— Смотри, Хеллер! Ты только посмотри в окно!
Медленно и неохотно глаза Ёрша сфокусировались на реальном мире. В темном окне слева ничего интересного не было, зато в окне справа виднелся озаренный потолочным светом могильник. Арки из красного, зеленого и оранжевого кафеля величественно изгибались над заброшенными лестницами. Вентиляционные трубы тянулись в никому не известный город. Яркие огни поезда тщетно пытались рассеять этот доисторический мираж. По стенам склепа, словно по днищу корабля, ползли крупные капли.
— Хеллер, что это?
— Старая станция Сити-холл, — услышал свой голос Ёрш. — Ее закрыли в 1945 году. Сюда я и хотел тебя отвести.
— Отведи меня туда, скорее! — хрипло попросила Эмили. Ее ладони оставляли на стекле влажные следы.
Чуть накренившись, поезд вошел в длинный вираж, а Ёрш поднялся и повел девушку из вагона в вагон. Эмили снова развеселилась и почти кокетничала с ним — первой подбегала к стальным дверям и каждый раз оборачивалась, якобы удивленная, что он за ней поспевает. «Она считает это подарком, — догадался Ёрш, — знаком любви и дружбы». Он вдруг понял, как много должен рассказать Эмили. В самом деле, она не знала практически ничего. Вспомнилась ее реакция, когда он вскользь упомянул зов и миссию, — нервный, грубоватый смешок. А какое лицо у нее было, когда он ее оборвал! Оно буквально дышало сомнением. Внезапно Ёршу захотелось остаться одному.
Только он был не один — вагон наполняли свет, жара и шум. На фоне внешнего шума Ёрш слышал голоса.
Начались они с шороха, наползали из-под пола — из-под линолеума и волокон древесины, опасливо огибали двери и устройства громкой связи, приближались тихо, без предупреждения. Скоро едва уловимый шорох перерос в гомон разговора, точно доносящегося из соседней комнаты, а потом Ёрш четко различил три голоса. В них гудели турбины, шелестело его собственное дыхание, и стучал раскачивающийся на рельсах поезд. Каждый раз голоса звучали иначе, подобно радио, которое то включаешь, то выключаешь, и в них не было ни капли фамильярности, только печаль и какая-то настойчивость. Его имя не называлось, гибель мира не упоминалась, хотя ничто другое не обсуждали.
Значит, за дело. Как в джазовой композиции «Джелли Ролла» Мортона — «Скорее вставай, соблазнять начинай!» Ёрш распахнул дверь в конце вагона — по лицу хлестнул горячий вибрирующий воздух туннеля. «Еще чуть-чуть, — подумал Ёрш, и ему тотчас полегчало. — Ждать осталось совсем немного. Скорее вставай, соблазнять начинай!» Открыв следующую дверь, он увидел Эмили и машиниста.
— Вот ты где! — радостно воскликнула Эмили. — Похоже, нам не следует находиться на этом поезде!
— Похоже, ты права, — буркнул Ёрш.
Над правым глазом невысокого машиниста красовались две тонкие полоски пластыря. Кожа была нездоровая, землистая, а пластырь — точно такого же оттенка. «Как так получилось? — про себя удивился Ёрш. — Неужели ему пластырь по спецзаказу изготовили?»
Голоса не отреагировали.
— Что вы делаете на моем поезде? — осведомился машинист, глядя то на Ёрша, то на Эмили.
Ёрш промурлыкал песенку из рекламного ролика о сосисках.
— Ты чего? — нахмурился машинист.
— Не знал, что это ваш поезд.
— Думал, он твой, да? — ухмыльнулся машинист.
Ёрш не ответил.
— Присядь на минутку, сынок. Вот сюда, рядом со своей подружкой. — Машинист похлопал по сиденью, совсем как сикх миллион лет назад. «Вроде бы не коп и не дежурный по станции, а форма красивая, цвета ночи, — отметил Ёрш. — И складки, и заломы, как на обычной ткани, только почему-то тени не отбрасывают».
Времени оставалось в обрез, но Ёрш кивнул. Машинист развалился на сиденье и едва не касался его локтями и коленями.
— Вам не следует находиться на этом поезде, — заявил он. — Но тебе это и так известно.
Ёрш нахмурился и втянул живот, превращаясь в щепку.
— Сити-холл — конечная станция, — продолжал машинист, часто дыша через полуоткрытый рот. Затем он прищурился и плотно сжал губы.
— Куда мы дальше поедем? — полюбопытствовала Эмили.
— Вы — никуда, — отрезал машинист.
— Я имела в виду, какая следующая станция?
— Сити-холл.
— Но вы же сказали, Сити-холл — конечная станция!
— Да, сказал, — парировал машинист. Теперь он смотрел только на Эмили.
— Кажется, мы действительно никуда не едем! — вздохнула девушка, откидываясь на спинку сиденья.
Ёрш засмеялся, а машинист с хриплым стоном схватил его за шкирку. Неизвестно почему, но Ёршу вспомнилась песенка Бутси Уайта «Моркофельное пюре».
— Сейчас врежу! — закричал Ёрш. — Лицо в моркофельное пюре расквашу!
— Только попробуй, — спокойно отозвался машинист. Эмили перестала смеяться, с опаской посмотрела на обоих и засмеялась снова. Машинист отпустил Ёрша, неторопливо вытер руки о форменную куртку цвета ночи и апатично уставился в пустоту. Поезд сильно качнулся влево, выровнялся и со звуком, напоминающим собачий зевок, подкатил к станции, той же самой, но с другой стороны.
— Как в зеркале! — шепнула Эмили, незаметно для машиниста подмигнув Ёршу.
Машинист встал и вытянулся по стойке «смирно».
— Ну, детишки, вытряхивайтесь отсюда!
Двери распахнулись. Ёрш с Эмили тут же вскочили и безропотно сошли на платформу. Машинист застыл, прижав ко лбу кулак. Прозвучало ля-до, двери захлопнулись, а он даже не шевельнулся.
— По-моему, мы его обидели! — сказала Эмили.
— Он призрак, состоит из волоконной оптики, — шепнул Ёрш. — Я закрыл его рот на замок.
Эмили обняла Ёрша за плечи и ловко развернула лицом к себе.
— Слушай, Хеллер, ты красавчик, ты прикольный, мне хочется пойти с тобой на ту старую станцию, но, пожалуйста, перестань пороть чушь. Ты до смерти меня пугаешь, а ведь ты вовсе не страшный! — Эмили буравила Ёрша взглядом до тех пор, пока он не кивнул. — Вот, правильно! Ты лапочка, гений, а без одежды будешь чудо как хорош! — Девушка улыбнулась. — Я серьезно, Хеллер! Штаны на тебе явно лишние.
— В школе я иногда ходил без штанов, — отозвался Ёрш. — Меня наряжали в рубашку с длинными-длинными рукавами.
— В смирительную рубашку? Зачем?
— Тебе этого лучше не знать.
«Сейчас захохочет», — с опаской подумал Ёрш, но девушка промолчала.
— По-моему, тебе стоит со мной поделиться, — через какое-то время сказала она. — Не держи все в себе, разгрузи голову, ну хоть немного!
Ёрш в замешательстве коснулся своей макушки.
— Да, да, Хеллер, там у тебя свободного места не осталось.
— Откуда ты знаешь, как я выгляжу без одежды?
— Пошли, придурок! Пошли скорее! — Эмили сделала пять шагов и развернулась резко, как дуэлянт. — Сам же говорил: времени в обрез.
«Я такое не говорил, по крайней мере вслух», — про себя отметил Ёрш, но быстро нагнал девушку и двинулся за ней в конец платформы. Над переполненным мусорным контейнером висел монитор с пыльным исцарапанным экраном, на котором беззвучно двигались фигурки, напоминающие стало баранов. Эмили подняла голову и замахала руками.
— Что это за фигурки? — поинтересовался Ёрш.
— Люди. — Эмили снова замахала руками, но на экране ничего не изменилось. — Люди сзади нас.
Застыв у монитора, они стали ждать. Ёршу показалось, что два «барана» приблизились.
— Ты прав! — вздохнула Эмили. — Они впрямь одинаковые.
— Кто одинаковый?
— Не кто, а что. Лица тех людей.
«Неужели я и это говорил?» — снова удивился Ёрш. Туннель и платформу разделяла невысокая, примерно до пояса, калитка — такие родители ставят на втором этаже, чтобы ребенок не упал с лестницы. Из туннеля пахнуло мочой. Ёрш кивнул Эмили и толкнул калитку. «Входящие, оставьте упованья», [3] — сказал он себе. Голоса согласились. Черные от смазки петли калитки даже не скрипнули.
Едва калитка осталась позади, голоса окрепли. Они по-прежнему звучали из соседней комнаты, но куда громче, да еще и бились о хрупкую, как стекло, перегородку. Когда Ёрш свистел или напевал песенку, голоса затихали, но, увы, ненадолго. Ёрш догадывался: куда эффективнее говорить вслух. Только о чем? Следовало немедленно подобрать тему. Эмили не шла, а медленно, с опаской кралась вперед, обеими руками хватаясь за стену туннеля, и безостановочно чертыхалась. Чего она так боится? На широкой и гладкой бетонной дорожке через каждые шесть-семь шагов попадались выступы. Невольно вспомнилась утренняя прогулка по туннелю. Хезер Ковингтон темнота ничуть не смущала — она двигалась легко и непринужденно, шуршала полиэтиленовыми гольфами, оборачивалась, помогала ему, называла малышом, солнышком, деточкой. Эмили замерла: к станции приближался очередной поезд шестого маршрута. Ёрш хотел ее обогнать, но девушка схватила его рукав.
