– Я сказал: «Клянусь костным мозгом». Так говорят.

– Нет, не то, – настаивала Эдме. – Ты прошептал что-то непонятное, словно на древнем волчьем языке. Пусть у меня один глаз, но ушей-то два, Фаолан.

– Я просто смотрел вниз, на реку. Да взгляни сама.

Вода уже не отливала янтарем – она излучала изумрудное сияние, как волчьи глаза. Но внимание Фаолана привлек не ее цвет – он не сводил глаз с берега.

А на берегу два волка и большая медведица гризли объедали крупную тушу, похожую на лосиную. На мелководье резвились двое медвежат. Чуть поодаль своей очереди ожидали еще с десяток волков. Время от времени медведица подходила к детенышам и отрыгивала куски парного мяса.

Зрелище заворожило Фаолана. Из древних легенд он слышал, что иногда медведи и волки делились друг с другом добычей. А теперь еще и вспомнил, как вожди кланов говорили, что Священная Стража хранит часть прежних обычаев.

– Наверное, это стражи, – прошептал Фаолан.

– Да, я тоже так подумала. Я слышала, они так делают. Странно, правда?

Серебристый волк не ответил. Ему происходящее вовсе не казалось странным, вот только он не знал почему. Отчасти увиденная сцена напомнила Фаолану детство, когда он с нетерпением ожидал возвращения Гром-Сердца с охоты, чтобы получить от нее свою часть добычи. Запах свежего мяса смешивался с запахом слюны изо рта кормилицы, и от этого запаха желудок у волчонка сжимался в предвкушении пиршества.

– Ты снова вспомнил о своей медведице, Фаолан? – спросила Эдме.

– Да, – ответил он слегка дрожащим голосом. – Хотелось бы мне спуститься и поговорить с этими волками.

– Нет, мы должны идти к Горячим вратам – так сказал фенго. Там нас встретят по обычаю и проведут к Кольцу Священных вулканов.

– Мы даже не знаем, как выглядят эти Горячие врата. Странное название. А вдруг мы их пропустим?

– Ну не знаю. Наверное, это что-то вроде небольших вулканов по дороге к Кольцу. Ой, гляди, Фаолан, внизу есть скалистый выступ, как раз там, где нужно. Медведица с волками с подветренной стороны, они нас не заметят.

Долго сопротивляться искушению Фаолан не мог. Казалось, ноги сами несли его вниз. Он даже ощутил знакомый запах парного мяса. Наверное, ничего страшного не случится, если они чуть-чуть понаблюдают за медведицей с малышами – к тому же с подветренной стороны.

Когда Фаолан и Эдме спустились на выступ, волки уже отошли от останков лося. На берегу реки осталась только медведица с двумя детенышами.

– Наверное, у нее берлога где-то рядом. Летом медведи любят жить у реки, где ловят рыбу, – сказал Фаолан.

– Какие хорошенькие! Прямо меховые шарики! И как они весело играют!

Серебристый волк снова погрузился в воспоминания: как ему самому было весело с Гром-Сердцем, как он катался на ее загривке, как они искали съедобные луковицы… Тогда он эти луковицы и корни ненавидел, а теперь отдал бы все на свете, лишь бы еще раз поискать их вместе со своей кормилицей!

Мать-медведица наелась и задремала под полуденным солнышком. Фаолану тоже захотелось спать. Странно, но ему казалось, что он наелся вместе с ней: глаза слипались, он с трудом заставлял себя смотреть на медвежат.

– Слушай, сейчас, когда волки ушли, а медведица наелась и заснула, может, нам тоже попробовать лосятины? – предложила Эдме.

– Иди одна, – отозвался Фаолан. – Я не очень проголодался.

Волк чувствовал сытость, хотя ничего не ел. Он закрыл глаза и тут же провалился в сон.

Фаолан не знал, сколько проспал и отчего проснулся. Но он сразу же пришел в себя, словно и не смыкал глаз. Что-то его насторожило. Волк навострил уши, поднял морду и прищурился. «Быть не может!» До того как заснуть, он едва сдерживался, чтобы не подойти к медведице, а Эдме теперь как ни в чем не бывало играет с медвежатами! Хорошо, что медведица до сих пор спит, а то маленькой волчице было бы несдобровать.

На негнущихся ногах он как можно осторожнее и тише спустился к реке, поглядывая на медведицу-мать. Да, она и в самом деле спит. Подобравшись ближе к Эдме и медвежатам, которые его заметили, Фаолан тихо зарычал.

Эдме с удивлением обернулась.

– Фаолан, что с тобой?

– Отойди от медвежат! Немедленно! Она же тебя убьет, если проснется!

Медвежата тоже в недоумении смотрели на волков. Эдме прочитала в глазах Фаолана неподдельный страх и поспешила отойти подальше.

– Иди за мной! – приказал Фаолан и побежал со средней охотничьей скоростью, то и дело оглядываясь назад. Один медвежонок последовал было за волками, но остановился, поняв, что ему их не догнать. Он выглядел таким растерянным и обескураженным! «Клянусь костным мозгом, сейчас расплачется!» – подумал Фаолан, но не сбавил шаг.

Отбежав на безопасное расстояние, Фаолан остановился и осуждающе посмотрел на Эдме.

– Что с тобой, Фаолан? Ты… Ты сам не свой. Ты не на шутку меня напугал!

– Я правда испугался. Если бы медведица проснулась, мы бы уже оба были мертвы. Никогда не дотрагивайся до медвежат и даже близко к ним не подходи. Когда к их детенышам подходят незнакомцы, медведицы буквально сходят с ума и становятся кэг-мэг, «кэгмэглок».

Эдме удивленно наклонила голову. Снова Фаолан произнес старое волчье слово. Да и во сне он бормотал что-то похожее.

– Извини, не знала.

– Ты знаешь, как волчицы относятся к своим детенышам. Так вот, у медведиц все в тысячу раз сильнее. Мы-то привыкли, что за волчатами часто присматривают тетушки и соседи. А гризли, как правило, живут поодиночке и ни с кем не общаются.

– Никогда больше не подойду к медвежатам, обещаю.

Эдме помолчала и добавила:

– Но они такие миленькие. Ну признай же!

– Да, миленькие, – отозвался Фаолан мечтательно.

Что за странное чувство пробудилось в нем? Сожаление или тоска? Тоска по ушедшему беззаботному детству? Он и сам не мог сказать.

Волки шли дальше, и конусы вулканов становились всё отчетливее. Теперь было ясно видно, что из пяти вулканов извергаются три. Их вершины походили на неровные короны, из которых время от времени, окрашивая сумеречное небо в бледно-оранжевый цвет, вырывались языки пламени. К ним-то и направлялись почти беспрестанно пролетавшие в вышине совы.

Фаолан и Эдме увидели костяные курганы, на которых должны были сидеть волки Стражи, выслеживая незваных гостей. Несколько раз они даже заметили на вершинах друмлинов волков – те совершали странные движения, будто исполняя неизвестный завораживающий танец.

– Неужели и мы сами скоро там будем? – восторженно спрашивала Эдме. – Ты веришь? Мы уже не малькады. Мы настоящие глодатели Стражи!

По спине Фаолана пробежал холодок. «Члены Стражи». Эти два слова сами по себе звучали величественно и благородно. Они больше не слуги, не волки второго сорта, достойные лишь презрения, а стражи, исполняющие важную задачу. Они должны охранять уголь Хуула, вокруг которого вращается вся жизнь волков и сов. Чтобы в стране Далеко-Далеко сохранялся привычный порядок вещей, уголь должен покоиться в одном из пяти вулканов Священного кольца.

– Странные имена у вулканов, не считаешь? – спросил Фаолан.

– Хратгар, Киль… мне кажется, это имена сов из Северных королевств, – ответила Эдме и повторила: – Хратгар…

– Ну, не совсем так… скорее похоже на хрип в горле, – сказал Фаолан, поправляя произношение Эдме. Склонив голову набок, он попытался изобразить гортанный звук «хррр».

– Откуда тебе это известно?

Когда серебристый волк прорычал название вулкана, оно вдруг показалось Эдме таким настоящим! Хотя она понятия не имела, как на самом деле произносят его совы из Северных королевств.

– Не знаю, – пожал плечами Фаолан. Он и сам удивлялся своим познаниям. Как будто их, подобно речному мусору, принесла река памяти, текущая в его сознании. Медведица не раз говорила ему, что назвала его так, потому что слово «фао» означает одновременно «река» и «волк», а слово «лан» означает «дар». В реке своей памяти Фаолан различал два течения – Настоящее и Прошлое. Настоящее понять было легко, а вот Прошлое – оно сбивало с толку. Интересно, у других волков тоже два течения в голове?