– А сколько вообще у вас учеников?

– Ну, как вам сказать? Я вообще считаю, что любой человек должен стать моим учеником, чтобы жить вечно. Уже очень много. Книги сразу исчезают с прилавков. Поддержка очень большая. Просто у меня такая установка – что ничего не должно меняться. Церковь есть – она должна существовать, она выполняет свою задачу, я буду церкви помогать. Самое главное – там есть «не убий».

– Но все-таки – сколько учеников? Тысячи, десятки тысяч, миллионы?

– Ну как вам сказать? Я же всех не контролирую. Я с них просто спрашиваю одно: отчет – сколько человек спасли, статистика, то есть обычная бюрократия.

– И сколько уже ваша бюрократия насчитала воскрешенных?

– Ну, давайте так. Как-то раз по телевизору я узнал, что в Индии существует партия воскрешенных. Их около двадцати пяти тысяч человек, они даже боролись на выборах за пост какого-то городского начальника. Когда там стали делать анализ ситуации, оказалось, что они действительно воскрешенные. Тут еще большое значение имеет момент объективизации. Документы о смерти, документы о воскрешении. Как только воскрешенный проходит весь цикл идентификации, считается, что он воскрешен. Тут же рассылка по заинтересованным ведомствам и контроль базы данных.

– Ну хорошо, хотя бы сколько у вас объективизировано?

– Вообще-то много. Я ведь особо не афиширую. Не сколько случаев известны, я их обнародовал. Знаете, я как-то вел доклады от ООН по линии ВОЗ. Я даже сам не заметил, как мне предоставили там вакансию. Просто сказали, что я прошел какой-то конкурс и так далее. Я как-то вел департамент ЮНЕСКО, но он оказался весьма локальным, поэтому я сейчас этим не очень занимаюсь. Больше через фонд работаю, больше с главами государств. Здесь, когда Путин дал добро на мой прибор, его толкнули через Зеленоград…

– Да, кстати. А что за прибор-то?

– Это кристаллический модуль, который позволяет уменьшить силу взрыва вдвое. Соответственно, если таких модулей установить несколько, то можно силу взрыва нейтрализовать вовсе. Даже ядерного. Об этом и «Российская газета» писала. Я предлагаю такой модуль поставить на все ядерные объекты России. Этот же прибор определяет возможность сильного землетрясения и даже гасит магнитный

уровень. Его же можно использовать, чтобы не было утечки газа, сейчас мы ставим его на один из газопроводов. В принципе, это универсальный приборчик, просто он сертификацию сейчас проходит. В принципе, его можно и национальной обороне брать на вооружение, когда Ельцин был, в ЦКБ проводились работы, и кое-что уже сделано.

– Хорошо, сколько у вас учеников, выяснить не удалось. Известно, что у вас пять заявителей. А почему всего пять? У Христа вон двенадцать было.

– Пять – это число бесконечности, трансформированное… В общем, это очень сложно. Пятикратное увеличение числа пять переходит на уровень длительность два. То есть как получить конечность бесконечности? Надо ее отсечь. То есть отсечь восьмерку – получится тройка. И тогда нам надо прибавить двойку, потому что бог первичен, но как только произошло удвоение, все появилось.

– Да, не для средних умов. Я слышал, что, когда случился Беслан, вы пытались как-то воздействовать на ситуацию.

– Ну, во-первых, не просто воздействовать. Там у меня есть ученик. Он там вел лекции во Владикавказе. Кириллов Юрий Николаевич. Кстати, он встречался с Русановым Александром Электроновичем – это первый официально мной воскрешенный. Юрий Николаевич проводил там лекции, и он говорит, что среди заложников были наши люди, которые попали туда волею судеб. По крайней мере, одна женщина. Она все время сидела, делала технологии, и вокруг нее никто при взрыве не пострадал. То, что я применял, – это естественно. Более того, вот Людмила, заявитель, говорила, что я еще за год до трагедии эту ситуацию в своих лекциях предвидел. Но, с другой стороны, даже если бы я об этом вспомнил, что я могу сделать? Посылать своих добровольцев я не могу, тем более что, как оказалось, террористов там прикрывала милиция – как ее обойти?

– Что значит «как обойти милицию»? Бог вы, в конце концов, или не бог?

– Минимизация последствий теракта, конечно, была, но я не хочу сказать, что это эффективное управление. Просто там какая ситуация была – 2 спутника сходили с орбиты и могли просто упасть на наш ядерный объект. И тогда случился бы ядерный взрыв. И вот я занимаюсь эти ми спутниками, не сплю день-другой. А тут еще происходит Беслан, я работаю на два направления. Сами понимаете. Но я еще весной, за полгода до Беслана, давал в Северную Осетию через полномочного посла сидиромчик – они не взяли. Сидиром для контроля за регионом.

– Какого полномочного посла – Осетии? Эта республика ведь в составе России, у нее нет никакого полномочного посла.

– Ну, через Кима Македоновича. Фамилию я не помню, он замминистра по делам национальностей, кажется. Но отдал он его или нет – он мне не сказал. А достучаться до Дзасохова я не мог. А ведь это был реальный способ предотвращения катастроф. То есть я начал принимать меры еще с весны. Я мог бы, конечно, сбросить этот сидиром с вертолета, но если нет взаимодействия на уровне президента, то реакция на информацию – ноль.

– Слушайте, я, наверное, чего-то не понимаю. Вот на вашем сайте черным по белому написано: «Умеет читать прошлое, предвидеть будущее и управлять событиями». С такими способностями вам не надо ждать никакого ответа от Кима Македоновича и уж тем более раз плюнуть достучаться до Дзасохова.

– Понимаете, особенность технологии предотвращения катастроф в том, что должна быть реальная заинтересованность самого руководства – будь то республика или еще что. В то же Домодедово мы полгода писали. Предлагали бесплатно. Не хотят.

– А вот уже после трагедии к вам обращались родственники погибших в Беслане?

– Кстати, вот чего не было, того не было. Именно из Беслана ко мне никто не обращался. Я был несколько удивлен даже – почему не обращаются. Но потом причина прояснилась. Дело в том, что там пошли уже денежные дела – сайентологи и так далее, и, конечно, это людей от моих технологий отстраняет. Я никогда никого не неволю. Есть факт. Хотите – пользуйтесь, хотите – не пользуйтесь. Но главное, чему бесланцы могли научиться – что нет смысла человека уничтожать, потому что человек неуничтожим. И в этом самая сильная борьба с терроризмом. Главное – не умирать.

– Легко сказать «не умирать». Посмотрел бы я, как бы вы стали не умирать, если бы во время штурма школы в Беслане оказались вместе с заложниками.

– Сейчас это уже абсолютно реально. Это дело технологий.

– Хорошо, хорошо. Не умирать так не умирать. Но если никто не будет умирать – как все поместимся на земле? Планета ведь маленькая.

– А Земля – она ведь тоже растет. Тут американцы недавно удивились, что радиус Земли увеличился буквально за год от 2, 5 до 5 сантиметров. Это огромная масса. Если это метеориты, то они должны были просто загородить солнце. А я это объясняю просто: при воскрешении увеличивается масса Земли. Автоматически. Когда воскреснут все, то наша Земля примет размеры Юпитера.

– Но если бы было столько воскрешенных, это уже нельзя было бы не заметить. Просто по друзьям и знакомым даже. Почему мы этого не видим?

– Не все так просто. Это очень интимный процесс.

Очень многие воскрешенные не воспринимаются как воскрешенные. К примеру, я иду по улице и могу идентифицировать, кто воскрешен, а кто нет. И некоторые из моих учеников тоже могут. А кто-то не может. Другое дело, что есть случаи объективизированные и их становится все больше. В будущем я, например, думаю, надо прекращать статистику умирания людей в регионах. Это пустая трата сил и времени. Можно устанавливать датчики реальной статистики по косвенным признакам – по увеличению размеров планеты, например. Есть еще очень простой признак. Прирост людей, которых мы привыкли называть нелегальными мигрантами. Это становится все более заметным и значительным. Несмотря на все преграды на пути въезда, их вылавливают все больше и больше. Почему? Да потому что многие из них – это воскрешенные.