— Девять раз сходились в великих битвах сидхи и Фой Мьёр, — сказал король Файахэд, вытирая с губ липкие капельки меда. — И потому вы знаете их куда лучше нас. Мы ждем от вас совета.

— Сможешь ли ты дать нам совет, о, Сидхи? — спросил Эмергин.

Гоффанон поднял глаза от кубка. Пронзителен и суров был его взгляд. В глазах его горел странный огонь.

— Хорошо. Я дам вам совет. Бойтесь героев. В зале воцарилось недоумение. Смысл слов сидхи был темен, но на дальнейшие расспросы никто не отваживался.

Король Маннах нарушил молчание:

— Мы решили начать свои боевые действия с марша на Кэр-Ллюд. У этого плана есть один недостаток — мы окажемся в самых холодных землях, но, с другой стороны, — в этом случае мы можем застать врага врасплох.

— Затем мы должны отойти, — продолжил Корум. — Мы вернемся в Крэг-Дон, где нас будет ждать запас оружия и провианта. Оставаясь в Крэг-Доне, мы будем совершать кратковременные вылазки. Там мы будем в безопасности — Фой Мьёр боятся семи каменных кругов. Единственное, что нам угрожает, — осада Крэг-Дона; если у Фой Мьёр хватит сил на то, чтобы удерживать осаду достаточно долго, у нас попросту иссякнут запасы продовольствия.

— Наша атака на Кэр-Ллюд должна быть молниеносной и жестокой — мы должны подорвать силы врага, не утратив при этом собственных сил, — сказал Моркан Две Улыбки, поглаживая бороду. — На подвиги у нас времени не будет — все надо будет сделать быстро.

Слова Моркана понравились далеко не всем.

— Война — искусство, — сказал Кернин Оборванец. — Пусть искусство это безнравственно и ужасно. Большая часть воинов, собравшихся здесь, — артисты, что гордятся своим мастерством и своим стилем игры. Если мы не можем выразить себя по-своему, то какой смысл нам воевать?

— Одно дело войны между мабденами, — тихо сказал Корум, — и совсем другое — война с Фой Мьёр. В этой войне мы можем потерять не только честь — мы можем потерять все.

— Я и сам это понимаю, — настаивал на своем Кернин Оборванец. — Но я не во всем согласен с тобой, Сидхи.

— Слишком дорого нам обойдутся наши жизни, — сказала Шеонан, освобождаясь из объятий Гриньона.

— Ты говорил о том, что тебе нравится в мабденах. — Дуболом Фадрак обращался к Гоффанону. — А тебе не кажется, что мы можем утратить все эти добродетели, только ради того, чтобы выжить.

— Никто не предлагает вам жертвовать добродетелями, — ответил Гоффанон. Единственное, к чему мы призываем вас, так это к благоразумию. Мабдены привыкли сражаться каждый за себя — именно поэтому они проигрывают Фой Мьёр, собравшим все свои силы воедино. В Кэр-Ллюде мы должны действовать их же методами. Стремительная кавалерийская атака с использованием колесниц — вот что нам нужно. Малейшего промедления достаточно для того, чтобы потерять всю армию. Разве мы можем противостоять леденящему дыханию Раннона?

— Мудры слова Сидхи, — сказал Эмергин. — Я прошу вас прислушаться к ним. В конце концов, именно для этого мы здесь и собрались. Я видел множество отважных рыцарей, что падали замертво, не успев даже увидеть неприятеля. В старые времена, в эпоху Девяти Битв, сидхи бились с Фой Мьёр один на один, но мы не сидхи. Мы мабдены. И потому мы должны выступать единой армией.

Дуболом опустил свое грузное тело на скамью и кивнул головой.

— Если так говорит сам Эмергин, значит Сидхи прав.

Воинов, несогласных с предложением Гоффанона, в зале не оказалось.

Ильбрик достал из кармана своей куртки пергаментный свиток.

— Это карта Кэр-Ллюда.

Он развернул свиток перед собравшимися.

— Мы атакуем город сразу с четырех сторон. Во главе каждого из четырех отрядов будет стоять король. Здесь стены укреплены хуже всего — сюда пойдет два отряда. Конечно, лучше было бы добраться до центра города, но, боюсь, мы не сможем сделать этого — мы не вправе терять ни одного человека — нас ждет Крэг-Дон… — Ильбрик стал объяснять детали плана.

Корум участвовал в составлении этого плана, но сейчас он казался ему чересчур оптимистичным. Впрочем, выбирать было не из чего.

Корум подлил себе меда из кувшина, стоявшего перед ним, и подал кувшин Гоффанону. Как ему хотелось, чтобы Гоффанон позволил Ильбрику рассказать о таинственных мистических силах, которые представлялись карлику слишком опасными.

Гоффанон принял кувшин и тихо сказал:

— Приближается полночь — нам пора уходить. Меч ждет нас.

— Здесь нам делать нечего, — согласился Корум. — Все уже сказано. Мы пойдем, как только ты скажешь, но прежде мы должны будем принести свои извинения.

Ильбрик отвечал на вопросы воинов, касавшиеся подробностей предстоящего похода; о преодолении крепостной стены, о тумане Фой Мьёр, о выборе одежды и снаряжения и так далее.

В этом обсуждении Корум уже не участвовал. Испросив у Верховного Правителя дозволения покинуть зал, Корум вышел на узенькую улочку. За ним последовали Медбх, Гоффанон и Хайсак Нагрей-Солнце.

Ночь была холодной и светлой. Свет луны то и дело затмевался облаками, которые ползли по направлению к морю. Корум и его спутники вышли за ворота, перешли по мосту через ров и, обогнув лагерь, направились к стоявшим поодаль деревьям. Где-то закричала сова. Из высоких трав доносились треск крыльев и стрекотание ночных насекомых.

Корум посмотрел на небо. Вновь он оказался в этом лесу в полнолуние.

— Мы пойдем к Средоточию Власти, — сказал Гоффанон. — Меч ждет нас там.

Корум замедлил свои шаги — ему не хотелось вновь оказаться на кургане, с которого он сошел в сон мабденов.

Где-то позади раздался треск. Корум испуганно обернулся и тут же вздохнул с облегчением — их догонял Джерри-а-Конель, на плече которого сидел крылатый кот.

Джерри улыбался.

— Усатому стало душно, — сказал он, поглаживая кота по голове. — Вот мы и решили немного прогуляться.

Гоффанон бросил на него подозрительный взгляд, но, немного подумав, утвердительно кивнул.

— Ты будешь там желанным гостем, Джерри-а-Конель.

Джерри поклонился.

— От всей души благодарю вас. Корум спросил:

— Почему мы должны идти именно на Курган Кремма? Неужели нет другого места?

— Курган Кремма — ближайшее к нам Средоточие Силы, — просто ответил Гоффанон. — Другие места слишком далеки от нас.

Корум стоял совершенно недвижно. Он внимательно прислушивался к звукам леса.

— Вы слышите звуки арфы?

— Мы слишком далеко от замка — отсюда музыку не услышишь, — ответил ему Хайсак Нагрей-Солнце.

— Эта арфа играет в лесу. Вы слышите ее?

— Ничего я не слышу, — буркнул в ответ Гоффанон.

— Значит, мне показалось, — сказал Корум. — А я-то, было, решил, что Дагдаг вновь заиграл на своей арфе.

— Это кричал зверь, — сказала Медбх.

— Я боюсь этой арфы. — Корум перешел на шепот.

— Зря, — холодно заметила Медбх. — Арфа Дагдага исполнена мудрости. Она наш союзник. Корум коснулся теплой руки Медбх.

— Может быть, для тебя это и так, для меня же все обстоит иначе. Старая провидица говорила мне о том, что я должен бояться арфы. Она говорила именно об арфе Дагдага.

— Забудь это пророчество. Эта старуха выжила из ума. Все, что она говорит — чушь. — Медбх крепко сжала его руку. — Кому-кому, а тебе-то должно быть стыдно — с каких это пор ты стал суеверным?

Ценою огромных усилий Коруму удалось хоть как-то справиться со страхом. И тут он заметил выражение глаз Джерри. Джерри был чем-то встревожен. Заметив взгляд Корума, он отвернулся и надвинул шляпу на глаза.

— Надо спешить, — проворчал Гоффанон. — У нас мало времени.

Корум обреченно последовал за кузнецом в глубь леса.

Таким курган Кремма Корум уже видел: курган был выбелен лучами луны, кроны дубов поблескивали серебром. Стояла полнейшая тишина.

Глядя на курган, Корум думал о том, что же сокрыто в его глубинах. Неужели там действительно покоятся бренные останки того, кто звался Корум Серебряная Рука? Неужели там захоронен он сам? Впрочем, сейчас эта мысль мало трогала его. Гоффанон и Хайсак Нагрей-Солнце вырыли у основания кургана яму и вынули из нее тяжелый меч, рукоять которого была сделана из витых полос стали. Меч ярко светился, казалось, что он притягивает к себе лунный свет.