— В правительстве, — сказал гость, — теперь уже не принимаются ссылки на болезни роста.

— Значит, где-то тут притаились шестеренки, которые дают пробуксовку. Как в автомобиле: отказала муфта сцепления, и хоть разорвись мотор от оборотов, а колеса не крутятся. К тому много причин: и выжимной подшипник, и коробка перемены передач, и карданные шлицы…

Собеседники переглянулись.

— Машину он знает хорошо, — сказал один.

— В прямом и переносном смысле, — уточнил другой.

— Эх, жаль, ребята на работе!

— Ничего, нам и втроем не скучно, и чай ароматный, да еще в таких чашках.

— Это по рецепту Рустама Абсолямова. Вот он нашел бы, что сказать. Хоть горячий парень, но справедливый.

— Значит, дружно живете?

— В обиду друг друга не даем, но спорим между собой тоже дружно…

Приглядываясь к собеседникам, Василий все больше и больше убеждался, что они умеют слушать терпеливо и внимательно. Раз так, надо высказать все, что волнует. Где и когда еще подвернется момент, чтобы откровенно, без утайки, выложить таким людям свою правду. Она своя и бескорыстная.

— Наш завод на Крутояре далеко виден, — сказал Василий. — Теперь я понял, зачем вы сюда пришли: завод строили люди, машины выпускают тоже они, о них ваша забота.

— Вы не ошиблись, — сказал гость.

Василий придвинулся вместе со стулом к шкафу, достал оттуда свернутый лист ватмана.

— Что это? — спросил секретарь горкома.

— Всюду говорят о пропаганде экономических знаний. Вот мы тоже подготовили экономический расчет…

— Если не секрет, покажите его.

— Пожалуйста.

Василий развернул лист со множеством формул, математических вычислений, схем, графиков. Гости долго вглядывались в него, затем, получив краткие пояснения, стали следить за ходом мысли, выраженной в цифрах и графиках двух линий. Исходным пунктом обеих линий была общая точка.

— Как выразить это словами? Почему вторая линия идет сначала с плюсами, а затем у нее обозначилась минусовая тенденция?

— Сначала рабочий парень верил в достижение своей цели, работал с огоньком, прилежно. Потом вера попала в зону сомнения, огонек начал угасать, и хоть парень приобрел специальность, но прилежание заколебалось, цель отодвинулась дальше от него, дальше, чем он видел ее с исходного пункта.

— Что это за цель?

— В начале строительства все мы таили надежды: хорошо поработаем, и перед нами откроется реальная возможность приобрести автомобиль своего завода. В рассрочку по индивидуальным обязательствам: «Обязуюсь отработать на заводе пять или десять лет, до конца выплаты за приобретенный автомобиль». Когда высказали эти сокровенные думы открыто, то встретили неопределенность: «Такой вопрос надо решать не здесь», — затем сто условностей и столько же оговорок. И началась разрядка, пошли минусы…

— А вторая линия?

— Вторая… Что дает заводу один рабочий, скажем регулировщик сцепления, если он закрепится на своем рабочем месте на пять лет? Из месяца в месяц будет возрастать его умение, через год-два он в совершенстве овладеет мастерством регулировки, в последующие три года его работа пойдет со Знаком качества, без внутризаводской доводки, — с гарантией. Экономический эффект выражен в этом графике…

Василий показал линию с цифрами по каждому месяцу.

— Афоня Яманов сдавал эти цифры на контрольный анализ в электронно-вычислительный центр завода. Противоречий не обнаружено. А вот экономистов убедить оказалось труднее. Никто не хочет взять на себя ответственность сказать «да» или «нет»…

Василий был уверен, что ему удалось убедить собеседников — каким путем должно расти качество автомобилей. Вроде электроника оказала ему неоценимую услугу. Ведь теперь везде полагаются на электронные «мозги». Но не тут-то было. Последовали вопросы:

— А что скажут по этому поводу на других заводах, а также хлеборобы и животноводы страны?

— Почему одним привилегия — автомобиль в рассрочку, другим — за наличные и жди свою очередь?

Поиск ответов на эти вопросы как бы приподнимал Василия Ярцева над самим собой. В самом деле, получился просчет — «гребу под себя» — позор!.. Надо признаться, что смотрел на дело повышения качества крутоярских автомобилей в узкую щель материальных интересов. Расти не только вглубь, но и вширь…

Кажется, именно это признание и хотели услышать от него собеседники. Но теперь ему надо было как-то оправдать друзей — авторов этого графика. Он готов был доказывать, какие они честные и заботливые, но в этот момент хлопнула дверь.

— Остынь, Василий, остынь. Разговорился, молчун, не остановишь.

Это Федор Федорович. Гости будто обрадовались его появлению. Вот ведь как бывает: один против двух — и не сдается. Такие пошли нынче парни от станков. Не потому ли закоренелые администраторы предпочитают отсиживаться в кабинетах или говорить с рабочими только с трибуны?

— Ну, как? — спросил Федор Федорович.

— Закругляемся, Федор, закругляемся, — ответил гость.

— Генеральный директор дважды звонил, волнуется.

— Можешь передать, тут досталось не только ему.

— Вижу, потому и пришел на подмогу, — сказал Федор Федорович, подмигнув Ярцеву: дескать, не робей, этого человека я знаю не первый год, он поймет тебя правильно…

Когда гости ушли, Ярцев попытался снова взяться за стамеску, однако ощутил дрожь в руках. С чего бы это? Неужели высказал что-то опрометчиво? Надо подумать. Главное, горячности не допустил: Федор Федорович вовремя подоспел. Волнение кончилось после того, как пошел разговор на равных. В натуре-то такие люди, оказывается, доступнее. Намекни на это ребятам — не поверят или скажут: «Так должно быть». Впрочем, суть не в том, как было и как должно быть, а в понимании, что к чему ведет.

Один за другим стали возвращаться ребята. Переглядываются, шутят, делают вид, будто ничего не знают о визите секретаря горкома и высокого гостя.

— Хитрить не умеете, друзья, — засмеялся Василий. — Садитесь, поговорить нужно…

До позднего вечера затянулся разговор. Не сразу услышали ребята стук в дверь.

— Вот на огонек зашел. — В дверях стоял Федор Федорович. — Я к тебе, Василий. Послезавтра бюро горкома, — сказал он. — Вместе с тобой приглашают и меня. Говорят, в твоем деле накопилось несколько тетрадей. Посмотрим…

Простучав костылем по ступенькам лестницы до второго этажа горкома партии, Ярцев прислонился затылком к стене вестибюля. В голове гудело и звенело так, словно в нее переместился пчелиный улей, встревоженный переменой погоды или борьбой с трутнями. Нет, это горком наполнен таким гудением. Прислонись еще ухом к стенке и услышишь десятки телефонных звонков, говор людей и треск пишущих машинок. Сюда со всего города стекается много дум и забот людских.

В коридоре второго этажа шумно. Только что закончилось какое-то совещание. Люди, толпясь перед приемной и кабинетами, еще продолжают выговариваться, доказывать друг другу то, что не удалось высказать и доказать в ходе совещания. Кто-то разбудил интерес к теме о моральных резервах человека. Небось Федор Федорович. Он чуть свет убежал в горком с охапкой журналов и газет. Вчера целый вечер озадачивал ребят вроде простыми вопросами, но попробуй ответить на них с ходу. Скажем: когда теряет силу моральный заряд? Чем подкрепляется утверждение веры человека в свои силы?.. В этих вопросах угадывается и ответ, но как и какими каналами надо идти к душе человека, чтобы восстановить энергию иссякающего в нем морального заряда, — дело сложное. Сложное потому, что нет на свете такого измерителя. Есть только постоянное требование — каждый человек нуждается в доверии. Без доверия и откровенности жить нельзя — душа пустеет, и руки опускаются. Все знают об этом, но не все считаются с такой особенностью человеческой натуры. Соревнуемся, берем обязательства искать и открывать неиспользованные резервы транспорта, техники. Говорим об экономии материальных ресурсов, а тех, от кого это зависит в первую очередь, если не забываем, то порой оставляем незамеченными. Негоже планировать большой сбор нектара, если у пчел крылья на износе и детка еще не окрылилась…