Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Лицемер, — молвил епископ, затрепетав от гнева и повернувшись к коменданту, что сидел слева от него. — Он ненавидит меня и хочет погубить, злодей, и для того делает вид, что хочет спасти меня. Ты заплатишь мне за это, дурной клирик… в свой час, ждать недолго осталось.

А бедняга простосердечный доктринер, нечто вроде допотопного примирителя,{184} который мечтал, чтобы обе стороны, ожесточившиеся и повиновавшиеся страстям своим, вняли голосу разума и справедливости, бедняга, простирая руки к епископу, продолжал:

— Сеньор, сеньор, сей миг — решающий, быть может, он не повторится в вашей жизни, вспомните, что вам дано величие и могущество властителя, дабы карать, бедность и смирение пастыря, дабы прощать. О, не содейте же так, чтобы из-за одного страдали многие!..

— Варравины речи! — молвил епископ на ухо коменданту. — Я не могу больше его слушать. Подайте сигнал.

Комендант, взгляд которого неустанно обшаривал храм и который, видимо, убедился, что силы размещены надлежащим образом, поднял над головою меч, который держал в руке как главнокомандующий, и взмахнул им в воздухе.

Тотчас же множество ратников, арбалетчиков, алебардщиков и прочих людей епископа, которые в тот момент, когда народ входил во храм через главные врата, проникли туда же через боковые входы из монастыря и, расположившись в назначенных местах, как будто смешались с простолюдинами, тотчас же, повторяю, бросились на них, захватив врасплох: одних обезоружили, других ранили, третьим скрутили руки и всех взяли в полон. Четверо дюжих алебардщиков завладели юным вожаком восстания, не причинив ему вреда. Все двери внезапно оказались на запоре; хорошо вооруженные и многоопытные ратники появлялись из всех боковых приделов, из склепов… казалось даже, из-под могильных плит поднялись мертвецы.

В ужасе и страхе народ подчинился силе и даже не решался сопротивляться. Все совершилось в одно мгновение ока.

Мятеж был смертельно ранен в сердце и в голову: самые решительные и дельные из мятежников находились во храме, за пределами его был лишь хвост, огромный, но бездеятельный и сам по себе нежизнеспособный.

— Привести ко мне этого юношу! — вскричал епископ, встав с престола. — Не касайтесь и волоска на голове его, но, если понадобится, свяжите, он обезумел, безрассудства этого сброда помутили ему разум. Вот так. Хорошо! Приведите его ко мне.

Так восклицал епископ, ни на что более не обращая внимания, ибо среди всей этой толпы он никого более не видел и ничто более не занимало ума его средь бурных стычек, порожденных таким множеством враждующих устремлений, — он видел лишь своего студента Васко, юношу, который был светом его очей и из которого злодеи-бунтовщики хотели сделать ворона, дабы он эти очи выклевал.

Глава XXXVI. Неожиданное вмешательство

Арка святой Анны - i_039.png

Наемники епископа, подобно всем их собратьям по ремеслу, наделены были кровожадными инстинктами злобного пса. Натравите их — и они бросятся на жертву, примутся рвать ее и терзать лишь для того, чтобы рвать и терзать, и без всякой иной причины и повода, ибо выучка, которую прошли они, способствовала выявлению всех злых и зверских склонностей, что есть в человеке, а есть такие склонности у всех.

Люди епископа для начала крепко ухватили свою добычу. Затем их стало разбирать желание разорвать добычу в клочья — и пол в соборе был бы омыт кровью, не случись вдруг одно событие, самое неожиданное, какое только могло произойти; случилось оно в момент всеобщего замешательства, и причиною всему был какой-то бедняк из числа простолюдинов, закутанный в скверный плащ и столь невзрачный и хилый с виду, что ратники не обратили на него внимания.

Человек этот, согнувшись чуть не в три погибели, хоронился около решетчатой двери, напротив жезлоносца капитула, который стерег ее. И вот он вдруг выпрямился во весь рост, оказался высоким, осанистым, с неожиданной силой отшвырнул прочь алебардщиков, попытавшихся было схватить его, и произнес несколько слов, магических судя по произведенному ими действию, ибо все вокруг пали к ногам его; решетчатые двери распахнулись, человек в скверном плаще вошел в придел, доступный лишь членам капитула, и, подняв городскую хоругвь, которую Васко выронил в борьбе, вскричал громогласно:

— Теперь я самолично подниму этот стяг, я самолично буду защищать город Богоматери, который беру под свое покровительство.

Все смолкли, все затрепетали, все пали на колени.

Человек этот был король дон Педро — король дон Педро, прозванный Жестоким и Справедливым.

Ратники побросали оружие наземь, простолюдины разразились здравицами. Люди епископа отпустили Васко, и он тотчас преклонил колена перед королем и облобызал его руку. Один только епископ хранил неподвижность. Устрашенный, но не приведенный к покорности неожиданным появлением суверена, прелат крепче сжал десницею посох, а шуйцею — подлокотник своего первосвященнического кресла и принял безмятежный вид человека, уверенного в том, что он не обязан отчитываться перед кем бы то ни было в своих деяниях или оправдывать их; он как сидел, так и остался сидеть, бесстрастно наблюдая за необыкновенными перипетиями сей сцены.

Оглядываясь по сторонам и с явной досадой принимая знаки почтения со стороны клириков и мирян, преклонявших пред ним колени, дон Педро в сопровождении одного только Васко поднимался по ступеням главного придела. Он повернул направо, сел на простой табурет напротив епископа и некоторое время размышлял, не произнося ни слова. Васко стоял рядом и не сводил с короля восторженно-покорного взгляда.

Наконец дон Педро заговорил, и голос его был отчетливо слышен во всем храме, настолько глубокая стояла тишина.

— Возьмите стяг вашего города, Васко, вы пронесли его с честью, как и подобает благородному человеку.

— Государь, я…

— Возьмите стяг — я сам вручаю вам его.

И король вложил древко в руки юноши. Васко хотел что-то сказать, но король опередил его.

— Вам незачем говорить. Я все знаю, ибо все видел, ничьи доклады мне не нужны. Я собственноручно награжу и покараю тех, кто заслужил награду либо кару.

Затем, еще немного поразмыслив и впервые за все это время устремив на епископа свой ястребиный взгляд, он молвил:

— Ваше преосвященство, я здесь — и мне еще не вручены ключи от вашего замка.

— Ключи и замок, феод и имение принадлежат не мне, а Пречистой Деве. Комендант, возложите на алтарь Богоматери принадлежащие ей ключи.{185} Пусть государь, коли будет ему угодно, возьмет их оттуда, но не из моих рук и не из ваших.

Комендант подошел к алтарю, преклонил колени и возложил на него ключи от города.

Все замерли, ожидая, как поступит король. Отобрать феод у какого-нибудь непокорного вассала, хоть церковника, хоть мирянина, было пустячным делом для дона Педро. Но взять с алтаря Богоматери ключи от ее города — это была дерзость, которой не ожидали даже от него. Ни один король португальский никогда еще не осмеливался на подобное — ужели осмелится этот?

Оборотившись к народу, комендант произнес положенную фразу:

— Дело сделано, обязанности свои я слагаю с себя; ключи от города вверены Пречистой Деве, повелевающей и городом, и нами.

— И Пречистая Дева их сбережет, ибо это в ее власти, — молвил король, встав и устремив на епископа горящий взор. — Но не в вашей, ибо вы недостойны ни облачения, что носите, ни посоха, что сжимаете в руке, ни митры, что красуется на голове вашей. Сложите все это также на сей алтарь. Пречистая Дева, хранительница ключей от этого города, сохранит и сии знаки епископского сана для того, кто будет достоин носить их. Вы же, сеньоры члены капитула, распорядитесь, чтобы звонили в колокола, оповещая, что престол епископа свободен. И покуда не приищем мы другого, который был бы достоин занимать его, снимите-ка облачения с этого трупа, он уже разложился и смердит на весь храм. Поживее! Здесь повелеваю я.

52
{"b":"255418","o":1}