О, крепость моя, врагов устрашавшая,
Скала моя, под небом стоявшая.
О ком в низине гармоники пели,
О ком на вершине играли свирели,
Крепость была — разверзлась стена.
Была скала — обвалилась она.
Звезда, звезда моя с неба упала,
Трава моя на земле увяла.
Теперь ты там, где духи витают,
Не нужно там ни воды, ни пищи.
Там девушки о женихах не мечтают,
Там парни подружек себе не ищут,
Там дети малые не взрослеют,
Там люди старые не стареют.
Там все недышащие и онемелые,
Там зубы крошатся белые-белые.
Там руки истлеют твои без следа,
На грудь осыплется борода.
Ты раненый был, ты жаждой томился,
Ты воду просил — ты кровью напился.
Усами, чуть тронутыми сединой,
Открыл ты двери тверди земной.
Ушел ты, оставил на милость бога
Жену, за которую отдал много.
Теперь она в черный наряд облачится.
Затоскуют дети твои — сиротливые птицы.
Остались твои бедные деточки,
Как без ствола дубовые веточки.
Ты хотел им богатство дать — не сумел.
Ты хотел пожалеть, приласкать — не успел.
Среди тех, кого бьют, они первыми будут.
А там, где дают, последними будут.
Из солнца рубахи им будут шить,
Из земли чувяки им будут кроить,
При жизни ты бедным был человеком,
Досыта не наедался чуреком.
Смерть пусть сама умрет
И дети ее проклятые.
Пусть бедных смерть не берет —
Пусть умирают богатые.
Но смерть к богачу не пришла.
Она у ворот твоих.
Тебя она забрала,
Не жалея сирот твоих.
Бог всемогущий, дарящий, карающий,
Жизнь и дающий и отбирающий,
Ныне призвал во владенья свои
Мужа достойного, мужа хорошего.
Вот он лежит у могилы глубокой —
Путник, готовый к дороге далекой,
Той, откуда не возвращаются,
Перед которой навеки прощаются.
Путник, да будет по милости бога
Легкой нелегкая эта дорога
В царство мертвых, в загробное царство,
В царство, где все мы когда-нибудь встретимся.
Всё приготовлено здесь для покойного,
Только коня не нашли мы достойного,
Долго искали мы, много скакали мы,
Многих коней, увидав, отвергали мы.
Снова искали мы, снова и снова.
И прискакали на шелковый луг,
Где в табуне у Георга святого
Трех жеребцов мы увидели вдруг.
Первый из них седоку не давался,
Бился ногами другой и кусался,
Третий — сейчас он оседланный ждет —
В царство усопших тебя повезет.
Долго, о путник, будешь скакать
Ты по дорогам, что наших суровей.
В том царстве случится тебе увидать
Чету, накрытую шкурой воловьей.
Лежат, повернувшись друг к другу спиною,
Недобрый муж с недоброй женою.
Шкуру тянут они, ругаются,
Да не укроются, как ни стараются.
Споры и брань продолжаются их
В царстве мертвых, как в царстве живых.
Пройди. Что тебе их раздоры и горе.
С другою четою ты встретишься вскоре.
Спят они двое, довольны и сыты,
Заячьей шкурой оба укрыты.
И широка она им и длинна.
Спят, обнимаются муж и жена.
Заячья шкура воловьей не шире,
Но на земле, где вражда в изобилье,
Жили они и в согласье и в мире,
Друг друга любили и господа чтили.
Дальше пойдешь ты своею дорогой —
Встретишься с женщиною убогой.
Шьет она, шьет, покоя не знает,—
Земные дыры она латает.
Ее иголка — с кол толщиною,
Наперсток — с папаху величиною.
Пот с нее льется ручьем бесконечно.
Шьет, да не шьется, и так будет вечно.
Она была плохою женой,
Она грешила в жизни земной.
Грешила, шила в жизни земной
Мужу чужому мелко и тщательно,
А дома законному — не старательно.
Путник, не слушай ее и не трогай,
Иди потихоньку своей дорогой.
Увидишь женщину, что весной
Сто грядок вскопала, полола всё лето,
А снимает меньше, чем с грядки одной.
Ты спросишь, за что наказание это?
За то, что она друзей не имела,
Жизнь прожила, никого не жалела,
Была она зла, сироты не приветила,
Рядом соседской нужды не заметила.
Потом ты увидишь другую жену,
Такого ж сложенья, такого же роста.
Она взрыхляет грядку одну,
А собирает с нее, как со́ ста.
Она была на земле добра,
Ни для кого не жалела добра.
Пройди и увидишь невдалеке —
Стоит над корытом старуха в муке.
И ночью и днем она через сито
Муку просевает, да пусто корыто.
Наверное, спросишь ты: «Кто она?»
Это Мельникова жена.
При жизни она бедняков обирала,
Муку из мешков у них воровала.
Не слушай старуху — слова ее ложь.
Пройди, видишь куча — угля сто нош.
Те угли дымятся и ночью и днем.
Два мужа томятся, палимы огнем.
Бедняги страдают, ты слышишь их стоны,—
Водой обливают их верные жены.
Грешили мужи и женщин чужих
Любили при жизни сильней, чем своих.
Грешили, кичились богатством и лгали.
Пройди, не сочувствуй теперь их печали.
Пройди, на лугу ты увидишь быка,
Жующего бороду старика.
За что так жестоко карают его?
За то, что на пашне при жизни когда-то
Досыта кормил он быка своего,
Соседскому — корму давал маловато.
Не медли, о путник, ты в этом аду.
Ты дальше увидишь сидящих на льду.
В том месте, где вечно и холод и вьюга,
Мужчины сосульками бреют друг друга.
Пройди мимо них. Эти грешные люди —
Земное проклятье — неправые судьи.
Мздоимцы, всех смертных судившие так:
Богатый невинен, виновен бедняк.
Пройди мимо них, чтоб увидеть других
Мужей, что на скамьях сидят золотых
В одеждах серебряных.
Кто эти люди?
Мужи досточтимые — правые судьи.
По правде, по совести жили они,
По совести грешных судили они.
Был он богат или не был богат,—
Лишь тот, кто виновен, был виноват.
Ты, путник, был честен, не жаден, не зол.
Помедли теперь, ты до места дошел,
Где быстрые реки и кущи стеною,
Всё то, что зовется райской страною.
Да будешь ты, уходящий сегодня,
Страны этой житель по воле господней.
Да будет блаженство твое бесконечное!
Вечное царство тебе, вечное!
Могила твоя глубока и светла.
Одежда твоя легка и бела.
Да будет тебе в одеянии этом
И жарко зимою, и холодно летом.
Да будешь ты в сытости и в тепле,
Пусть добрый твой дух гостит на земле.
Коня оставляем тебе мы в подмогу.
Пусть он облегчает твою дорогу
К господу богу.
