, — ответила она, даже не повернув головы, и сказала это таким голосом, что я понял, что мысли её находятся где-то далеко.

Мы поднялись и в тишине двинулись вперёд, по пустынной каменистой стране. Вскоре мы добрались до одного из зелёных оазисов. Здесь мы обнаружили источник, который пробивался из-под камней, протекал на небольшое расстояние и вновь скрывался под землёй.

Здесь росли два вполне приличных дерева и множество кустов, где пели птицы, и бегали какие-то мохнатые зверьки. Они двигались с такой скоростью, что глаз не мог заметить их передвижения. Кусты были усыпаны крупными вишнями, я таких крупных ни разу не видел. Огромные тёмно-красные ягоды, некоторые даже полопавшиеся от зрелости. Много ягод валялось на земле и уже начало гнить.

Гатея сорвала одну ягоду, разломила её и осторожно лизнула языком. Затем она сунула вишню в рот и жадно съела. Я, вполне доверяясь ей, последовал примеру девушки. После путешествия по залитой солнцем каменной пустыне было огромным блаженством есть эти сочные, прохладные ягоды, которые одновременно утоляли и жажду, и голод. Мы ели до тех пор, пока не насытились. Затем мы собрали ягод с собой в дорогу и положили их в кульки из каких-то больших листьев. Я взял обе наши бутылки, вылил немногое, что ещё оставалось там, и наполнил их доверху свежей водой из источника.

За это утро мы не нашли никаких следов жизни древнего народа. Чем дальше мы удалялись от зловещих кругов, тем пустыннее казалась страна, и мужество постепенно возвращалось ко мне. Когда мы покончили с нашими запасами воды, я снова отыскал в очередном оазисе родник, и, наполнив бутылки, стал всматриваться вдаль, защитив глаза рукой от солнца, отыскивая наиболее лёгкий путь вперёд.

Отдалённая линия горизонта стала выше и резко выделялась на фоне безоблачного неба. Я решил, что впереди лежат холмы, а может даже и горы. Моё внутреннее беспокойство росло. Я был уверен, что Инна без запасов пищи и без помощи не могла бы проделать этот путь. Может, меня обманули, когда поколебали уверенность в виновности Торга и подсунули сомнительную идейку о потусторонних силах?