Аллилуйя! К ней опять возвращается жизнь! И любовь, без которой нет жизни. Она взглянула на Митча, и тот ответил ей улыбкой, свидетельствующей, что гроза позади. Теперь они смогут начать совместную жизнь.

– Преступление из страсти, – без выражения произнес Пол. – Кэролайн велела графу проваливать.

– Разве такие преступления совершаются не по наитию? – удивилась Ройс.

– Как правило, но не всегда. Это – запутанное, поразительно продуманное преступление.

– Отлично, дело закрыто. – Митч сиял, не обращая внимания на то, что Пол расстроен. – Итальянскому графу понадобится умелый адвокат. Только мне пускай не звонит: мы уезжаем в свадебное путешествие.

Ройс не могла не расплыться в блаженной улыбке, представив себя в роли жены Митча, но в следующую секунду подумала, что придется научить его советоваться с ней, а уже потом принимать решения. Лично она собиралась остаться в городе, чтобы быть с Вал, когда скончается ее брат. Вал была с Ройс, когда та нуждалась в ней, хотя Ройс мысленно совершила предательство, усомнившись в преданности подруги.

– Хорошая мысль, – тихо сказал Пол, прежде чем Ройс успела высказать свои возражения. Открыв кейс, он вынул газету. – Тебе действительно следует на время покинуть город.

У Ройс потемнело в глазах от страха. Пол держал в руках газетенку Тобиаса Ингеблатта. Что этот проныра тиснул на сей раз? Она подошла к столу, на котором Пол развернул газету, поманив Митча.

Половину страницы занимала фотография пожилой женщины с искаженным безумием лицом. Шапка над уродливой фотографией была набрана буквами того размера, какой приберегают для убийц-маньяков: «БЕЗУМНАЯ МАТЬ ДЮРАНА».

У Ройс бешено заколотилось сердце. Нет, только не это! Как Ингеблатт узнал о Лолли? Ройс сообразила, что фотограф был мужчиной и застал Лолли врасплох. Возможно, он специально напугал ее. Она бросилась на него, уверенная, что ей опять грозит насилие. Бедная!..

Статья представляла собой смесь полуправды и беззастенчивого вранья. Ингеблатт утверждал, что Лолли хладнокровно убила своего двоюродного брата. О групповом изнасиловании в статье не было ни слова. Репортер высказывал предположение, что Митч тоже склонен к насильственным действиям, поскольку арестовывался за неспровоцированное нападение на беззащитного фермера. В заключение говорилось, что Митч сменил имя, чтобы скрыть факт ареста и то, что его мать содержится в лечебнице для душевнобольных.

Ройс так рассвирепела, что, окажись сейчас в кабинете Ингеблатт, она бы растерзала его. Теперь Митч мог забыть о назначении судьей. Статья причиняла такой вред его репутации, что сомнительным становилась вся его будущность юриста.

А Лолли… Боже, что будет теперь с этим несчастным созданием?

Ройс несмело взглянула на Митча. Он вчитывался в статью, напоминая обликом ученого, изучающего что-то с увеличительным стеклом. Она встретилась с ним взглядом и прочла в его глазах глубокую тревогу.

– Почему нельзя оставить ее в покое? – Это прозвучало так, словно Ройс полагалось быть в курсе истории его жизни. – Неужели она недостаточно страдала?

– Митч, никто не поверит, что…

– Чушь! Это статейка именно такого типа, который обеспечивает подобным листкам миллионные тиражи. – Он обернулся к Полу. – У тебя есть связи в редакции. Выясни, откуда у Ингеблатта все эти сведения.

Пол крепко сжал кулаки, подобрал губы. Ответ прозвучал через силу:

– Уже выяснил.

У Вал был такой вид, словно она вот-вот разрыдается. У Ройс возникло чувство, будто она сорвалась со скалы и сейчас врежется головой в землю. «Нет!» – раздался вопль у нее в душе. Но Пол уже раскрыл рот:

– Ингеблатт получил информацию от Уоллеса Уинстона.

Митч обернулся к Ройс. Он выглядел сейчас мальчишкой, впервые столкнувшимся с предательством. Только сейчас она поняла всю глубину его любви и доверия, на котором она зиждилась. Она была недостойна такой любви. Теперь уже недостойна.

– Клянусь, Митч, Уолли ни за что бы не… – Она закашлялась. Обманывать Митча она не могла. Она не собиралась утверждать, что Уолли не проводил расследование, но была свято уверена, что он ничего не выдал бы Ингеблатту. – Ингеблатт лжет. Уолли никогда бы не стал иметь с ним дела.

Митч внимательно смотрел на нее.

– Уолли для того и ездил на Юг, чтобы изучить мое прошлое?

Все недавние беды Ройс не могли сравниться с мукой, которую она испытала сейчас, глядя Митчу в глаза и отвечая чистую правду:

– Да. Но он всего лишь пытался мне помочь. Он боялся, нет ли в твоем прошлом чего-то такого, что может мне навредить.

– Ты всегда знала, чем он занимается. – Митч произнес это без выражения, но с сильным южным акцентом, выдававшим его волнение.

– Да, – ответила она еле слышно. – Я была в отчаянии. Я не знала, кто меня подставляет, зачем. Я знаю, все это было напрасно, но я не могла сидеть сложа руки.

– Ты дала мне слово, а сама действовала исподтишка. Ты спала со мной, но все равно не доверяла. – Он не повышал голоса, но горечь его тона свидетельствовала о смятении. – Тебе было недостаточно, что я был готов на все, на любые расходы, чтобы помочь тебе, и просил взамен об одном – не лезть в мою частную жизнь.

Он перевел грустный взгляд на фотографию матери и покачал головой; голос его сделался таким же тихим, как в ту ночь, когда он поведал ей о Харли. В такие горестные минуты он старался не смотреть на нее.

– Теперь мою мать затравят репортеры. Она никогда не жила по-человечески. Жизнь у нее украли много лет назад. Но в последние годы ей становилось все лучше, и я надеялся, что наконец-то смогу снова ее увидеть. А теперь…

Что было ответить Ройс? Ей не приходило в голову, каким роковым образом повлияет огласка на Лолли Дженкинс. Митч прав: у репортеров нет совести. Они станут обшаривать лечебницу с камерами наперевес.

– Прости меня, Митч. Я…

– Уйди. – Он отвернулся к окну с видом на залив.

– Митч, я… – Она дотронулась до его руки. – Прости меня. У меня и в мыслях не было…

Он опять обернулся к ней. Ее обдало волной стыда, за которой подступила острая, почти физическая боль. Встретившись с ним глазами, она поняла, что натворила. Его невероятно выразительные глаза были полны обиды. Он на мгновение снова превратился в прежнего доверчивого мальчишку.

Что она могла ему сказать? Она поощряла Уолли, покрывала его, ее поступки стали причиной катастрофы. Она открыла рот, не зная, что скажет в следующую секунду. Но Митч опередил ее.

– Уйди, Ройс.

Пол поднялся вместе с Ройс и Вал к себе в кабинет. Перед этим они проводили глазами Митча, умчавшегося Бог знает куда. Пол предпочел бы послать Ройс куда подальше, но слишком любил Вал, чтобы так поступить. Вал не верила, что Ройс может быть повинна в появлении статьи.

Ройс упала на диванчик в кабинете Пола, Вал опустилась с ней рядом. Пол неуверенно присел на стул.

– Что мне делать? – спросила Ройс.

– Как только Джиана арестуют, можете отправляться домой. – Пол намеренно ответил совсем не на тот вопрос. Вал бросила на него негодующий взгляд. Он ничего не мог с собой поделать. Ройс получила по заслугам: ведь она перечеркнула всю карьеру Митча.

Однако этим проблема не исчерпывалась. Пол и раньше знал, что Митч в нее влюблен, но не догадывался, как сильно. Только сейчас, узнав о предательстве Ройс, Митч сбросил маску, и Пол увидел, насколько глубока его любовь.

– Митч остынет и поймет, зачем вам понадобилось заниматься его прошлым, – сказала Вал. – Он простит тебя.

– Нет, не простит. – Ройс повернулась к Полу. – Ведь правда не простит?

Вал предостерегающе посмотрела на Пола, но тот вместо успокоительной лжи просто пожал плечами.

– Уолли не продавал сюжет Ингеблатту! – в отчаянии крикнула Ройс. – Иначе в статье было бы гораздо больше подробностей.

– Мой человек говорит, что информация поступила от вашего дядюшки.

– Наверное, Ингеблатт подслушал с помощью сканера часть моего разговора с Уолли. Потом позвонил в Фэр-Акрз, узнал пару-другую фактиков, поручил корреспонденту-стрингеру сделать фото. Если бы в газете появилась подлинная история, Митч выглядел бы героем.