– Что мы делаем? – спросила я. Так много жизней потеряно. Они наносят удар, мы даем сдачи, но что мы получим в итоге? Устранение МН имеет смысл, только если ее заменит что-то лучшее, и сейчас Три казались мне не намного лучше. Надеюсь, у старого президента есть на уме что-то более подходящее.

– Защищаем наши семьи. Наших матерей и отцов, – сказал Девитт те же слова, которые говорил мне на кладбище, перед тем как оставить три шрама на моей груди. – Наших сыновей и дочерей.

Но он сражался не за всех сыновей и дочерей. Он сражался только за одну дочь. Свою. За Кару.

– Знаете, они ее отпустили, – сказала я. – Я ее видела. Она жива.

Я слышала его дыхание и не сразу поняла, что он плачет.

– Спасибо тебе, – тихо сказал он.

В следующую секунду раздался скрежет металла.

– Идем, – услышала я приглушенный голос. Девитт не ответил, но судя по звукам, его вытащили из камеры и увели.

Я осталась одна.

Засов отодвинули, и дверь распахнулась внутрь.

На лбу у меня выступил пот. Я безуспешно дергала руками, пытаясь освободиться. Все мысли были только о маме. Так она провела свои последние мгновения. В камере, в ожидании страшной судьбы.

В комнату вошел Такер и быстро заковылял ко мне, морщась и держась за раненое бедро рукой.

– Ну надо же, сам капитан Моррис, – сказала я.

Оберегая ногу, он шагнул мне за спину, и я сделала все что в моих силах, чтобы ему было как можно сложнее ухватиться за наручники, которые держали меня на месте. Порезы на плече горели, словно в огне, когда я изворачивалась.

– Сиди смирно, – приказал Такер.

Секунду спустя щелкнул замок, и мои руки были свободны. Когда Такер опустился на колени, чтобы расстегнуть мои ноги, на меня что-то нашло. Я свалилась на него, уронив стул на пол с треском, эхом отразившимся от стен. Я вцепилась в мягкую шею Такера, обхватив ее большими пальцами, но они онемели от долгих часов в связанном состоянии и оказались бесполезны, так что Такер легко их отвел.

Он перекатился и уселся на меня сверху, прижав коленями мои плечи к полу. Я дергала ногами, все еще прикованными к стулу.

– Сиди. Смирно, – повторил он.

– Где Чейз? – спросила я, задыхаясь. – Что вы с ним сделали?

Я дернула бедрами, пытаясь сбросить Такера, но он сел мне на грудь, выдавив воздух из моих легких.

Он достал из кармана цепочку, которую сорвал с меня Рейнхардт, и держал ее так, что кольцо мамы Чейза висело прямо у меня над лицом.

– Хочешь, чтобы я сказал, – сиди смирно.

Я перестала дергаться.

Такер медленно передвинулся назад и освободил мои ноги. Я схватила цепочку и торопливо надела ее на шею.

– У тебя две минуты до того, как камеры снова включатся, – сказал Такер. Он наклонился к моим щиколоткам, и снова послышался металлический щелчок. – После этого тебя будет видно на мониторах поста управления.

Мой взгляд метнулся к коробочке в верхнем углу.

– Они меня слышат?

Такер покачал головой.

– Где он?

Я встала, растирая ладони.

– Его переводят. Всех на этом этаже переводят. Включая тебя. – Он словно прочитал мои мысли и добавил: – Какова вероятность, что ты дважды сбежишь в мое дежурство?

Такер не закрыл дверь полностью, между ней и косяком торчал выдвинутый засов.

– Куда его забирают?

– На праздник. Вождь собирается показать нам, что случается с террористами.

Как в реабилитационной больнице в Чикаго, где держали Ребекку. Трак однажды назвал это «цирк». Там демонстрировали искалеченных, чтобы удержать остальных от неподчинения.

Он сказал «нам». Потому что он один из них. Один из солдат.

Но он помогает мне. По крайней мере я так думаю.

Такер посмотрел на часы.

– Дай мне твой пистолет, – сказала я.

– Не в этот раз. – Но он снял с пояса нож, которым порезал меня. Я выхватила нож из его руки и задержалась, пытаясь понять.

– Ты правда устроил пожар в Ноксвилле?

Он не ответил.

Я сглотнула.

– И Чикаго. В тех тоннелях было столько людей.

Такер вздрогнул:

– У меня не было выбора.

– И ты ждешь, что я в это поверю?

Наверное, он собирался рассказать МН, где находились все наши базы, если бы Девитт его не опередил.

– Я ничего от тебя не жду, – сказал он.

Внутри меня разрасталась ярость, но и более глубинный страх тоже. Передо мной стоял человек способный на чудовищные разрушения.

Я пошла следом за ним и, не в силах удержаться, потянулась к пистолету в кобуре. Не успела я сделать следующий вдох, как оказалась прижатой к стене телом Такера, а его предплечье давило мне на горло.

– Ты что, дура? – спросил он. – Хочешь, чтобы он заставил меня убить и тебя тоже?

Во мне замерцал страх, зажигая кожу мурашками. Вождь Реформации управляет Такером, это очевидно. Порезы у меня на плече – только начало.

– Почему ты позволяешь мне уйти?

– Я не знаю, – сказал он сквозь зубы и снова вдавил меня в стену. – Какая тебе разница?

Его голос сорвался.

– Такер, – просипела я, не зная, что делать с ревущей внутри него битвой.

Он сильнее вжал меня в стену, так что у меня хрустнул позвоночник, и я стала царапать его руки.

– Думаешь, мы такие уж разные? – спросил он. – Думаешь, твое дело намного лучше моего?

Я встала на цыпочки, стараясь не паниковать, когда мое зрение начало туманиться по краям.

– ФБР спасло мою семью, – сказал Такер. – Оно спасло мне жизнь.

– Оно убило мою маму, – ответила я, безуспешно пиная его по голени. – Ты убил ее.

– Я выполнял приказы.

– Прекрати, – выдавила я.

– Я выполнял приказы! – повторил он, как будто я не понимала. Как будто он сам не понимал.

– Ты помог нам освободить Ребекку.

Не знаю, почему я спорю с ним. У меня появилась возможность сбежать, мне следовало уже давно скрыться. Скоро упадут бомбы. Я даже не знаю, сколько времени у нас осталось.

– Заткнись, – сказал Такер.

– На чьей ты стороне?

Я уставилась на него, глядя, как на лбу пульсирует вена. Из его горла вырвался горестный звук.

– Почему он просто не послушал, как все остальные? Зачем ему надо было все разрушить?

Его хватка ослабла, и гул у меня в ушах затих.

– Кто? Кто все разрушил?

– Он был моим другом, – сказал Такер, неожиданно отпустив меня.

– Чейз, – поняла я. Я попробовала представить их вместе. Они были напарниками, до того как Такер его предал.

– Они бы убили его из-за тебя. – Он ткнул себе в грудь большим пальцем. – Я пытался помочь ему. Я выдал те письма, что он тебе писал, только потому, что он не слушал. Те бои, которые устраивали наши офицеры, убили бы его. И потом, когда они забрали твою маму, я сделал то, что нужно было сделать. То, чего не смог сделать он.

Такер говорил быстро, словно был не в состоянии закрыть кран, и я подавила порыв заткнуть уши, чтобы заглушить его слова. От него исходило страдание, сгущаясь в воздухе.

– Если бы мы поменялись местами, он сделал бы то же самое для меня.

– Нет, Такер, – прошептала я. – Не сделал бы.

Такер пристально посмотрел на меня, его зеленые глаза были полны ненависти к самому себе.

– Нет, – сказал он с коротким жалким смешком. – Конечно нет.

И, словно только что вспомнив, он проверил часы и распахнул дверь.

Коридор был пуст. Такер побежал, я следом, почти наступая ему на пятки. В конце коридора за толстым стеклом находилась комната охраны, а в ней молоденький солдат что-то быстро печатал, сидя перед большим черным монитором.

Ловушка. Я резко остановилась и уже приготовилась развернуться, когда солдат поднял голову и посмотрел мне в глаза. Я почти не узнала его с коротко остриженными волосами.

– Билли, – прошептала я. – Как...

Что-то зажужжало, и дверь рядом с пультом открылась. Такер завел меня внутрь.

– Он был в столовой, когда я вернулся из Красной зоны, – объяснил Такер, не желая встречаться со мной взглядом. – Сказал, что пробрался внутрь с дополнительной охраной для праздника Вождя.