– У меня нет выбора. – Она продавала даже свои немногочисленные драгоценности. Тщательный обыск всего дома так и не привел к обнаружению материнского браслета. Хорошо, что Митч подал заявку на страховое возмещение. Ройс ожидала скорой выплаты. Страховка была невелика, но ей был нужен каждый цент. Митч и Пол не брали с нее ни гроша, но и помимо этого расходов было через край.

– Твоя входная дверь по-прежнему заколочена, – напомнила Вал.

– Я закажу новую. В старой стоял папин самодельный витраж. Не Бог весть что, но мы колдовали над ним вдвоем. Новая дверь его не заменит.

Видимо, Ройс не сумела скрыть уныние, потому что за ее словами снова последовало неловкое молчание. Ройс решила больше не говорить о своих неприятностях и перешла на беды подруг.

– Как твой брат? – спросила она Вал.

– Дэвид не протянет долго. Я возьму отгулы, чтобы быть с ним до самого конца.

Талиа извлекла из-за уха черную прядь и снова заложила ее обратно – верный признак волнения. Из-за чего она нервничает? Не потому ли, что именно она рассказала Ройс о примирении Вал с братом?

Прежде Вал сама бы посвятила Ройс в случившееся. Ройс обиделась, но потом решила, что Вал теперь более близка со своим загадочным ухажером, чем с ней. Еще одно неприятное изменение в ее положении. Ройс все больше убеждалась, что даже в случае, если ее оправдают, ей уже не суждено вернуться к прежней жизни.

– Как тебе трудно, наверное! – сказала Ройс, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Талии, которая слишком нервничала, чтобы самостоятельно спросить Вал о Треворе и Дэвиде. – После всего, что было.

– Ты имеешь в виду мою встречу с родней? – Вал являла собой образец самообладания.

Ройс поняла, что подруга изменилась. Прежняя растерянность и насупленность исчезли, им на смену пришла внутренняя сила, которой Ройс оставалось только завидовать. Положение Вал было немногим лучше ее собственного, однако она не в пример достойнее справлялась с невзгодами.

Ройс решила отбросить околичности.

– Тебе было тяжело снова встретить мужа?

– Сначала я испытала боль, но увидеть брата было во сто крат горше. Мне пришлось отказаться от предубеждений. До меня дошло, что ошибки совершает каждый. Каждый!

Говоря это, Вал почему-то смотрела на Талию, а та отводила взгляд.

– Дэвид любит меня. Он не собирался причинить мне боль. Наоборот, он меня оберегал, но от этого мне было еще больнее.

Ройс задумалась о Митче. Постепенно она избавлялась от предубеждения к нему – оно уходило, как песчинки, просачивающиеся между пальцами. В крепко сжатой ладони осталось всего несколько крупинок, именуемых горечью.

Горечь эта, усугубляемая чувством вины, никак не уходила. Дэвид обманывал сестру, потому что любил ее. Митч погубил ее отца из чистейшего честолюбия.

Однако Ройс понимала, что ей следует простить ему этот грех. Кто знает, каким жутким было его прошлое? Это оно выковало из него личность с железной волей, не подчиняющуюся никаким правилам. Он действовал только по собственному усмотрению.

На похоронах ее отца Митч принес извинения за содеянное. Почему ей не принять их?

– Послушайте… – Талиа откашлялась. – Есть новость – угадайте какая. – Не дав им ответить, она одной рукой перебросила волосы через плечо, другой взмахнула ложечкой и объявила: – Кэролайн Рэмбо дала графу от ворот поворот!

– Неужто? – Ройс присвистнула. Уж не пронюхала ли Кэролайн, что претензии «графа» на титул – такая же липа, как история «принцессы Анастасии»?

– Теперь Кэролайн снова встречается с Брентом, – доложила Талиа.

– Ты удивлена?

Ройс ждала, что ответит Талиа на язвительный вопрос Вал. Подозрения Ройс в отношении Талии зиждились в основном на незнании действительного отношения подруги к Бренту. Когда Брент предложил Ройс встретиться, Талиа склоняла ее к тому, чтобы принять предложение, но после ее ареста Талиа часто проводила время в его обществе. Делала ли она это, чтобы ей помочь, как сама заявляла, или руководствовалась совсем иными соображениями?

– Нет, – решительно отозвалась Талиа. – То, что Брент и Кэролайн снова встречаются, меня совсем не удивляет. Фаренхолты всегда хотели женить его на ней.

Ройс насторожилась, пытаясь уловить в тоне Талии нотки ревности, но услыхала лишь стремление изложить истину, не окрашенное эмоциями. Тогда она стала думать о Бренте. Накануне вечером он ей не звонил, зато звонил сутками раньше, в субботу, из родительского дома.

Наверное, он был там с Кэролайн. Не в тот ли вечер они возобновили отношения? Может, именно поэтому он больше не звонил, нарушив обещание?

Ройс нисколько не расстраивалась, что Брент снова переключился на Кэролайн, просто он не должен был выступать свидетелем обвинения. Пока он звонил ей, пока твердил, что она ему небезразлична, она могла повлиять на него, заставить не являться в суд. Кто знает, как обернется дело теперь?

– Значит ли это, что они обручились? – спросила Вал.

– Нет, – ответила Талиа. В этот момент Ройс заметила в дверях ресторана синие полицейские мундиры и похолодела от страха.

– Кэролайн переживает разрыв с графом. Брент помогает ей в трудную минуту.

– Те еще трудности! – отмахнулась Ройс, не сводя глаз с полицейских, беседующих с метрдотелем. Ее паника усиливалась с каждой секундой; она изо всех сил старалась сохранить внешнюю невозмутимость.

Неужели печальный опыт навсегда испортил ей нервы? Чего ей бояться? Она не совершила ничего предосудительного. Полиция могла пожаловать в ресторан по тысяче всевозможных причин.

– Конечно, Брент просто снисходителен к Кэролайн, – продолжала Талиа, не оставляя в покое волосы. – Сами знаете, какой он сострадательный.

– А где он был, когда понадобился Ройс? – выпалила Вал.

Талиа не уклонилась от ответа, что было ей совсем несвойственно.

– Он был застигнут врасплох и не знал, как поступить. Когда он понял…

– Долго же он ничего не понимал, – оборвала ее Вал. – Так долго, что нам пришлось самим нанимать адвоката.

– Брент не хотел…

Ройс решила, что такое ничтожество, как Брент, не должен становиться предметом спора и портить первый ее выход за несколько недель.

– Не важно. Наплевать мне на Брента. Наверное, он и раньше был мне безразличен. Просто мне хотелось завести собственный дом, семью…

– Он не то, что тебе нужно, – с легкостью согласилась Талиа. – Совершенно не то.

Ройс не давали покоя полицейские, которые принялись сновать между столами. Она посмотрела Талии прямо в ее темно-карие глаза, стараясь сосредоточиться на беседе и забыть про полицию.

– Должна признать, что Брент повел себя безупречно, когда Тобиас Ингеблатт поместил в газете нашу фотографию. Он взял на себя ответственность за нашу встречу. А ведь вполне мог обмануть прессу и позволить ей объявить меня роковой женщиной. Уверена, его родителям это доставило немало неприятных минут.

Подняв глаза, Ройс увидела, что полицейские приближаются к их столику. Она оказалась во власти мерзкого страха. Что им надо?

Талиа добродушно улыбнулась.

– Брент всегда готов прийти на выручку. Поэтому я…

Полицейские остановились у их столика. В кафе установилась неестественная тишина, как бывает в промежутке между молнией и неизбежным раскатом грома. Все посетители смотрели в их сторону.

– Ройс Энн Уинстон? – сказал высокий полицейский.

Ему никто не ответил. От тишины впору было оглохнуть. Не слышно было буквально ничего, даже звона льда в бокалах. Наконец Ройс подняла голову и взглянула на полицейских с отвагой, которой на самом деле была напрочь лишена.

– Ройс Энн Уинстон – это я.

– Вы арестованы за убийство Кэролайн Рэмбо.

Ройс растянулась на койке, наблюдая за тараканом, путешествующим по потолку. Чувство полной безнадежности лишало ее воли и сил. Почему я? Кому понадобилось так со мной поступить? Ответа, как водится, не было.

Какие у них могут быть улики? Она никогда не бывала у Кэролайн дома, их знакомство правильнее было назвать шапочным. С другой стороны, ее не арестовали бы за убийство, не будь каких-то красноречивых улик.