Джерри отвесил ему поклон.

— Принимаю все сказанное тобой. Мне приятно было это услышать. Но ты меня неправильно понял. Я говорю о странности происходящего — именно она тревожит меня.

Корум ничего не мог понять. Впервые он видел своего неунывающего друга в таком подавленном настроении. Он попытался улыбнуться.

— Хватит, Джерри, тебе такой настроит не к лицу. Вспомни, терзаюсь всегда только я, ты же вечно улыбаешься.,

Джерри вздохнул.

— Ладно, — сказал он с горечью в голосе, — меняться ролями мы не будем.

Он медленно побрел вдоль по стене и, отошедши достаточно далеко, остановился. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль.

Гоффанон, прищурившись, взглянул на солнце.

— Уже почти полдень. Я обещал помочь кузнецам Туха-на-Ану, мы собирались отлить молот. Надеюсь, нам удастся поговорить вечером, когда все соберутся, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Кузнец сбежал со ступеней и по узенькой улочке поспешил к главным воротам крепости. Корум помахал ему своей серебряной рукой.

Он хотел было подойти к Джерри, но тут же остановил себя — тому было явно не до него. Постояв так еще минуту, Корум спустился вниз и отправился искать Медбх. Ему было как-то не по себе.

— Я слишком привязался к ней, я стал ее рабом, — думал Корум, направляясь к королевскому замку. Принц нуждался в ней, как нуждаются в глотке воды или вина. Она откликалась на его чувства, но вправе ли он был требовать этого? Он понимал, что их отношения грозят обернуться бедой.

Но что он мог поделать? Корум пожал плечами. Да, он был послушен своей судьбе, но разве не волен он был участвовать в ней?

— Именно так и следует поступить, — сказал он вслух. Проходившая мимо женщина замерла, решив, что Корум обращается к ней. В руках она несла деревянные заготовки, из которых вырезались древки копий.

— Слушаю тебя, мой господин.

— Я хотел сказать, что приготовления идут успешно, — сказал Корум смущенно.

— Да, мой господин. Все мы хотим победы над Фой Мьёр. — Она положила деревяшки себе на плечо. — Спасибо, господин.

— Да, да, — кивнул растерявшись Корум. — Всего тебе доброго.

— И тебе желаю всего доброго, мой господин, — ответила женщина улыбаясь.

Потупив взор, Корум вошел в замок короля Маннаха, отца Медбх.

Медбх в замке не было. Слуга сказал Коруму:

— Она готовит к бою свое оружие, Принц Корум, она и другие женщины.

Через подземный ход Корум попал в просторную палату, по стенам которой висели старые боевые знамена и старинные доспехи. Десятка два женщин упражнялись в стрельбе из лука, метании из пращи и фехтовании на мечах.

Здесь же была и Медбх. В дальнем конце палаты стояла мишень, которую Медбх пыталась поразить из пращи. Она прекрасно владела пращой и татлумами, страшными снарядами, изготовленными из мозга поверженного неприятеля, что, по слухам, обладали сверхъестественными свойствами. Медбх метнула татлум, и он попал прямо в центр мишени. Мишень, висевшая на длинной веревке, зазвенела и стала вращаться, поблескивая в свете освещавших палату факелов.

— Приветствую тебя, Медбх Длинная Рука, — громко сказал Корум. Стены палаты ответили ему эхом.

Медбх явно была довольна тем, что Корум стал свидетелем ее мастерства.

— Приветствую тебя, Принц Корум. — Она отбросила пращу в сторону, подбежала К Принцу и, обняв, заглянула ему в глаза. Она нахмурилась. — Чем ты так расстроен, милый? Что так встревожило тебя? Это как-то связано с Фой Мьёр?

— Нет. — Он крепко обнял ее, не обращая внимания на собравшихся в палате женщин, и тихо добавил: — Просто я хотел увидеть тебя.

Она нежно улыбнулась.

— Это великая честь для меня, о, великий сидхи. Ее слова и тон, которыми они были сказаны, еще больше расстроили Корума. Взгляд ее был недобрым. Она отступила назад, поняв, что Корум заметил выражение ее глаз. Медбх была чем-то встревожена. Неужели он чем-то обидел ее? Зачем она его так назвала? Улыбка ее была нежной, но слова звучали как-то странно, — она едва ли не мстила ему за что-то.

— Ну что ж, вот я тебя и увидел, — сказал Корум, направившись к двери. Теперь пойду к Ильбрику.

Как ему хотелось, чтобы она окликнула его, попросила его остаться, но он знал, что Медбх не сделает этого. Корум молча покинул палату.

Он мысленно проклял Джерри-а-Конеля за то, что тот своею угрюмостью довел его до такого состояния. Нет, он думал о Джерри лучше.

Впрочем, Принц понимал и то, что Джерри в конечном счете прав. Он, Корум, слишком надеялся на чужую силу — и тем сильнее, чем слабее становился сам.

— Какой там Вечный Воитель, — бормотал он, входя в палаты, которые он делил с Медбх, — скорее вечный страдалец,

Он улегся на свое ложе и предался тягостным думам. Вскоре он уже улыбался — тягостное настроение оставило его.

— Бездействие не для меня — оно пробуждает во мне низость. Я — воин, а не мыслитель, мне подобает действовать, а не предаваться раздумьям. — Он засмеялся, простив себе недавнюю слабость.

Корум поднялся с ложа и направился к Ильбрику.

Корум шел ре полю, то и дело переступая через веревки шатров. Он направлялся к Ильбрику. Наконец, Принц оказался перед огромным шатром небесно-голубого цвета, по шелковым бокам которого бежали волны.

— Ильбрик! Сын Мананнана! Ты здесь? В ответ раздался странный скрежещущий звук; прислушавшись повнимательнее, Корум узнал его и улыбнулся.

— Я смотрю, ты готовишься к войне. Ты пустишь меня к себе?

Скрежет прекратился, и раздался добродушный бас гиганта:

— Заходи, Корум! Добро пожаловать! Корум отодвинул шелковую полу и вошел внутрь. Свет проникал в шатер через тончайший шелк;

Коруму казалось, что он находится в голубой подводной пещере — пещере Ильбрика. Ильбрик сидел на огромном сундуке, на его коленях лежал гигантский меч Мститель. В руке великан держал точило. Золотистые волосы Ильбрика были завиты в косы, заплетена была и его борода. На сидхи была зеленая куртка и высокие башмаки со шнуровкою до колена. В углу лежали, доспехи: бронзовая кираса, на которой были изображены солнце, корабли и морские звери; щит, на котором было нарисовано солнце, и шлем с таким же изображением. На смуглых руках воина мерцали тяжелые золотые браслеты, на них были вырезаны те же картины, что и на кирасе. Ильбрик, сын величайшего из героев-сидхи, имел в высоту добрых шестнадцать футов и был великолепно сложен.

Улыбнувшись, Ильбрик взглянул на Корума и вновь занялся своим мечом.

— Что-то ты, мой друг, невесел. Корум подошел к шлему и погладил рукой его узорчатую, покрытую тончайшей резьбой поверхность.

— Наверное, предчувствую свою судьбу.

— Но разве ты не бессмертный, Принц Корум? Корум обернулся на юношеский голос. В шатер вошел юноша лет четырнадцати. Это был младший сын короля Файахэда, которого все звали не иначе, как Юный Фин. Юный Фин лицом походил на отца, но в отличие от него был строен и гибок. Он был так же рыж, как и Файахэд, и, похоже, так же весел нравом. Юный Фин улыбнулся Коруму, Несмотря на юный возраст, Фин был одним из умнейших и искуснейших воинов мабденского войска. Корум рассмеялся.

— Кто знает, — возможно ты и прав, Юный Фин. Но эта мысль меня вряд ли утешит.

Юный Фин сбросил с себя оранжевую парчовую мантию и снял свой стальной шлем. Одежды его были темными от пота. Похоже, недавно он упражнялся в воинском искусстве.

— Я тебя понимаю, Принц Корум. — Фин отвесил легкий поклон Ильбрику, смотревшему на него с радостью. — Приветствую тебя, о, Сидхи!

— Привет, Юный Фин. Чем я могу быть полезен? — Ильбрик продолжал точить свой меч; движения его были точны и плавны.

— Нет, спасибо, мне ничего не надо. Я зашел поболтать. — Юный Фин растерянно надел шлем на голову. — Боюсь, что я вам помешал.

— Ну что ты, Фин, — сказал Корум. — Скажи-ка мне лучше, что ты думаешь о нашем войске?